Екатерина Монусова - История Крестовых походов
Гюстав Доре. «Осада Иерусалима»
И вот Ифтикар Ад-Даула открыл Яффские ворота. В обмен на это он получал право свободно выйти из города. Не случись этого – вряд ли он увидел бы рассвет. Кровавая иерусалимская мясорубка перемолола всех, кто остался в павшем городе. Краткая молитва перед Гробом Господним – и вновь туда, где продолжалась резня…
«Между тем герцог и те, кто были с ним, объединив свои силы, пробегали туда и сюда по улицам и площадям города с обнаженными мечами и разили безо всякого различия всех врагов, каких только могли найти, невзирая ни на возраст, ни на чин. И такое повсюду было страшное кровопролитие, такая груда отрубленных голов лежала повсюду, что уже невозможно было найти никакой дороги или прохода, кроме как через тела убитых… Те, которые, избежав герцога и его людей, думали, что смогут избежать и смерти, если побегут в другие части города, попадали в еще большую опасность; избежав Сциллы, они натолкнулись на Харибду. Такая страшная резня врагов была учинена во всем городе, столько было пролито крови, что даже сами победители, должно быть, испытывали чувство отвращения и ужаса». Жертвой побоища стали и иерусалимские евреи, пытавшиеся найти убежище в синагоге. Крестоносцы спалили здание дотла.
Говорят, головы младенцев разбивали о камни мостовых… Но, как пишет хронист, все в тот день творилось «по справедливому указанию Господню, чтобы те, кто оскверняли святыню своими суеверными обрядами и сделали ее чужой верному народу, собственной кровью очистили ее и искупили свое преступление смертью…»
Крестоносцы летели по улицам, «хватая золото и серебро, коней и мулов, забирая себе дома, полные всякого добра».
В стихотворной хронике Рауля Канского «Деяния Танкреда», тоже очевидца кровавых событий, написано:
Кинулись в двери, на крыши, в сады, в огороды —
Бьют, убивают, и грабят, и опустошают.
Золото тащат и скот, серебро и рабов
И драгоценные камни, кому довелось их найти.
Глянь, душит старцев один, отбирает младенцев другой,
Третий же серьги торопится вырвать из нежных ушей…
…Как известно, цифра 37 была роковой для многих – великих и просто известных. В 37 лет ушли из жизни Пушкин и Маяковский, Рафаэль и Рембо, Ван Гог и другие. Астрологи утверждают, что это возраст, на который особенно остро реагируют те, кто, появившись на свет во время лунного затмения, считают себя фаталистами. История умалчивает о том, когда именно издал первый крик новорожденный Танкред. Но то, что по жизни его вел рок, не вызывает сомнения. Рыцарем он жил и рыцарем умер – здесь же, в Святой земле. А перед смертью сказал аббату Мартелльеру: «Нас будут судить. Потомки заметят за нами много грехов…»
Судя по всему, усталость сердца – диагноз, вполне достойный средневековых медиков, – счастливо миновала дядю Танкреда, Боэмунда. После захвата Иерусалима новоявленный «князь антиохийский» занял вполне завидное положение. Разумеется, о ленной клятве, данной императору Византии, было забыто. Впрочем, и самого Алексея, прежде охотно помогавшего крестоносцам войсками и продовольствием, весьма беспокоил новый статус его «вассалов» в Святой земле. В один прекрасный день он снарядил корабли и отправил свои отряды осаждать приморский город Лаодикею, занятый Робертом Нормандским. Боэмунд немедля двинулся на помощь своему собрату по оружию, выгнав греческий гарнизон из Лаодикеи. Окончательно рассорившись с братьями-византийцами, Боэмунд по просьбе армянского князя Гавриила пошел войной на Мелика-Гази, султана Романии и Анатолии. Четыре года плена не сломили неутомимого рыцаря. Возвратившись в Антиохию, он тут же затеял войну против эмира Моссула и Алеппо, который изрядно досаждал христианам. Увы, в битве при Гарране крестоносцы потерпели сокрушительное поражение, которое, по мнению историков, поставило на край гибели само существование их государства в Святой земле. Единственным, у кого оставались силы и средства для борьбы, был антиохийский князь. И главной его целью по-прежнему оставалась Византия.
Денно и нощно курсировали военные суда императора Алексея у берегов Малой Азии. Анна Комнина рассказывает, как однажды, чтобы обмануть бдительность греков, Боэмунд приказал положить себя в гроб. Корабль беспрепятственно пропустили через оборонительную линию. А добравшись до острова Корфу, «мертвец» ожил и написал императору письмо, полное насмешек и угроз…
В Европе Боэмунда восторженно чествовали, как героя. Папа Пасхалий II, снабдив его рекомендательными письмами к монаршим особам, разрешил проповедовать поход против схизматиков. За три года, проведенных вдали от Святой земли, князь не только приобрел славу лучшего предводителя Крестовых походов, но и весьма удачно женился – на дочери французского короля Констанции.
