Евгений Коковин - Детство в Соломбале
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ НА ПОИСКИ КЛАДА
Ночь. Легкий, почти прозрачный туман поднимается над большой рекой. Он чуть-чуть скрывает лишь середину реки. Далекий противоположный берег виден отчетливо поверх бледной прохладной пелены. Летняя северная ночь. Светлая, бескрайняя, она наполнена необыкновенно чистой, нетронутой тишиной. Безоблачное огромное небо утратило дневную голубизну. Оно такое же ясное и спокойное, как вся эта чудесная, такая ясная и загадочная белая ночь. Из за острова доносился едва слышно перекатный шум землечерпалки. Лодка тихо плыла по течению. Вначале мы усиленно гребли, но скоро нам надоело. Торопиться было некуда, хотя путь предстоял далекий. Мы ехали на кладбище кораблей разыскивать трубинский клад. Накануне весь день прошел в сборах экспедиции. У деда, по настоянию Кости, я выпросил карту. Мы хорошо знали путь и так, но какая же экспедиция может быть без карты' Были у нас и компас, и флаг, наспех сшитый из цветных лоскутьев, и самодельная подзорная труба. В носовой части лодки лежали веревки, топор, лопата, удочки. Словом, снаряжение экспедиции было полное. Конечно, мы не сказали дома, куда отправляемся. Так просто, едем рыбу ловить на ночь. Ведь если рассказать о наших замыслах, все станут смеяться. Поэтому план экспедиции содержался в строжайшем секрете. Когда лодка вышла из устья Соломбалки на большую реку, я поставил мачту со свернутым парусом. Ветра не было, и это огорчало нас. Во-первых, нельзя было развернуть парус; во-вторых, флаг на верхушке мачты висел безжизненно. А нам хотелось плыть под парусом, плыть с флагом, развевающимся по ветру. При таком торжественном и важном деле, как отправка в экспедицию, парус был необходим. Мы любили безветренные белые ночи. Но сейчас мы мечтали о штормовой погоде Несколько раз Костя раскладывал карту на скамейке, и мы внимательно рассматривали ее. На карте было написано: "Дельта Северной Двины". Река расходилась рукавами, охватывая острова и островки. Множество речек хвостиками пристало к большой реке. А там, где река становилась совсем широкой, начиналось море, Двинская губа. Чуть пониже уютное местечко на карте, вдавленное рекой в берег и прикрытое длинным изогнутым островом, было помечено крестиком. Это и было кладбище кораблей. Некоторые мелкие речушки казались на карте густыми веточками. Здесь можно было заблудиться. И город, и Соломбала скрылись из виду. Нашу шлюпку окружали река и берега, поросшие лесом и кустарником. Особенно красивым и заманчивым был правый берег. На высокой горе росли огромные старые ели, издали казавшиеся черными среди яркой зелени травы и кустов. Уж не бросить ли нашу затею и не остаться ли тут? Ловить рыбу, играть в густом лесу. Но это предложение сразу же было отвергнуто Костей. Прошло не больше часа, как зашло солнце, а на небосклоне уже разливалась багряная краска предвестие восхода. Ночь кончилась. - Право руля! - скомандовал себе Костя и круто повернул шлюпку к берегу. Пришвартовав наше судно к обрывистому берегу, мы развели костер. В продовольственном запасе экспедиции были сухари и сушеная рыба. Половину этого запаса мы сложили в котелок, залили водой и повесили котелок над костром. Завтрак показался нам необычайно вкусным - так, впрочем, всегда бывает на свежем воздухе. - Когда мы поплывем в настоящую экспедицию, - сказал я мечтательно, - у нас будут консервы, солонина, белые сухари, ром... - А это разве не настоящая? - возмущенно воскликнул Костя. - Нет, Костя, тогда у нас еще будет шоколад... - И какао, - добавил Костя. - И меховая одежда, как у настоящих путешественников... - И винтовки, как у Пржевальского... Тут разгорелись страсти. Мы перечислили столько необходимых вещей, что, пожалуй, даже самый большой корабль был бы перегружен ими до клотика. Разумеется, мы ни минуты не сомневались, что сокровище будет в наших руках. Прошлогодняя неудача почти забылась. Ведь тогда мы искали клад очень просто, а теперь у нас была настоящая экспедиция. Да, потом у нас будут ром, консервы и шоколад, а пока мы с аппетитом ели и похваливали смесь сухарной каши с рыбьими костями. Хорошо, если бы с нами в будущую экспедицию поехала Оля Лукина. Ведь