Джайлз Макдоно - Последний кайзер. Вильгельм Неистовый
За всю войну произошло лишь одно крупное сражение между линейными флотами обеих сторон — Ютландское, или, как его называют в Германии, Скагерракское. Оно шло два дня — 31 мая и 1 июня 1916 года, и хотя потери английской стороны (если считать по общему водоизмещению потопленных судов) были больше, современные исследователи считают, что немецкий флот потерпел «явное поражение». Вильгельм поначалу объявил исход сражения «победоносным», позднее — «неясным», но с британской точки зрения результат был однозначен: германский линейный флот более ни разу не осмелился покинуть свои стоянки, и огромные линкоры, предмет гордости Вильгельма и Тирпица, так и остались ржаветь у причалов, среди членов экипажей росли мятежные настроения. После войны сэр Джон Фишер отдал дань признания заслугам Тирпица: «Выше голову, парень! Ты единственный немецкий моряк, который понимает, что такое война! Все очень просто: убей, пока тебя не убили. Я не виню тебя за все эти дела с подводными лодками. Я бы сделал то же самое на твоем месте, только наши идиоты в Англии не верили, когда я их предупреждал».
Накануне Ютландского сражения Вильгельм был у Гинденбурга в Ковно. 4 июня он специально прибыл в Вильгельмсхафен, чтобы встретить своих героев. Он поблагодарил военных моряков за «великую победу», одержанную над англичанами. Германский флот, который, по его словам, на протяжении десятков лет служил «делу мира», померился силами с «владычицей морей, которая за столетие со времени битвы при Трафальгаре распростерла длань тирании над всем миром… И что же? Английский флот был бит! Первого удара хватило, чтобы рассеять нимб мирового владычества Альбиона».
Началась битва под Верденом. В авангарде спланированного Фалькенгайном немецкого наступления шла армия кронпринца. Он полностью разделял точку зрения командования: Францию надо обескровить и вынудить к капитуляции. На прорыв было брошено все, чем располагала немецкая армия, — результат оказался нулевой. К середине 1916 года всем стало ясно, что налицо провал операции. Оппозиционные настроения принца в этих условиях стали прямой угрозой для кайзера. Были приняты экстренные меры. Прежний начальник его штаба Шмидт-Кнобельсдорф уступил место графу Фридриху фон Шуленбургу; этот «отличный солдат» имел еще и то преимущество, что был менее подвержен воздействию политического экстремизма. По крайней мере так это считалось. Сильным ударом по Вилли Маленькому было германо-австрийское решение создать «буферное» польское государство (впервые такая мысль посетила Вильгельма еще в 1889 году). Правда, инициатором этого проекта в условиях войны был Людендорф, который надеялся таким образом склонить на свою сторону поляков (использование их в качестве добровольцев было важным элементом так называемой «программы Гинденбурга»), Всем было ясно, что осуществление плана означало потерю всех шансов на сепаратный мир с Россией. Принц Вильгельм, услышав эту новость, «испытал приступ бессильной ярости». Новое Королевство Польское было образовано 5 ноября 1916 года.
Политическая ситуация внутри страны требовала к себе усиленного внимания. «Гражданский мир» трещал по швам. В Первомай 1916 года левый социал-демократ Карл Либкнехт на митинге в Берлине бросил клич: «Долой войну! Долой правительство!» Он был арестован и получил четыре года крепости. Однако строгая рука закона была не в состоянии предотвратить волну политических забастовок. Февральская революция 1917 года в России лишила германское командование главного довода, которым удавалось обеспечить поддержку войне со стороны немецких социалистов, — необходимость противостоять царю-реакционеру. В апреле Бетман-Гольвег выступил с пасхальным посланием, где обещал после окончания войны реформу избирательной системы. Им владел страх перед революцией. Он балансировал на натянутом канате, одновременно пытаясь доказать левым, что войну надо продолжать ради окончательного устранения «русского деспотизма», и убедить правых, что победа будет означать конец британской гегемонии в мире. Убедить Вильгельма было проще: во время прогулки в хомбургском парке канцлер объяснил монарху, что после войны вернувшийся с фронта солдат с Железным крестом I степени не должен иметь меньше прав, чем увильнувший от армии местный богатей. Тот вроде бы не нашелся что возразить.