Однако, как известно, кому везет в любви – тому не везет в карты. Огромное франко-итало-немецкое войско, собравшееся под знаменами Боэмунда, так глубоко увязло в осаде византийского города Драч, что командующий был вынужден начать переговоры с императором. И в 1108 году был заключен унизительный для норманна мир. Три года спустя Боэмунд отошел в мир иной в своем родном Таренте, так и не увидев ни милой сердцу Антиохии, ни поверженного Константинополя; оставив после себя славу героя и одновременно виновника всех бедствий крестоносцев на Востоке. Впрочем, как говорится, это только присказка – и все самое страшное было для латинян еще впереди…
Пир во время чумы
Второй крестовый поход
1147–1149
Бал был феерически весел и шумен, гремела музыка, пары проносились по кругу, казалось, что все слилось в один фантастический, нескончаемый танец. Роскошно одетые кавалеры привычно и легко обнимали сверкающих драгоценностями дам… В пестрой толпе особенно выделялась и блистала одна. Впрочем, неудивительно, ведь это была она, французская королева Элеонора. Ее венценосный супруг, Людовик VII, напротив, отличался весьма унылым видом. Мрачный и злой, он стоял в стороне и молча наблюдал за женой. А рядом с раскрасневшейся то ли от танца, то ли от комплиментов королевой вертелся и что-то назойливо нашептывал ей в ушко князь Раймунд… Все это, происходящее далеко от Парижа, в Антиохии, столице одноименного княжества, в самый разгар Второго крестового похода, пожалуй, вполне можно было назвать «пиром во время чумы». Потому что большая часть отправившихся в экспедицию рыцарей уже либо лежала в сырой земле, либо томилась в турецком плену…
Государства крестоносцев, что были созданы на востоке Средиземноморья после Первого крестового похода, никогда не чувствовали себя в безопасности. Оборонять Святую землю оказалось не так-то просто. Не только Иерусалимское королевство, но и княжество Антиохия, и графства Триполи и Эдесса находились под постоянной угрозой со стороны турок. И, в конце концов, тем удалось в 1144 году отвоевать удаленную от других, а потому и наиболее уязвимую Эдессу. Совершил захват один из сильнейших мусульманских эмиров, правящий в городе Моссуле, Имад-эд-дин Зенги, родоначальник династии, сумевший в середине XII века объединить под своей властью северо-восточную Сирию и Ирак.
Вообще, после Первого крестового похода христианские князья на Востоке больше думали об ослаблении византийского господства, успокоившись тем обстоятельством, что мусульмане были «отодвинуты» ими в глубь Азии. Но те как раз славились своей способностью к быстрому возрождению и от границ Месопотамии вновь начали угрожать христианским владениям. Падение Эдесского графства, основанного еще в начале 1098 года королем Иерусалима Болдуином, нанесло чувствительный удар всему восточному христианству. Ведь Эдесса служила форпостом, стоящим на пути мусульманских набегов. Это и побудило европейцев задуматься об организации Второго крестового похода, хотя сложившиеся обстоятельства ему отнюдь не способствовали.
Еще до начала новой кампании неожиданно погиб король Иерусалима Фульк V, он же – граф Анжуйский. На охоте близ Акры монарх неудачно упал с коня. Его вдова, королева Мелисенда, опекунша несовершеннолетнего наследника престола Болдуина III, слишком была занята борьбой с непокорными вассальными князьями. Необходимость отстаивать целостность собственных иерусалимских владений не давала ей возможности протянуть руку помощи эдесским братьям-христианам. Антиохский князь Раймунд погряз в войне с Византией, кстати, завершившейся для него полным провалом, и ему также было не до поддержки соседей. И в Европе, хотя и встревоженной тем, что одно из восточных владений крестоносцев вновь оказалось под контролем мусульман, благоприятных условий для организации похода возмездия не складывалось.
Гюстав Доре. «Людовик в одиночку отбивается от врагов»
Избранный папой Евгений III, ученик святого Бернара Клервосского, бывший аббат цистерцианского монастыря Святого Анастасия близ Рима, практически не обладал светской властью. Рим управлялся захватившим его сенатом и общественным деятелем Арнольдом Брешианским. Этот политик-философ и проповедник яростно боролся против всяческих злоупотреблений, бытовавших в церковном управлении. Его демократические идеи поддерживал довольно многочисленный отряд монахов. В Италии широко распространялось мнение, что церковные иерархи не должны обладать богатствами и светской властью. В своих выступлениях Арнольд Брешианский обвинял их в роскоши и разврате, в получении своих должностей за деньги. В Риме эти проповеди снискали такую популярность, что папа даже вынужден был бежать во Францию.