были же смелые женщины-путешественницы. Или нет, лучше она будет после долгих лет ожиданий встречать наш корабль, возвращающийся из дальних и опасных странствий. Когда мы закончили свой ранний завтрак, над острозубыми верхушками елей левого берега поднялось яркое, пригревающее солнышко. В траве засверкали капельки росы, но тумана над рекой уже не было. Мелкая рябь побежала по реке. Качнулись и зашумели листвой кустарники. Потянувший с юго-запада ветер усиливался. Задрожал, зашевелился на мачте и взмыл в воздух наш многоцветный вымпел. Мы столкнули с отмели шлюпку и развернули парус. Он защелкал по воде шкотом, как щелкает бичом укротитель зверей в цирке. Я поймал и натянул шкот. Парус вобрал ветер и стал пузатым. Под бортом бойко заговорила вода. - Хорошо! - сказал Костя, развалившись на корме и зажмурив глаза.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ КЛАДБИЩЕ КОРАБЛЕЙ
Пока убывала вода и дул попутный ветер, шлюпка быстро неслась по реке. Мы, лежа на банках, рассказывали друг другу небылицы. Иногда Костя вскакивал и в подзорную трубу рассматривал берега. Потом передавал мне и говорил: - Вы видите, мой друг, там, на берегу, раскинут вражеский лагерь... Хотя в трубу и было вставлено увеличительное стекло, однако оно лишь мешало смотреть, затуманивая даль. В трубу я ничего не мог рассмотреть, зато поверх трубы хорошо видел рыбачьи избушки, или, как говорил Костя, вражеский лагерь. Вскоре Костя заметил вдали на реке лодку. - Догнать! - скомандовал он. Но догонять лодку не пришлось. Она плыла нам навстречу. Оказалось, что это не простая лодка, а моторный катер. В нем сидели офицеры и матросы. Катер подошел к нашей "Молнии". - Куда идете? - спросил морской офицер, сидевший у руля. - Рыбу ловить, - ответил невозмутимо Костя. - Откуда? - Из Соломбалы. - Далеко забираетесь. На вас рыба и поближе найдется, - сказал офицер. И вдруг приказал: - Обыскать! Мы испугались. В минуту все снаряжение нашей экспедиции было перевернуто и перерыто - Это что за пулемет? - спросил офицер, рассматривая нашу подзорную трубу, и, не дождавшись ответа, выбросил ее за борт. - Господин офицер, не надо, - захныкал я, - это мы играем. - Дурацкие игры! Лодку тут не встречали? - Нет, - сказал я. - Это которая на веслах шла? - как бы припоминая, перебил меня Костя. - Все лодки на веслах, - заметил офицер, усмехаясь. - Это которая небольшая, черноватая? - тянул Костя. - Мы же, Димка, видели - она в Курью речку свернула. Помнишь?.. - Помню, - утвердительно сказал я. - В ней еще двое ехали... На лице у Кости я заметил досаду. Ведь никакой лодки мы не видели. А на той лодке, о которой говорил офицер, могло быть и три человека. Но, по счастливой случайности, я не ошибся. Офицер стал внимательным. Он, видимо, поверил нам. - Куда свернула? В Курью! - в один голос воскликнули мы и наперебой начали объяснять, как попасть в речку Курью. Спустя несколько минут мы были свободны и продолжали свой рейс. - А что если они обыщут всю речку и никого не найдут? - спросил я у Кости. - Конечно, они никого не найдут, - ответил Костя, ликуя, - а в это время те, кого они ищут, будут уже далеко... - Тогда они погонятся за нами. Костя присвистнул: - Не догонят! Ветер тем временем переменился, и шлюпку стало прижимать к левому берегу. Течение тоже повернуло. Лодка почти не двигалась. - Давай бечевой потянем, - предложил я. - Мы всегда против течения бечевой карбас водим, когда с дедушкой на рыбалку ездим. К борту шлюпки мы привязали веревку. Один из нас шел по берегу и тащил шлюпку. Второй сидел в шлюпке и управлял. Утомившись, мы решили подождать, пока вода будет убывать. На берегу, в кустарнике, мы разожгли костер и повесили над ним чайник. Я забросил удочки и донницы. Не прошло и минуты, как был пойман большой пучеглазый окунь. Костя тоже закинул удочки. Но больше ни одна рыбка не задевала наживки. Окуня опустили в ведро с водой. Было интересно смотреть, как он, изогнувшись и распустив розовые плавники, ходил в нашем "аквариуме", то и дело натыкаясь на стенки. Напившись кипятку и закусив сухарями, мы улеглись на траву и уснули. Нас разбудило горячее полуденное солнце. В воздухе гудели оводы. Было нестерпимо жарко. Мы выкупались и снова отправились в путь.
Это место, укрытое длинным изогнутым островком, в самом деле походило на кладбище. Здесь было тихо. Высокие березы и ольхи густо росли на островке, защищая бухту от ветров. Мелодично посвистывали в зарослях невидимые птицы. Мачты, склоненные и обломанные, торчали над бухтой, как кресты. Кое-где корабельных корпусов не было видно, и лишь мачты и реи вылезали из воды. Это были кресты над утопленниками. Всюду над водой возвышались облезлые кормы с поломанными рулями. Старый почерневший бот завалился на берег. Обшивка отстала от бортов и топорщилась, словно оперение у большой мертвой птицы. На берегу распластались борта шхун, лежали скелеты из килей и шпангоутов1, обломки рубок и палубных надстроек, глубоко вросшие в песок. Они нашли здесь, в бухте, свой покой. Престарелые странники - шхуны, боты, яхты, лодки, карбасы - закончили жизнь. Когда-то они бороздили Белое море и Ледовитый океан, заходили на Новую Землю, в норвежские фиорды, в Христианию2, Лондон и Ливерпуль. Моряки, плавая на них, ловили треску, зубатку и морского окуня, промышляли тюленя, собирали гагачьи яйца. Плоскодонные речные баржи приютились среди морских судов. Но самым интересным из того, что увидели, была большая красавица шхуна. Она даже не имела крена, и на мачтах ее сохранились остатки снастей. Позолоченные выпуклые буквы на носу чуть покривились, но мы без труда прочитали название шхуны - "Бетуха". Мачты были высокие, слегка склоненные назад. И это придавало шхуне особенную прелесть. Такие шхуны рисуют в книгах. На носу была вырезана фигура девушки. - Какая длинноволосая женщина! - сказал Костя. - Не женщина, а обыкновенная русалка. Знаешь, Костя, они живые очень злые: заманивают моряков и отравляют. - Вранье, живых русалок не бывает. - Зато морские черти бывают. - И чертей не бывает. - Нет, бывают, - настаивал я. - Дедушка сам видел морского черта. На Мурмане поймали. Маченький такой, колючий. - Не знаю, - удивился Костя, - только отец говорил мне, что черта выдумали попы. И лешего, и русалок, и домовых - все выдумали. - Наш дедушка в бога не верит. Но только, знаешь, морской черт - это не настоящий, а животное такое... - Ну, это другое дело, - серьезно сказал Костя. Вода колыхалась у бортов шхуны, и казалось, что судно покачивается, удерживаясь на якорях. Но шхуна прочно сидела на мели. Мы даже забыли о кладе и, не медля, привязали шлюпку к борту шхуны. - Как тут хорошо! - сказал Костя, спрыгнув на палубу. - Если бы я знал, то давно приехал бы сюда. Палуба была завалена старыми досками, обрывками веревок и канатов, осколками стекла. Из щелей между палубными досками выплавилась и застыла серая от пыли смола. Запах смолы, знакомый, приятный, вызывал необъяснимое волнение. Мы осмотрели всю шхуну. По очереди вертели большой с точеными рукоятками штурвал, спустились в кубрик. Заглянули в люк трюма. Там в жуткой темноте блестела вода. Наш разговор звонко разносился по трюму. Словом, в развлечениях недостатка не было. Вдруг Костя вспомнил о кладе: - На "Белухе" ничего нет. Тут не только нет денег, но даже и того, что стоило бы денег.