Помимо проблем с левой оппозицией и крахом «гражданского мира», на Вильгельма обрушились и силы правого лагеря — пангерманцы. Под их давлением он вынужден был 5 июля отправить в отставку Трейтлера. С другой стороны, Вильгельм был готов принять мирную резолюцию рейхстага в качестве основы для переговоров. 31 октября он обратился к Бетман-Гольвегу с просьбой прислать ему текст резолюции и подготовить проект для оформления ее в качестве официального правительственного документа. Правые вновь перечеркнули связанные с этой инициативой надежды на заключение мира. По мнению Рицлера, страна превратилась в «настоящий сумасшедший дом. Повсюду самые дикие слухи. Кайзер в меланхолии, слишком слаб, на грани отречения. Демонстрации в Мюнхене с возмутительными речами. Почва для взятия верховной власти королем Баварии. Для Виттельсбахов главное — не упустить момент». Акцент на событиях в Мюнхене и возможной миссии Виттельсбахов объясняется, видимо, тем обстоятельством, что Рицлер сам был баварцем.
В конце июня — новый кризис, на этот раз в военных верхах. Пресса ведет против Фалькенгайна систематическую кампанию, хотя на посту начальника Генштаба он зарекомендовал себя вполне неплохо, во всяком случае — в том, что касается планирования военных действий на Восточном фронте. На Западном фронте дело обстояло хуже: там его считали ответственным за верденское фиаско. Активнее всех против него выступает Бетман-Гольвег, на сей раз в коалиции с Людендорфом. Канцлера раздражали попытки Фалькенгайна поиграть в политика, и он поддержал идею замены его на Гинденбурга, в лице которого видел спасителя монархии. Против Фалькенгайна была сильно настроена и супруга кайзера Дона. Поначалу Вильгельм согласился лишь несколько расширить полномочия Гинденбурга. Ирония истории — первым, кто предложил Гинденбурга на смену Фалькенгайну, был Валентини. Оба адвоката амбициозного генерала стали первыми его жертвами.
Противоречия в верховном командовании отражали противоборство двух стратегических концепций. Гинденбург и Людендорф были «восточниками» и считали, что прежде всего необходимо одержать победу на Восточном фронте, а затем всеми силами обрушиться на Францию. Фалькенгайн придерживался диаметрально противоположного подхода. Вильгельм поначалу и слышать не хотел о перестановках в верховном командовании. Он симпатизировал Фалькенгайну, чего нельзя сказать о его отношении к Гинденбургу. Еще меньше ему нравился мрачновато-колючий Людендорф. В сентябре, однако, вступление в войну Румынии на стороне Антанты выбило все козыри из рук кайзера. Фалькенгайну пришлось уйти — Вильгельм по этому поводу даже прослезился, и вся полнота власти над армией перешла к Гинденбургу (он не захотел формально принять титул начальника Генштаба, именуя себя «генерал-квартирмейстером») и его помощнику Людендорфу. Они тотчас начали вести совместную борьбу против действующего канцлера. Новые руководители вооруженных сил не пожелали заниматься лишь военными вопросами и сразу обозначили свои политические пристрастия, «с презрением» отвергнув мирную резолюцию рейхстага.
Для Вильгельма возвышение Гинденбурга и Людендорфа означало поражение. По существу, это был шаг к отречению от престола, «полуотречение», если так можно выразиться. Отныне роль кайзера в войне стала чисто формальной. В ноябре 1916 года кронпринц отправил родителю дерзкое послание, в котором требовал, чтобы тот избавился от «трусливых ничтожеств» в своем окружении. Подразумевались Валентини и Бетман. Вилли Маленький лицемерно заявлял, что его больше всего беспокоит то, что эта «клика» бросает тень на монарха и лишает его популярности.
Вильгельм не сдавался. Он не ответил сыну, у кайзера создалось впечатление, что авторы послания — Гинденбург и Людендорф. В декабре они уже от своего лица обратились к кайзеру с предложением убрать Валентини. Письмо попало как раз к последнему, который, будучи шефом гражданского кабинета кайзера, имел право читать всю направляемую ему официальную корреспонденцию. Валентини сообщил о его содержании Бетман-Гольвегу, не показав письмо кайзеру. Парочка генералов пришла в неистовство — Валентини стал для них чем-то вроде красной тряпки для быка. Кронпринцу пришлось на время прикусить язычок: ему дали понять, что если он не перестанет докучать отцу своей писаниной, то может лишиться права наследования.
Гнев Вильгельма вновь обрушился на американцев: почему они поддерживают Антанту? Его дантист (вспомним, это был американец по фамилии Дэвис) приводит страстный монолог своего пациента-кайзера, относящийся к осени 1916 года:
