Роберт Святополк-Мирский - Дворянин великого князя
Картымазов замолчал и отвернулся.
Медведев обдумывал его рассказ.
Это не вся правда. «О нападении нас предупредили. Кто? И почему тогда не предупредили о цели нападения?
— То были люди Кожуха?
— Не могу утверждать точно. Из тех, кого разглядел в бою, никого прежде не видел. У четверых убитых не нашли ничего, что подсказало бы, кто они. И все же я уверен — это его люди.
— Почему?
— Больше некому.
— А это не могли быть… те, из лесу, что меня встречали?
— Нет, что ты! — убежденно возразил Карты
мазов. — Они нас не трогают. Даже иногда помогают.
Медведев внимательно посмотрел на него. Вот как?
— А кто они… эти люди в моем лесу?
— В твоем? — насмешливо переспросил Картымазов. — Даже Михайлов с его гордыней не смел считать этот лес своим. Вначале, правда, делал попытки выкурить их оттуда, но потом смирился. Как все в округе. Это Татий лес, Василий, — не твой. И так, видимо, будет, пока они сами не уйдут.
— А кто там командует?
— Некий Антип Русинов. За его голову государь наш, великий князь, назначил высокую награду, но уже пятый год как Антип здесь, а я как-то не встречал охотников получить эту награду. Нам, мелким дворянам, самим не справиться, а из Медыни слать людей на верную гибель не хотят,и правильно делают. У Антипа большой, сильный отряд, его люди знают здесь каждую кочку и каждую тропку — попробуй разыщи их в непроходимых топях Черного болота да в непролазной гуще Старого бора! — Картымазов помолчал. — Есть и другие причины — со временем сам поймешь. Мы их не трогаем, и они нас сильно не обижают, если не считать, что осенью собирают с каждого имения в округе дань хлебом, мясом, солью, мехами, вполне, впрочем, умеренную.
— Значит, пять лет вы покорно позволяете себя грабить?
Картымазов побагровел.
—г Вот что, Василий, — ты еще очень юн и потому я тебя прощаю. Ты первый день в этих краях, а мы здесь жизнь прожили. Ты еще многого не понимаешь. Вот поживешь с годик, и коли жив будешь, мы с тобой об этом потолкуем.
Искорки гнева сверкали в глазах Картымазова.
Глупый мальчишка. Дерзок и самодоволен. Похлеще покойного Михайлова. Долго не проживет.А жалко. Что-то в нем есть…
Медведев улыбнулся.
— Ладно. Поживу с недельку, тогда и потолкуем. Глядишь, к тому времени и Татий лес опустеет…
Картымазов с досадой пожал плечами. Медведев переменил тему.
—Скажи, Федор Лукич, а из твоих людей никто вчера не пропал?
—Кроме дочери — никто.
— Значит, все люди твои и Филиппа как живые, так и мертвые, остались здесь? .
— Да, конечно. Мы бы сразу заметили, если б кого-то недоставало. А почему ты спрашиваешь?
— Те, кто на тебя напал, возвращались обратно мимо моего дома, когда я туда приехал. Меня они не видели, но я разглядел их хорошо. Один из них вез девушку, закутанную в покрывало.
Картымазов схватил Медведева за руку.
— Ты их видел? Они проехали мимо Березок?
Значит, переправились через Угру где-то в границах твоей земли и тем же путем вернулись. Я так и думал! Они повезли ее в Синий Лог и там спрячут. Рано утром я послал туда нашего священника, отца Дмитрия. Разумеется, ему сказали, что ничего не знают о ночном набеге, а войти за ворота не позволили, но он успел разглядеть во дворе нескольких раненых и уверен, что они были из числа нападавших. Я с минуты на минуту жду письма с условиями выкупа — это единственное объяснение ночного набега. Честно признаться — я сперва принял тебя за их гонца с письмом о выкупе…
— Это еще не все, — продолжал Медведев. — У ворот моего дома они оставили тело мертвого мужчины. Но он был убит гораздо раньше ударом сабли в спину.
— Вот как? — удивился Картымазов. — Это
странно. Впрочем, они вполне могли бросить ко
го-то из своих. У Кожуха-Кроткого служит всякий
сброд, возможно, и свели меж собой при случае
какие-нибудь старые счеты…
Медведев задумался.
