Your Name - Сборник материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников
Прокурор. — Сколько раз вы наблюдали подобную погрузку в «газовую машину»?
Риц. — Я наблюдал это только единственный раз, о котором рассказываю.
Прокурор. — Присутствовали вы при массовых расстрелах советских граждан?
Риц. — Да, я принимал в этом участие.
Прокурор. — Расскажите об этом подробно.
Риц. — Ханебиттер мне сказал, что предстоит расстрел примерно 3 000 человек, которые при занятии гор. Харькова, советскими войсками приветствовали приход советской власти. Ханебиттер сказал мне, что я имею возможность присутствовать при этом расстреле.
Прокурор. — Вы сами напросились присутствовать при расстреле?
Риц. — Да, я сам просил майора Ханебиттер разрешить мне присутствовать при этой операции.
Прокурор. — Расскажите подробно об этом.
Риц. — 2 июня майор Ханебиттер, захватив меня, выехал с рядом офицеров в деревню, расположенную недалеко от г. Харькова — Надворки или Продворки, где должен был происходить расстрел. В пути мы обогнали три автомашины, нагруженные арестованными, в сопровождении эсесовцев, которые также направлялись туда. Машина, на которой я ехал, обогнала машину с арестованными и прибыла на лесную поляну, где были подготовлены ямы. Эта поляна была оцеплена эсесовцами. Вскоре после этого появились автомашины с арестованными. Ханебиттер сказал, что в этот день подлежит расстрелу до 300 человек. Арестованные были разделены на небольшие группы, которые поочередно расстреливались эсесовцами из автоматов. Не хочу умалчивать и о своем участии в этой операции. Майор Ханебиттер сказал мне: «Покажите, на что вы способны», и я, как военный человек, офицер, не отказался от этого, взял у одного из эсесовцев автомат и дал очередь по арестованным.
Прокурор. — Среди расстреливаемых были женщины и дети?
Риц. — Да, я помню, что была женщина с ребенком. Женщина, пытаясь спасти ребенка, прикрыла его своим телом, но это не помогло, так как пули, пронизали ее и ребенка.
Прокурор. — Сколько человек было в этот раз расстреляно в вашем присутствии?
Риц. — Мне майор Ханебиттер сказал, что в этот день должно было быть расстреляно до 300 человек.
Прокурор. — Не видели ли в ямах, в которых хоронили расстреливаемых людей, умерщвленных при помощи газового автомобиля?
Риц. — Да, когда мы, офицеры, потом осмотрели место расстрела, то лейтенант Якобе показал мне одну из ям, где слегка из-под присыпанной земли видны были очертания человеческих трупов. Якобе сказал, что вот, дескать, пассажиры вчерашней поездки на «газовом автомобиле».
Прокурор. — Вы занимались допросами арестованных мирных советских граждан?
Риц. — Да, я принимал участие в допросах советских граждан в городе Таганроге.
Прокурор. — Расскажите, как вы допрашивали советских граждан.
Риц. — Сначала я допрашивал арестованных согласие тем юридическим познаниям, которыми я обладал. Однако вскоре ко мне явился начальник зондеркоманды города Таганрога Эккер, который заявил, что так дальше дело не пойдет, что люди эти толстокожие и к ним надо применять другие меры. И тогда я начал избивать их па допросах.
Прокурор. — Побои были системой допроса советских граждан?
Риц. — Да, можно со всей определенностью сказать, что были системой. В городе Харькове, как я уже раньше показал, я имел возможность присутствовать при допросах и убедился, что все, начиная с начальника и кончая младшим чином зондеркоманды, избивали, причем сильно избивали на допросах. Так что, повторяю, это, безусловно, система.
Прокурор. — Вот вы, Риц, человек с высшим юридическим образованием очевидно, считающий себя человеком культурным, как вы могли не только наблюдать эти избиения, но и принимать в них активное участие. Расстреливать ни в чем повинных людей, причем расстреливать не только по принуждению, но и по собственной воле?
Риц. — Я должен, был выполнять приказ, так как если бы я приказа не исполнил, то меня представили бы к военно-полевому суду и наверняка приговорили бы к смертной казни.
Прокурор. — Это не совсем так, потому что вы сами изъявили желание участвовать при погрузке людей в «газовую машину» и вас туда никто специально не приглашал.
