Альберт Олмстед - История Персидской империи
Палестинская Сирия подчинилась Александру, за исключением Газы, укрепленной евнухом Батисом и охраняемой гарнизоном, состоявшим из арабских наемников, ведь Газа была теперь морским терминалом торговли пряностями, путь которой проходил через Набатейскую Петру. Сама Газа располагалась в 4 километрах от побережья и была отделена от моря глубокими песками; это был большой город с крепкими стенами, протянувшимися вдоль края высокой насыпи, которая скрывала остатки более древних своих предшественников. Сначала Александр приказал построить стену напротив этой с южной стороны города; после того как он был ранен, он завершил охват города стеной шириной 400 и высотой 76 метров. Орудия и подкопы, использованные обороняющимися, оказались бесполезными; наконец, стены были взяты штурмом и ворота открыты изнутри. Гарнизон по-прежнему продолжал сражаться; все погибли на своем посту. В обычной варварской манере женщины и дети были проданы в рабство, местность — отдана соседним племенам, но сама Газа оставалась необитаемой. Сотни талантов мирры и ладана были взяты в качестве добычи — огромная потеря для набатейских купцов.
Недовольство в Малой Азии
Тем временем персы, которые бежали из Исса, отступили на север и вновь захватили Пафлагонию и Понтийскую Каппадокию. Во главе их был их прежний сатрап Ариварат (Ариарат), который уже начертал свое имя на арамейском языке на монетах, на которых были изображены Синопская нимфа и орел, держащий в когтях дельфина, — мотив, использованный его предшественником Абд Сусимом. После ухода Александра Ариварат стал чеканить монеты с изображением восточного грифона, пожирающего греческого оленя. Побуждаемый идти в Таврские горы, он добавил к своему царству Южную Каппадокию. К нему в руки попали монеты, недавно отчеканенные в Тарсе Маздаем, и с них он скопировал полуобнаженного Зевса для изображения своего собственного Баала Газурского (или Газиурского); этот город он сделал столицей Каппадокии после того, как не стало Дария, его прежнего владыки.
Ариварат достоин того, чтобы о нем помнили как о первом члене династии иранских царей Каппадокии, которым суждено было сохранять независимость этой страны на протяжении всей Эллинской эпохи. Вместе с другими вернувшимися сатрапами он напал на Антигона — полководца Александра во Фригии. Они потерпели поражение, и Антигон снова усмирил Ликаонию. Калас, ставший теперь сатрапом Геллеспонтийской Фригии, отвоевал на время Пафлагонию, но затем был изгнан из нее другим восточным царем — Басом, анатолийским царем Вифинии. И снова прогноз на будущее был зловещим.
Завоевание Египта
Не обращая внимания на эти признаки недовольства в своем тылу, Александр продолжал свой поход. Газа, эти врата в пустыню, была разорена, и после семидневного перехода он был в Пелусии, где к нему присоединился его финикийский флот. В Пелусии был оставлен гарнизон, и через Гелиополь он достиг Мемфиса. Прошло всего два года с того момента, когда Дарий завоевал Египет, и их было недостаточно, чтобы привести в порядок его оборонительные сооружения. Сабак погиб в битве при Иссе, а его преемник Мазак мог только радушно встретить Александра, передать ему дворец и 800 талантов. Греки давно были союзниками мятежных египтян, хотя их оплаченная помощь не всегда ценилась высоко; прошло едва десять лет с тех пор, как Ох осквернил священную утварь, перебил священных животных и так «закрутил гайки», что не было ничего удивительного в том, что персов египтяне ненавидели, а Александра встретили с воодушевлением. Вскоре местные жители уже хвастались, что новый царь на самом деле был истинным сыном Нектанебо, который пришел к его матери Олимпиаде в образе змеи. Так, Александра смогли короновать в Мемфисе как фараона по древнему обычаю. Для египтян он поклонялся быку Апису и другим богам, но он также устраивал литературные и атлетические состязания, на которые съезжались самые знаменитые чемпионы из Греции.
