Джон Грэй - История Древнего Китая
Часто шелковицу выращивают не те люди, которые разводят тутовых шелкопрядов. Во многих случаях крестьяне выращивают эти деревья только для того, чтобы продавать их листья. Посетив в 1868 году шелковый город Хуанлин, я оказался свидетелем оживленной сцены. На рынке было довольно много народу и торговля шла оживленнее, чем мне приходилось когда-либо видеть. А продавался там только один товар – листья шелковицы. Крестьяне, которые выращивали ее на своих участках, продавали эти листья. Уходя с рынка, я заметил множество лодок, тяжело нагруженных товаром, что усиливало суету на рынке, если это вообще было возможно. В Лулоу, городе, куда я затем отправился, я увидел такое же оживление на рыночной площади.
В шелковых районах Гуандуна земли на многие мили покрыта шелковичными кустами или деревьями, и, по-видимому, грунт там насыпной, а земля выглядит несколько волнистой. На этих равнинах неподалеку одна от другой есть ямы или садки, полные воды; они изобилуют рыбой, которая, по всей видимости, является основной пищей в шелковых районах. Во многих садках выращивают рыбу специально для кантонских рынков.
Из приведенного описания ухода за шелкопрядом в Китае видно, что этим нежным созданиям уделяют немало внимания. Далее я расскажу о некоторых необходимых, по мнению китайцев, условиях разведения тутовых шелкопрядов. Конечно, одно из самых важных – это поддержание нужной температуры в помещении, где находятся гусеницы. Следует не только избегать сильной жары или холода; вообще гусеницы должны расти по возможности при постоянной температуре, которую китайцы определяют, не пользуясь термометром: они основываются на ощущениях обнаженного человека. Время от времени следящий за гусеницами служитель полностью раздевается и входит в помещение. Если он чувствует там холод или сырость, воздух нагревают с помощью китайских печей. Считается, что шелкопрядам вредна молния, и, когда ожидается гроза, полки, на которых они лежат, покрывают толстой коричневой бумагой, гусеницы оказываются в темноте, и их не может осветить блеск молнии. Полагают, что гром также вреден этим маленьким существам, поскольку тревожит их, а потревожить и напугать их любыми шумами так легко, что ухаживающим за ними работникам приходится разговаривать полушепотом. Очень важно не допустить, чтобы они съели хоть самую малость сырых шелковичных листьев, потому что их брюшки будут наполняться не шелком, а водой. Листья, аккуратно собранные вручную в сырое, дождливое время, высушивают, прежде чем кормить шелкопрядов. Кроме того, листья должны быть совершенно свежими, так как старые и увядшие не питательны и приводят к запорам. Считается, что лучше всего гусеницы себя чувствуют при ясном небе, поэтому обычно их стараются класть на полки в хорошую, ясную погоду. Китайцы говорят, что, если не соблюсти эту предосторожность, коконы непременно окажутся некачественными и будут давать грубые, рваные и тусклые нити. Помещения, в которых держат гусениц, должны быть просторными, чистыми, там не должно быть никаких вредных для насекомых запахов. Пунктуальность, проявляемая при уходе за тутовыми шелкопрядами, также считается весьма важной.
Две основные болезни, которым подвержены шелкопряды, называются фэн-цунь, или болезнь, происходящая от газов, а также цзэй-фэн, или болезнь разбойного ветра. Первая считается очень опасной. Если гусеницы и выживают, то оказываются настолько пострадавшими от болезни, что шелк их бывает самого низкого качества. Болезнь цзэй-фэн, или болезнь разбойного ветра, возникает оттого, что по недосмотру в помещение с гусеницами допускают сквозняки. В этом случае больные гусеницы краснеют и так скованны в движениях, что едва способны ползти. Слуга, забывший закрыть двери в помещение, подвергает себя гневу хозяина.
Большие усилия прилагают, чтобы не допустить к гусеницам мух, которые не только сосут кровь шелкопрядов, но и откладывают на их тела яички, из которых часто вылупливаются личинки, губительные для гусениц. Однако соблюдение некоторых предосторожностей, принимаемых для защиты маленьких ткачей от вредоносных влияний, мягко говоря, сомнительно и не столько оригинально, сколько суеверно. Так, например, в комнату с шелкопрядами ни за что не впустят беременную женщину. К шелкопрядам не позволено также подходить людям в трауре, до того как истекут семь недель или сорок девять дней. Те, кто ухаживает за шелкопрядами, не должны есть имбиря и бобов под названием цань-доу. Им также запрещается жарить мясо на растительном масле и нельзя носить с собой ничего пахучего. Они стараются не переступать порога помещения, где содержатся их драгоценные питомцы, не опрыскав себя водой, которую специально для этого ставят в миске у дверей комнаты. Будучи в городе Далян в 1862 году, я посетил заведение, где выращивали несколько тысяч шелкопрядов. Когда я входил в какую-нибудь комнату, меня опрыскивали водой при помощи небольшой метелки из листьев шелковицы. Этот ритуал очищения напомнил мне о схожей церемонии, которая существовала у евреев (только они использовали иссоп). В северных шелковых районах головы людей, входящих и выходящих из помещений с шелкопрядами, посыпают небольшим количеством песка.
Шелковые города провинции Гуандун очень опрятны и чисты. Они во многих отношениях отличаются от других городов империи. Там везде, кроме тех районов, где ведется торговля, каждый дом изолирован от других и стоит на собственной шелковичной плантации. Вероятно, отчасти это можно объяснить тем, что там легче избежать шумов и дурных запахов. Дома обычно бывают большими и всегда выстроены из кирпича. Дороги, ведущие из одного шелкового города в другой, хорошо вымощены.
Намотка и тканье шелка
В 1862 году я предпринял путешествие по шелковым районам Гуандуна. Лишь один эпизод омрачил поездку, которую я всегда буду вспоминать как одну из самых приятных. Жители Цзюцзяна до нашего прибытия никогда не видели иностранцев, и, к несчастью, в то время у них был повод, чтобы встретить нас враждебно: столицу провинции незадолго до этого заняли союзные армии Великобритании и Франции. Они сопровождали нас в ямэнь главного местного мандарина и не раз угрожали нам немедленной смертью. Оказалось, что мандарин совершенно не может совладать с толпой и опасается за нашу безопасность более чем мы сами. В конце концов, решив, что наступает решающий момент, он вызвал нескольких храбрецов, чтобы те проводили нас в соседний город Цзиньхэ. Мы оставили город при нечеловеческом реве разъяренной толпы и были радушно приняты населением Цзиньхэ, которое оказалось дружелюбнее. Тогда же я посетил несколько шелковых городов, равных по значению Цзюцзяну и Цзиньхэ: Лунсянь, Лунцзян, Шатоу, Наньпань, Лулоу, Хуаншуй, Юнъань, Далян, Си-ни-лань, Хунтань, Шуйдун, Цзя-ин-гуй-чжоу, Юнцзи, Гулун, Цзию, Ло-шу-и, Лунтань, Хэчуань, Хуанъянь, Фэнгань, Гуанхуа и Бай-цзяо. Общее количество шелка, производящегося в провинции Гуандун, оценивается в три миллиона лянов. В каждом из перечисленных мной главных шелководческих городов есть рынок, где продается шелк-сырец. Эти рынки крыты черепичными крышами и обнесены высокими стенами. Они разделены на отдельные помещения, подобные стойлам в конюшне. В рыночный день в каждом помещении сидит шелковод, перед которым на столе разложены образцы шелка. Немало его покупают европейские купцы, которые посылают шелк-сырец на английские рынки. Но много сырца обрабатывают и ткачи из Кантона (они составляют немалую часть городского населения) и близлежащих деревушек. Ткацкий станок для простого тканья в Китае очень похож на тот, каким пользуются в Англии и в других европейских странах, но каркасы для навоя{140} основы в некоторых отношениях отличаются от тех, которыми постоянно пользуются европейцы. Чтобы выткать травчатый шелк или атлас, в Китае все еще используют самый примитивный вытяжной ткацкий станок. Мальчик садится на раму и с безошибочной точностью вытягивает струны или шнуры, спуская необходимые нити основы перед движением челнока. Кантон известен изготовлением кисеи, а также шелка и атласа. Но на мой взгляд, самую лучшую кисею делают в городе Даньян Сянь на берегах Великого канала. На эту ткань большой спрос: ее раскупают на летнюю одежду мандаринов и джентри. Посетив Даньян, Ханчжоу, Хучжоу и Сучжоу, я заметил, что по одной стороне лавки стояли ткацкие станки, а по другой – прилавок, где продавались ткани. Поскольку китайцы совсем не расположены к нововведениям, боюсь, много лет должно пройти, до того как вытяжной станок уступит место превосходному изобретению месье Жаккарда.
Ткацкий станок
В Кантоне много ткачей, зарабатывающих себе на хлеб изготовлением широких лент, которыми обматывают ножки китайские женщины. Эти тесемки или ленты не используются для бинтования ног, хотя так полагают многие иностранцы, живущие в Китае: на самом деле ноги бинтуют полосами грубой материи. Шелковые ленты заменяют чулки, то есть их ткут как украшение для бинтованных ног, и они достаточно длинны, чтобы их можно было обернуть вокруг всей ноги.