Что ж… Может, и так…
В доме раздался грохот и короткий женский крик. Внезапно резко распахнулась тяжелая дубовая дверь, с силой ударилась о стену и упала, сорвавшись с петель. На пороге появился молодой человек огромного роста и могучего телосложения. Он стоял, упираясь головой в притолоку,и казалось, хотел мощными руками раздвинуть тесную раму двери — рама затрещала, а на белом полотне, плотно обтягивающем его широкую грудь, стало быстро расплываться огромное кровавое пятно. Невидящими, воспаленными глазами он глядел в пространство, хрипло, тяжело дыша, и вдруг яростно крикнул голосом, от звука которого зазвенели серебряные кубки на столе:
— Коня мне! Коня!
И рухнул с крыльца.
Картымазов и Медведев едва успели подхватить тяжелое, бесчувственное тело; выбежали Василиса Петровна и Петр, бросились на помощь люди со двора, и человек пять с трудом отнесли раненого обратно в дом.
Через несколько минут вернулся угрюмый Картымазов.
— Нельзя отойти от Филиппа. Я боюсь за него.
Рана нехорошая — пробита грудь. Петруша, — об
ратился он к сыну, — отыщи Аннину, если она
вернулась, и скажи, чтобы шла к Филиппу.
Они подошли к дереву, у которого был привязан Малыш. Несмотря на массу забот, люди Кар-тымазова не забыли покормить и напоить коня.
Медведев расстегнул один из многочисленных мешочков на своем поясе, достал оттуда небольшой, твердый шарик и протянул Картымазову.
— Разотри в порошок, сделай мазь на жиру и
нанеси по краям раны. Это дал мне один грек —
большой мастер по всем военным делам. Отмен
ное средство при таких ранениях. На себе испы
тал. А что до моего покойника… Кем бы он ни
был, я хочу схоронить его, как подобает. Не мо
жешь ли ты прислать ко мне своего священника, о
котором упоминал?
— Он только что отправился в Боровск пере
дать великокняжескому наместнику воеводе Об
разцу мое письмо о ночном нападении и нанять
мастеров для постройки новой церкви. Но к вече
ру вернется, чтобы отпеть наших усопших. Сдела
ем так: я пошлю своих людей, они привезут тело к
нам, и схороним вместе со всеми.
— Этот человек упокоился на моей земле, —
сказал Медведев, — и я хочу, чтобы он был там
похоронен. Если можно, пусть твои люди приве
зут мне до вечера гроб и лопату.
— Хорошо, прикажу. А на ночь приезжай ко
мне, слышишь!
Медведев улыбнулся.
— Спасибо, но пора привыкать к своему дому.
— Ты безумец, Василий! Не сердись, что зову
без отчества — по годам ты как сын мне, и я буду
огорчен, когда тебя убьют. Очень жаль! — быть
может, стали бы хорошими соседями.
Медведев беззаботно рассмеялся и вскочил в седло.
— Не убьют. А хорошими соседями мы непре
менно станем — вот увидишь!
— Загляни завтра! — крикнул вслед Картыма-
зов, но Василий уже скакал во весь дух…
Через час он был на своих землях.
День клонился ко второй половине, пора было подумать об обеде, и Медведев, свернув с дороги, углубился в лес, высматривая следы. Вскоре он обнаружил неприметную звериную тропку и, выбрав тонкую охотничью стрелу, подстрелил маленькую косулю.
Перекинув добычу через круп коня, он уже возвращался к дороге, когда его внимание привлек яростный птичий гомон невдалеке.
Василий тихонько подъехал к большой поляне и укрылся за густой разлапистой елью, наблюдая, как высоко в небе величаво кружит большой коршун, выбирая себе добычу, а внизу стая малых пичуг затеяла громкую свару, не подозревая о смертельной опасности. Эта сцена навела Медведева на философские размышления, но тут его внимание привлек тихий шелест веток в кустах справа: кто-то очень осторожно приближался к поляне. Густая ель хорошо скрывала Медведева, но одновременно мешала рассмотреть всадника. Этот всадник осторожно проехал с другой стороны ели, в двух шагах от Медведева, не заметив его, и, двинувшись чуть вперед на поляну, остановился, тоже наблюдая за коршуном. Хвост его лошади был всего в нескольких саженях от морды Малыша, ветви ели уже не мешали, и Медведев, по крайней мере со спины, мог хорошо разглядеть всадника.
По-видимому, это был совсем молодой человек, скорее всего мальчик. Он был одет в богатый' литовский охотничий костюм из черного бархата с туго затянутым черным поясом, прошитым серебряной нитью, голову покрывала шапка из черного соболя; колчан с десятком стрел хорошей работы изготовлен из черной кожи, небольшая сабля пряталась в черных ножнах, ну и конь был тоже абсолютно черной масти, а по обе стороны крупа коня свешивалась привязанная к седлу убитая косуля, точно такая же, как у Медведева.
Коршун выбрал добычу и, сложив крылья, камнем обрушился вниз.
