Иордан - О происхождении и деяниях гетов
В подробном специальном примечании No 314 выяснен вопрос о происхождении бургундов (бургундзионов) из Скандинавии и окружающих ее с юга островов (наряду с другими крупными германскими племенами - вандалами, готами, герулами и ругиями), а также и о том, обитала ли когда-либо какая-нибудь часть бургундов на берегах Азовского моря. Этот последний вопрос, возникший в связи с упоминанием буругундов и уругундов у Агафия и Зосимы в качестве племен Причерноморья, Е. Ч. Скржинская, на наш взгляд, совершенно правильно решает отрицательно (путем сопоставления данных Плиния, Птолемея, Аммиана Марцеллина, Орозия и Прокопия); Е. Ч. Скржинская приходит к тому выводу, что под приазовскими "буругундами" Агафия следует разуметь одно из гуннских племен, тем более, что тот же Агафий наряду с "понтийскими бургундами" называет и "бургундзионов", которых он считает готским племенем. Таким образом, у Агафия произошло то же смешение двух разных племен со сходным названием, как и у Иордана в случае с герулами (см. Е. Ч. Скржинская, стр. 253-256). В следующих примечаниях прослежены дальнейшие передвижения бургундов (их переход через Рейн и вторжение в Галлию).
В комментариях Е. Ч. Скржинской намечены также и основные этапы передвижений другого крупного германского племени - вандалов (делившихся на две ветви - "вандалов-асдингов" и "вандалов-силингов"), от их перехода через Рейн в конце 406 г. и вторжения в Галлию (вместе со свевами, бургундами и аланами), а затем и в Испанию (вместе со свевами и аланами) (см. стр. 262-265, 278-280, 304 и др.) и вплоть до возникновения в дальнейшем Вандальско-Аланского королевства в Северной Африке. При этом Е. Ч. Скржинская указывает на ошибочность сообщения Иордана о пребывании вандалов в Паннонии в IV в.: сведения об этом встречаются только у одного Иордана и не подтверждаются археологическим материалом, между тем как о пребывании вандалов между Тиссой и Дунаем в IV в. имеются археологические данные [не исключена, впрочем, возможность, что Иордан имел в виду переселение в Паннонию лишь какой-нибудь части племени вандалов, ибо в 115 он говорит о небольшом количестве вандалов (perpauci Vandali), переселившихся в Паннонию с разрешения Константина Великого после нанесенного им готами поражения (см. Е. Ч. Скржинская, прим. No 362)].
Отмечая сложность состава различных древнегерманских (и не только германских) племен по Иордану, Е. Ч. Скржинская подчеркивает сбивчивость его терминологии при попытках разграничения рода, племени и народа: так, иногда Иордан употребляет слово natio для обозначения самой мелкой ячейки, слово gens - при определении более крупного этнического целого, а populus - для обозначения народа, состоящего из двух ветвей-племен (gentes): например в 42 сказано, что populus готов разделился на везеготов и остроготов, которых при отдельном их упоминании Иордан обозначает словом gentes; однако готов в целом (для древнейшего времени) Иордан тоже называет gens; в некоторых случаях gens и populus у Иордана равнозначны (см. Е. Ч. Скржинская, прим. No 313 и прим. No 316). По нашему мнению, возможно, это эти колебания Иордана объясняются не только неустойчивостью его терминологии (как и при употреблении терминов "rex", "regulus" и др. - см. выше), но и, с одной стороны, незавершенностью самого процесса образования новых племенных объединений из нескольких прежних, более мелких племен, а с другой - процесса перестановок внутри племенных союзов в результате их передвижений, постоянных войн, отщепления одной ветви того или иного племени от другой и т. д.
В комментариях Е. Ч. Скржинской подробно истолкованы также данные Иордана о славянских племенах. В IV в. славяне делились на три основные группы: а) склавенов, составлявших тогда западную группу южной ветви славянских племен, 6) антов - восточную группу той же южной ветви славян и в) венетов, составлявших северную ветвь славянских племен (см. прим. No 108).
Венеты, или венеды, упоминаются у античных писателей, начиная с I в. н. э., и локализуются этими авторами (Плинием, Тацитом и Птолемеем) на берегах Вислы и Балтийского моря. При этом Тацит подчеркивал, что они не были кочевниками, и на этом основании склонен был считать их германцами, между тем как Плиний относил их к сарматам; и то, и другое этническое приурочение венетов, конечно, неверно, но правильно их противопоставление кочевникам (Tac., Germ,, 46). В отличие от античных авторов, византийские писатели (Прокопий, Агафий, Менандр и Феофилакт Симокатта), дающие обычно достоверные сведения, не упоминают названия венетов; по мнению Е. Ч. Скржинской, это подтверждает точность свидетельства Иордана, согласно которому название "венеты" к VI в. уже перестало служить общим обозначением славян и либо стало употребляться наряду с названием "склавены" и "анты", либо - вытесняться этими последними (что, по мнению автора комментария, несомненно для южных областей распространения славянских племен) (см. "Getica", 34 и 119; прим. No 107). В 34 Иордан подчеркивает многолюдность венетов и обширность занимаемой ими территории; указанные античными авторами пределы этой территории соответствуют действительности, так как следы пребывания венетов именно в этих пределах в I в. н. э. подтверждаются археологическими данными - памятниками так называемой пшеворской культуры. По-видимому, венеты были в начале нашей эры обширной совокупностью славянских племен (см. Е. Ч. Скржинская, стр. 203-204).
В отличие от названия "венеты", наименование "склавены" распространилось на все славянские племена лишь после VI в., а в VI в. имело только частное значение. На основании анализа эпиграфического памятника конца VI в. эпитафии, посвященной бургундскому аббату (впоследствии епископу в Северо-Западной Испании) Мартину (ум. в 580 г.), в которой в числе племен, приобщенных им к христианству, указаны "склавы" и "нары" ("нарцы"), Е. Ч. Скржинская приходит к выводу, что склавены обитали в VI в. в пределах Норика (отсюда и Nara) и что западная граница их расселения проходила близ реки Савы, между тем как на восток их поселения простирались до Днестра. Этот вывод подтверждается разбором названия Мурсианского озера, упомянутого лишь у Иордана (в 30 и 35): из сопоставления результатов этого разбора с локализацией приводимого Иорданом в 35 названия города Новиетун на среднем течении р. Савы Е. Ч. Скржинская извлекает убедительные аргументы в пользу предложенной ею локализации склавенов в VI в.; при этом она отвергает возможность отождествления Новиетуна с одноименным поселением в области племени бастарнов на правом берегу Дуная, немного выше его дельты, и отмечает ошибочность отнесения А. В. Мишулиным эпитафии Мартину к произведениям античных писателей: эта ошибка породила неверное представление о названии "склава" как о древнейшем упоминании славян.
Примечания No 108, 109 и 110, содержащие разбор всех указанных вопросов, представляют собой специальное исследование, выясняющее весьма важные для истории древних славян проблемы (см. стр. 204- 214). Это - краткое резюме части статьи Е. Ч. Скржинской "О склавенах и антах, о Мурсианском озере и городе Новиетуне" (см. ВВ, XII, 1957). Но и за многими комментариями Е. Ч. Скржинской к Иордану стоит столь же глубокая и фундаментальная исследовательская работа, результатом которой являются подчас кратко изложенные примечания.
Уточняя локализацию восточной группы южной ветви славянских племен, т. е. племен антов в VI в., Е. Ч. Скржинская сопоставляет свидетельство Иордана с данными Прокопия и отмечает, что Прокопий в этом вопросе менее точен, чем Иордан. Проделанное комментатором сопоставление сообщений обоих писателей VI в. приводит его к тому выводу, что восточная граница расселения антов в VI в. не заходила на левобережье Нижнего Днепра и что они жили в это время к востоку от склавенов, т. е. между Днестром и Днепром, у северозападных берегов Черного моря. Несмотря на большую расплывчатость определения территории антов у Прокопия, чем у Иордана, Прокопий в сущности не противоречит Иордану; безусловно правильным является свидетельство Прокопия о многочисленности антов: об этом говорят и такие факты, как наличие у них многих предводителей ("архонтов" - по Менандру) и обмен посольствами между ними и Юстинианом (Прокопий. "Война с готами"), но с конца VI-начала VII в. упоминания об антах становятся все реже, а потом и вовсе прекращаются (см. стр. 214-216).
Особо следует рассматривать, по мнению Е. Ч. Скржинской, вопрос относительно области расселения антов в IV в. ввиду неясности хода их передвижений с IV по VI в. Во всяком случае весьма возможно, что в IV в. они обитали на правом берегу Нижнего Днепра, где у них был свой вождь по имени Бож, упоминаемый только Иорданом, и притом один раз (в 247); разбирая различные толкования этого имени, Е. Ч. Скржинская предлагает поставить его в связь со славянским словом "вождь" и считать его не именем собственным, а синонимом слова "dux" (хотя она подчеркивает, что и слово "вождь" могло быть собственным именем предводителя антов) (см. стр. 325-327). Столкновение остготского вождя Винитария (одного из преемников Германариха) с Божем комментатор, вопреки принятому мнению, предлагает относить не к году смерти Германариха, а к самому концу IV или началу V в. (см. стр. 325); при этом отвергается мнение Шмидта о легендарности Божа и Винитария, а также - всего рассказа Иордана о борьбе готов Винитария с антами и гуннами и указывается на историчность имени "Винитарий", сохранившегося вплоть до VIII в. (имя писца-монаха Сен-Галленского аббатства) (стр. 325). Точно так же не принимает Е. Ч. Скржинская и гипотезу Ольрика и Шмидта, отождествляющих (на основании филологического анализа этнического названия "анты") ранних антов IV в. с кавказскими аланами: не отрицая того, что это название может происходить от аланского корня, Е. Ч. Скржинская подчеркивает, что этим именем могли называться не только аланские, но и славянские племена, впоследствии подпавшие под господство аланских родов, которые подверглись славянизации (эту возможность признал впоследствии - в 1953 г. - Г. В. Вернадский, который в своих прежних работах еще примыкал к аланской гипотезе происхождения антов) (см. стр. 326-327).