На месте разрушенного Тира — большого центра торговли Восточного Средиземноморья — Александр принял решение основать новую столицу, которая должна была носить его имя. Старый центр торговли Навкратис не имел хорошего местоположения для этой цели; более подходящее место было найдено чуть западнее Канопского устья Нила, которое со времен греческих героев было гаванью, куда приплывали торговые корабли из Греции. Раньше на этом месте стояла рыбацкая деревушка Ракотис, которая была передовым постом, который предупреждал о появлении греков и финикийцев и усмирял вечно непокорных скотоводов. Он располагался на известняковой гряде между морем и озером Мареотис, и поэтому там был сухой и полезный для здоровья климат. Остров Фарос длиной почти 5 километров защищал это место от опасных ветров и со своей подветренной стороны предоставлял отличную гавань. Короткий канал доставлял сюда питьевую воду и являлся средством прямой связи с Нилом. Но что также немаловажно, отсюда можно было кратчайшим путем добраться по морю из Египта в греческие земли, не только в Европейскую Грецию и греческие города-государства в Азии, но даже больше в западные колонии, которые должны были вступить в период своего величайшего расцвета.
Дейнократ, родосский архитектор храма Артемиды в Эфесе, последовал за Александром; ему было поручено все распланировать на этом длинном узком месте. Он применил принцип шахматной доски, недавно привезенной с Востока Гипподамом из Милета; ориентация этой схемы строго с востока на запад, возможно, оправдывает то, что греки приписывают ему всю систему. Были намечены линия стены, рыночная площадь и место для храмов греческих богов и Исиды. Праздник, приуроченный к 25-му числу месяца тиби (30 января) 331 г. до н. э., ознаменовал основание города. Прибыл Гегелох (полководец в армии Александра. — Пер.) с вестью о том, что остров Тенедос перешел на их сторону, Фарнабаз взят в плен на Хиосе, а Лесбос и Кос стали македонскими.
Александр в оазисе Аммона Сивахе
На протяжении предшествовавших веков храм Амона в оазисе Сивах, расположенном в Ливийской пустыне, заменил — по крайней мере, в глазах иностранцев — более древний храм в Фивах ста ворот. Лидийский царь Крез был первым чужеземцем, который обращался к его оракулу за советом, хотя, по греческой легенде, ими были Персей и Геракл. Камбису не удалось разграбить оазис, но ливийские греки сделали этот храм своим собственным, а через них бог Амон стал известен в Европе. Пиндар посвятил ему храм в Беотийских Фивах, а его статую, изваянную знаменитым скульптором Каламисом, еще можно было увидеть во II в. до н. э. Пиндар также написал гимн для амонийцев Ливии. Еврипид знал, что люди ходили за советом «в безводные края» к Амону, тогда как для жителя Кирены Амон был «нашим богом». Аристофан ставил этого оракула на второе место после Дельфийского. Во время Пелопоннесских войн афиняне посылали к этому богу официальную делегацию, а спартанец Лисандр нанес ему визит лично. Гелланик (греческий историк V в. до н. э. — Пер.) написал путевые заметки, путешествуя через пустыню к храму, расположенному в оазисе. До этого Афины заплатили за новый храм и удлинили название священной триремы, назвав ее «Саламиния Амониас». Была веская причина, по которой Александр должен был во всеуслышание объявить о своем намерении нанести визит оракулу, особенно потому, что в это святилище приходили за советом его предки Персей и Геракл, а он сам мог претендовать на то, что ведет свой род от Амона!
При полном параде Александр повел свои войска вдоль пустынного побережья в Паретоний, который позднее стал утверждать, что Александр был его основателем. Оттуда он повернул на юг и пошел по дороге в пустыне, которой пользовались жители Кирены, чтобы добраться до оазиса. Неожиданный дождь утолил жажду людей; две вороны и две говорящие змеи направляли их путь — по крайней мере, согласно преданию. В своем самом широком месте оазис Амона протянулся всего лишь на 8 километров; он существовал благодаря источнику, который менял температуру — так говорили — по часам дня. Соль — единственный продукт, который экспортировал оазис, увозили к Нилу в корзинах из пальмовых листьев, потому что она была чище, чем морская.
Среди пальм и оливковых деревьев Александр увидел перед собой отдельно стоящий холм, на котором находился знаменитый храм внутри участка, окруженного сложенной из каменных брусков оградой, размером 36,5 × 45,5 метра. Храмовым служителям было велено переодеться в знак уважения и встать снаружи храма во двориках и залах с колоннами, а он один в обычной одежде вошел во внутреннее святилище в дальнем конце храма, которое имело размеры всего 4 × 4 метра. Под крышей из огромных блоков, украшенной необычными фигурами и еще более странными иероглифами, он в неверном свете увидел на алтаре золотой ларец, в котором хранилось изображение бога, сделанное из различных драгоценных камней. Вдохновленный самим богом, прорицатель заставил изображение давать ответ посредством наклонов головы и знаков и провозгласил, что Александр сын бога.
