Ложь и правда о советской экономике - Спицын Евгений Юрьевич
Отчасти эту позицию разделяет и Н. А. Митрохин, который утверждает, «что важным источником поддержки косыгинской реформы была группа идеологических «сталинистов» во главе с А. Н. Шелепиным, курировавшим до лета 1967 года в качестве секретаря ЦК Отделы плановых и финансовых органов, легкой и пищевой промышленности и торговли и бытового обслуживания. Но после его «перемещения в ВЦСПС (то есть ослабления Косыгина)» эти отделы были разделены между скрытыми противниками реформы — А. П. Кириленко и Ф. Д. Кулаковым [1021].
Что касается историков патриотического лагеря, то здесь существует целый ряд абсолютно полярных мнений. Ряд авторов (С. Г. Кара-Мурза, Д. О. Чураков, А. И. Вдовин [1022]) считают, что поражение А. Н. Шелепина и его команды — так называемой «русской партии внутри КПСС» — имело как минимум два серьезных последствия для будущего страны: во-первых, оно означало фактический отказ брежневского руководства от продолжения «национально-большевистской политики первых послевоенных лет» и переход на невнятные позиции «центризма», абсолютно не готового к откровенному формированию собственного политического курса; и, во-вторых, полный разгром «комсомольцев» означал политическое истребление относительно молодых, но уже довольно опытных руководителей, готовых эффективно «подменить» у руля высшей власти «старших товарищей», в результате чего в политическое небытие ушло целое поколение крупных и перспективных государственных деятелей страны. Хотя следует признать, что далеко не все историки патриотического лагеря склонны рассматривать команду «шелепинцев» в таком традиционном ракурсе. Так, например тот же С. Н. Семанов считает, что А. Н. Шелепин, будучи чистым аппаратчиком, а не политиком, не только не создал «своей политической или даже идейной линии», но «даже и мысли не допускал опереться» на партию «русистов», которая сформировалась вокруг Первого секретаря ЦК ВЛКСМ С. П. Павлова [1023]. А профессор А. В. Пыжиков в своей нашумевшей работе «Славянский разлом» [1024] совершенно неожиданно назвал А. Н. Шелепина и его «птенцов» «полуукраинцами», открыто намекая на то, что они мало чем отличались от представителей «днепропетровско-молдавского» брежневского клана и по своим «барским» замашкам, и по своему отношению к работе.
Более того, как очень точно подметили ряд авторитетных авторов (Ю. В. Емельянов, Д. О. Чураков [1025]), руководителям, пришедшим к власти в результате «Малой октябрьской революции», «сподручней и привычней было жить без глубокого теоретического осмысления» собственного политического курса. «Научный анализ они подменяли пустой пропагандистской трескотней, продолжая движение по инерции и твердя дежурные фразы о верности идеям марксизма-ленинизма. Переполненные спесивой самоуспокоенностью, они даже не задумывались над тем, как сильно в годы правления Н. С. Хрущева оказались дискредитированы все основные лозунги и программные установки партии. К числу принципиальнейших ошибок, порожденных самим стилем «"консервативного реформирования" в области идеологии», прежде всего относятся невнятные попытки новых руководителей страны «выкрутиться из того нелепого положения, в которое загнал всю партию Н. С. Хрущев своими обещаниями скорого построения… коммунизма».
Между тем под занавес 1969 года, как метко выразился Д. О. Чураков, начались «арьергардные бои за правду о нашем прошлом», то есть вновь возникла старая дискуссия вокруг фигуры И. В. Сталина, которую не обошли своим вниманием почти все авторы, писавшие либо о самом Л. И. Брежневе, либо о его эпохе [1026]. 17 декабря 1969 года в перерыве сессии Верховного Совета СССР в комнате отдыха среди ряда членов Политбюро ЦК неожиданно возник разговор о предстоящем 90-летии со дня рождения И. В. Сталина. Поводом для него стал вопрос: публиковать ли в «Правде» статью об усопшем вожде или обойти этот юбилей молчанием. В результате спонтанно возникший разговор быстро перерос в дискуссию, причем принципиального характера, поэтому он сразу был записан, а затем оформлен в виде «рабочей записи» Политбюро ЦК [1027].
Судя по этой «записи», дискуссию о статье, предварительный вариант которой был уже разослан всем членам высшего руководства страны, начал Л. И. Брежнев, который предложил коллегам высказаться относительно того, публиковать ее или нет. Первым слово взял М. А. Суслов, который однозначно высказался за ее публикацию, заявив, что «молчать сейчас совершенно нельзя, это будет расценено неправильно», поскольку «такую статью ждут в стране», и тот ее вариант, который был разослан, «в целом подходящий». «Я думаю, что нас правильно поймут все», в том числе «здоровая часть интеллигенции», которой большинство, а «неправильно» ее поймут только «Солженицын и ему подобные».
Затем слово взял Н. В. Подгорный, который очень неожиданно выступил против этой статьи, напомнив, что многие присутствующие, в том числе сам М. А. Суслов, на XX и XXII съездах партии выступали с критикой «ошибок Сталина». По мнению Н. В. Подгорного, нас «никто не тянет, чтобы мы выступали» с этой статьей, и «значительная часть интеллигенции» нас не поймет. Следующим выступил П. Е. Шелест, который столь же неожиданно вступил в полемику с Н. В. Подгорным, заявив, что пусть небольшую, но «правильную статью» все же «нужно дать», тем более что «большинство наших людей, в том числе и интеллигенция, поймут нас правильно». После слово взял К. Т. Мазуров, который не только поддержал публикацию такой «правильной статьи», что принесет «больше пользы, чем умалчивание этого факта», но и, ссылаясь на мнение Первого секретаря ЦК КПЧ Густава Гусака, предложил подумать об установке бюста на могиле И. В. Сталина.
Следующими свое мнение по известному принципу «и нашим, и вашим» высказали А. П. Кириленко и А. Я. Пельше, заявившие о том, что сейчас вроде бы не время «подправлять решения XX съезда» и надо хорошенько подумать. Однако если все же есть реальная потребность в публикации такой статьи, то следует ограничиться «какой-то заметкой». Куда как более определенно сразу друг за другом выступили В. В. Гришин, А. Н. Шелепин, А. Н. Косыгин и Д. Ф. Устинов, поддержавшие публикацию «правильной статьи». Правда, глава союзного правительства предложил доработать представленный вариант в «духе решений ЦК», а секретарь по оборонке, напротив, заявил, что и данный «проект статьи очень хороший». Затем выступил Б. Н. Пономарев, которого его многолетний заместитель по Международному отделу ЦК А. С. Черняев считал «идейным антисталинистом». Заявив, что «любое выступление о Сталине надо рассматривать с точки зрения интересов партии и коммунистического и рабочего движения», он сказал, что публикация статьи может вызвать разного рода вопросы, например у Я. Кадара и В. Гомулки, поскольку «Сталин — очень сложная фигура и с ним нужно быть осторожным».
Все остальные выступающие, также последовавшие друг за другом, в частности Ю. В. Андропов, Г. И. Воронов, М. С. Соломенцев, И. В. Капитонов, П. М. Машеров, Д. А. Кунаев, В. В. Щербицкий, Ш. Р. Рашидов и Ф. Д. Кулаков, в один голос однозначно высказались за публикацию «хорошей, объективной и правильной статьи», которая будет с пониманием встречена в народе. Свое мнение о статье не высказали только два участника заседания — К. Ф. Катушев и Д. С. Полянский, — однако, почему так произошло, сказать трудно [1028].
Подводя итог этому обмену мнениями, Л. И. Брежнев откровенно заявил, что он «вначале занимал отрицательную позицию… считал, что нам не следует публиковать статью… но, побеседовав со многими секретарями обкомов партии, продумав дополнительно и послушав ваши выступления», все-таки решил, что от публикации статьи «в спокойном тоне», «на уровне понимания этого вопроса ЦК КПСС и в духе принятых решений» будет больше пользы. «Если мы дадим статью, то будет каждому ясно, что мы не боимся прямо и ясно сказать правду о Сталине, указать то место, какое он занимал в истории». В конце своего выступления Л. И. Брежнев предложил «поручить тт. Суслову, Андропову, Демичеву, Катушеву и Пономареву с учетом обмена мнениями сегодня, а также с учетом разосланного текста внести в него соответствующие поправки, доработать текст статьи и разослать его для голосования».
