Александра Бахметьева - Полная история христианской церкви
До сих пор на Западе в вопросах, касавшихся церковного права, руководствовались Собранием церковных канонов или прав, составленных в VI веке Дионисием Малым. К этим правилам по мере надобности присоединялись новые статьи сообразно с потребностями тех стран, в которых возникали. Так, было собрание церковных правил, составленное в Испании Исидором Севильским, очень уважаемым епископом, жившим еще в VII веке, другое — во Франции, но главное основание обоих сборников все-таки составляло собрание Дионисия Но вот в 30-х годах IX века вдруг стало известно собрание церковных законов, грамот и писем, восходящих якобы к первым временам христианства, к епископу Клименту, ученику апостола Петра. Этими-то подложными декреталиями поддерживались все те права и преимущества, которые папа и духовенство теперь желали себе присвоить. Собрание приписывалось Исидору Силованскому, как якобы более полное по сравнению с известным ранее, и поэтому оно известно под названием Лжеисидоровых декреталий. Сборник заключал, кроме законов, собранных Дионисием, около ста фальшивых грамот, написанных якобы разными папами, от первых римских епископов и до Григория П. К этому присовокуплялась и подложная дарственная грамота Константина, о которой мы уже упоминали.
Главная мысль, выраженная в декреталиях, — о превосходстве духовенства над мирянами. Духовные лица — это любимые служители Христа, близкие и свои Богу. Они во всем выше мирян, которые называются плотскими и чадами греха. Духовенство — это Богом установленная власть, правители и судьи. И как душа выше тела, как мир духовный выше мира вещественного, так власть духовная превышает власть мирскую, гражданскую. На этом основании мирянин ни в коем случае не должен позволять себе осуждать кого-либо из духовенства. Есть, конечно, и недостойные священники и епископы, но не мирянину судить о них. Он должен переносить от них и несправедливости, и притеснения без ропота и сопротивления, потому что тогда это будет проявление воли Божией. Кто оскорбит духовное лицо, тот оскорбляет Самого Бога, потому что духовные — представители Самого Бога на земле. Суды над епископами до того затруднялись, что становились почти невозможными. Епископ может быть судим только по свидетельству 72 лиц, пользующихся общим уважением, и тогда суд производится двенадцатью епископами и решение принадлежит только папе. Папа, как верховный глава Церкви, первая церковная власть, поставлен на высоту необычайную. Он всеобщий или, можно сказать, единственный епископ, от власти которого и прочие епископы заимствуют свою власть. Они — послушные орудия его воли, но без его воли ничего не могут сделать. Он один имеет право назначать и низлагать епископов и созывать Соборы; постановления, сделанные без его ведома и согласия, не имеют силы. Митрополит не имеет права суда над епископами своего округа, потому что он только первый между равными; одному папе принадлежит суд; и между ним и епископами стоят лишь одни его викарные (назначенные им) примасы для какой-нибудь страны. Они пользуются большими правами, чем все остальные епископы, как его уполномоченные и представители. Суду папы подлежат и короли, так как они — высшая власть в мире и за свои действия отвечают только перед Богом. Часто повторяется, что Сам Христос поставил Римскую Церковь главой всей христианской Церкви и что римскому престолу принадлежит верховный суд во всех спорных вопросах.
Где именно и кем были составлены лжедекреталии — это вопрос, еще не решенный. Одни называют составителем архиепископа Майнцкого, которому в то время император грозил низложением, почему для него могло быть желательным поставить себя вне суда гражданского; другие указывают на епископа Ротгада Суассонского, который, находясь в постоянной борьбе со своим митрополитом, мог желать променять его стеснительную для себя власть на власть более отдаленного папы. Но вообще не предполагают, чтобы лжедекреталии были составлены в Риме. Как бы то ни было, они так верно и ясно выражали все те воззрения и стремления, которые выработались в сознании тогдашнего духовенства, что тотчас же вступили в силу и были приняты беспрекословно. Действительно, папе они предоставляли власть и силу, выше которых невозможно и представить. Духовенство, так часто страдавшее от произвола и несправедливости светских властителей, совершенно ограждалось от их власти, и права его, освященные силой апостольских постановлений, ставились вне всяких посягательств. Конечно, высшее духовенство теряло свои права над низшим, но ему было важнее всего встать в независимое положение в отношении к светской власти. Некоторые галликанские митрополиты впоследствии пробовали возражать, но им стало трудно оспаривать правила, которыми они сами уже воспользовались, когда это было для них выгодно. Многим франкским епископам показалось удобнее признать полную власть отдаленного от них папы, чем власть теснивших их митрополитов.
По всем этим причинам лжедекреталии признали тотчас же, и правила, высказанные в них, усердно распространялись всем духовенством. Ни одного возражения не поднялось против них при их появлении, хотя подложность была очевидна для всякого даже малообразованного человека. Эти декреталии были составлены крайне небрежно, с таким незнанием истории, что постоянно встречались самые грубые промахи. Так, например, в них приводятся письма папы Виктора к Феофилу Александрийскому, который жил двумя веками позже него. Папа Мильтиад, умерший в 314 году, упоминает о Никейском Соборе, бывшем в 325-м; при выписках из Писания первые папы пользуются переводом, появившимся в конце IV века; постоянно указывается на обычаи, приводятся наименования, не существовавшие в первых веках. Но, несмотря на явную подложность их, лжедекреталии внесли в церковный закон, и папы стали опираться на них как на Божественное право.
В то самое время, как лжедекреталии стали распространяться, папский престол занял папа Николай (858), вполне способный отстоять все те права, которые они предоставляли папам. И до него, со времен Адриана и Льва III,[275] все папы шли неуклонно к цели, которую они предназначали себе. Папа Николай превосходил их всех непреклонной силой воли и убеждения в правоте своих притязаний. Он первый венчался на папский престол. Император Людовик II, присутствовавший при этом, держал ему стремя при торжественном шествии, тем оказывая папе уважение как главе христианской Церкви. Такое же значение имело и коронование папы. Об упорядоченной государственной власти не было еще и помина, но гораздо большую власть считал за собой папа Николай. Его одушевляла мысль, что его надзору поручен весь христианский мир, что его суду, как высшей духовной власти и наместника Самого Христа, подлежит всякое нарушение законов нравственности, где бы и кем бы оно совершено ни было, всякое нарушение порядка и церковного благочиния. С этой мыслью вступил он на папский престол, эту мысль выражал во всех своих поступках. Его действительно высокие достоинства, твердость духа, деятельность, милосердие к нуждающимся внушали к нему в Риме чувство глубокого уважения и восторженной преданности. Но надо сказать, что между властителями, правившими раздробленной империей Карла Великого, не было ни одного, кто бы мог своей нравственной силой дать отпор чрезмерным притязаниям папы. В лжедекреталиях появился закон, оправдывавший все эти притязания и освещающий их давностью апостольского обычая. Таким образом, все обстоятельства представлялись вполне благоприятными.
С момента своего вступления на папский престол Николай занял в отношении к епископам положение повелительное. Равеннский архиепископ издавна считал себя не подчиненным римскому, и по этому поводу происходили не раз враждебные столкновения между Церквами Римской и Равеннской. Когда Николай вступил на папский престол, Равеннской Церковью правил архиепископ Иоанн, человек безнравственный, корыстолюбивый, во всех отношениях недостойный своего сана. Слыша жалобы на него, Николай призвал его в Рим на суд, но Иоанн, не признававший над собой власти папы, не явился, а искал защиты у императора. Император Людовик II действительно заступился за него и отстаивал его перед папой, но совершенно тщетно. Николай отлучил от Церкви непокорного ему архиепископа, сам устроил в Равенне дела Церкви, отставил нескольких лиц, посвященных Иоанном, и, наконец, несмотря на заступничество императора, принудил бывшего архиепископа явиться в Рим с покаянием, а всех прочих равеннских клириков признать свою зависимость от папы и клятвенно обещаться не ставить епископов и не решать церковных дел, не сносясь с папой.
Упорнее и продолжительнее была борьба Николая с Гинкмаром Реймским. Архиепископ Реймский, самый уважаемый из галликанских митрополитов, привыкших относиться к Риму довольно независимо, был человеком властолюбивым, гордым и настойчивым. Во всех своих столкновениях со светскими властями он отстаивал права духовенства на основании Лжеисидоровых декреталий, ставя высокое значение и независимость духовных властей, но не так охотно признавал он лжедекреталии, когда они от него самого требовали покорности папе и лишали его власти над духовенством своего округа. Он не раз в таком случае намекал на их подложность и несостоятельность. В своем округе Гинкмар распоряжался вполне самовластно, созывал соборы, низлагал епископов. Один из епископов, низложенный им, Ротгад Суассонский, обжаловал его решение и апеллировал к папе. До сих пор подобного примера не было, так как галликанское духовенство ревниво охраняло свою независимость от папы, и потому этот поступок был чрезвычайно неприятен всему высшему духовенству. Недоволен был и король, что помимо него апеллировали к папе, отвергая его власть, и долго мешал поездке Ротгада в Рим. Но тем охотнее взялся за это дело Николай. Ему теперь представился удобный случай предъявить свое верховное право на управление всей Церковью, свою независимость в отношении к королевской власти и возможность сломить гордость галликанского высшего духовенства. Хотя Ротгад был виновен, и вообще являлся человеком, не заслуживающим уважения, он нашел в папе ревностного и твердого покровителя. Во всех своих письмах по этому делу, продолжавшемуся довольно долго, папа постоянно опирался на декреталии, объявляя с постыдной недобросовестностью, что эти декреталии издавна хранятся в римском архиве. Многие полагают, что они стали ему известны лишь через Ротгада, которого и считают их составителем. Собор, осудивший Ротгада, Николай I объявил несостоятельным, так как он был созван без участия папы. Ротгада оправдали и восстановили в епископстве в качестве папского легата.