Риц. — Да, верно то, что я сам изъявил желание присутствовать при этом, но прошу учесть, что тогда я еще являлся новичком на восточном фронте и хотел лично, убедиться, действительно ли здесь, на восточном фронте, применяется такая автомашина, о которой я слышал ранее. Поэтому я и изъявил желание лично присутствовать при погрузке в нее людей.
Прокурор. — Но в расстрелах невинных советских граждан вы, ведь, принимали непосредственное участие?
Риц. — Я уже показал ранее, что при расстрелах в Подворках майор Ханебиттер сказал: «Покажите, на что вы способны». Не желая оскандалиться, я взял у одного из эсэсовцев автомат и стал расстреливать.
Прокурор. — Следовательно, на этот мерзкий путь, на путь расстрелов ни в чем неповинных людей, вы стали по собственной воле, ибо вас к этому никто не понуждал?
Риц. — Да, я действительно в этом должен признаться.
Прокурор. — Вот вы, Риц, человек, обладающий некоторыми познаниями в области права, скажите — на восточном фронте нормы международного права немецкой армией в какой-либо степени соблюдались или нет?
Риц. — Я должен сказать, что на восточном фронте не могло быть и речи ни о международном, ни о каком-либо другом праве.
Прокурор. — Скажите, Риц, по чьему приказу всё это происходило, почему эта система совершенного бесправия и зверской расправы с неповинными людьми утвердилась?
Риц. — Это бесправие имело свои глубокие причины, а именно: оно вызвано указаниями Гитлера и его сотрудников, указаниями, которые можно подробно проанализировать.
Прокурор. — Расскажите подробно и конкретно, кто же именно виноват во всем этом?
Риц. — Первый и основным виновником я считаю Гитлера, призывающего, во-первых, к водворению системы жестокости и, во-вторых, говорившего о превосходстве германо-арийской расы, которая призвана водворить порядок в Европе. Он также говорил о необходимости уничтожения малоценного русского народа. Далее я хочу указать на Гиммлера. Гиммлер неоднократно говорил, что нечего обращать внимание на параграфы, приговаривающие к смерти, а надо приговаривать согласно своему арийскому чувству. Это германо-арийское чувство в Германии надо было как-то прикрывать, а на восточном фронте немецкие войска творили неприкрыто. Далее я хочу сказать о Розенберге, на чей счет следует записать пропаганду, восхваляющую превосходство германской расы. Эта пропаганда, которую проводил Розенберг и в отношении русских, как варваров, привела к такому поведению германских солдат. Таким образом, говоря о действительных глубоких причинах этих злодеяний, я счел нужным указать на эти три имени, с которыми, безусловно, связаны преступления немецких войск.
Председатель. — Подсудимый Риц, расскажите кратко свою биографию.
Риц. — Я родился в 1919 г. в городе Мариенвердер (Германия) в семье профессора. С 1925 г. я сначала три года посещал народную школу, а затем девять лет гуманитарный университет, который и окончил, сдав испытания. Затем семь месяцев я отбывал трудовую повинность, после чего поступил в Кенигсбергский университет, где изучал право, а также занимался музыкой. С 1939 года я был призван в германскую армию, по затем был отпущен в отпуск для того, чтобы в марте 1940 года сдать государственный экзамен. До октября 1940 года я числился в рядах армии, но затем был демобилизован в связи с болезнью желудка и занимался в первое время судебной деятельностью при оберпрезидиуме Восточной Пруссии в Кенигсберге. С апреля 1941 года по май 1943 года я работал в качестве юриста в Познани. В конце мая 1943 года по так называемой тотальной мобилизации я был призван в германскую армию и направлен на восточный фронт.
Председатель. — Какие вы занимали общественные посты, будучи членом союза гитлеровской молодежи?
Риц. — Будучи членом союза гитлеровской молодежи с 1933 года, я вначале занимал небольшие руководящие должности, но затем был в Познани председателем суда чести союза гитлеровской молодежи.
Председатель. — Подсудимый Риц, сколько времени вы находились в Таганроге?
Риц. — Я находился в Таганроге с 5 июня по 1 сентября 1943 года.
Председатель. — Вы со своей ротой производили карательные мероприятия не только в Таганроге, но и в окрестностях Таганрога?
