Алексей Юрчак - Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение
111
Олег Вите (1996) пишет, что с конца 1950-х годов советская повседневность начала разделяться на две публичные сферы — публичную и nfueamuo-публичную. Первая регулировалась писаными законами и правилами власти, а вторая — неписаными культурными устоями и соглашениями. В этой модели отрицается наличие в советской повседневности некой единой публичной сферы. Однако проблема такого подхода в том, что в позднесоветском обществе существовало множество публик, природа которых не определялась принципами публичности или приватно-публичности, они могли одновременно пересекать обе эти «публичные сферы». Как мы видели на примерах в этой главе, комсомольцы формировались как некое сообщество посредством своего участия в постоянном воспроизводстве формы и изменении смысла идеологических мероприятий комсомола. То есть их практики регулировались одновременно писаными законами и неписаными соглашениями, если пользоваться терминологией Вите. Эта общность комсомольцев была одновременно частью публичной и приватно-публичной сфер — точнее, само понятие «сфера» здесь неуместно. Эти люди относились к одной из множества советских публик, отличающихся от авторитетного понятия «советского народа» (о развитии и изменении советской публичности в постсоветский период см.: Yurchak 2001).
112
Песня «Герои» из альбома «Электричество» (1981) группы «Аквариум».
113
О Владимире Высоцком см. подробнее в конце главы 3. Александр Галич (1918–1977) — драматург, автор и исполнитель песен, один из зачинателей жанра советской авторской песни. Его творчество неоднозначно воспринималось Советским государством. После исполнения им песни «Памяти Пастернака» в 1968 году его отношения с официальными институциями стали более напряженными. В 1971 году он был исключен из Союза писателей, в 1972-м — из Союза кинематографистов, а его пьесы перестали публиковаться. В 1974 году Галич был выслан из Советского Союза. Он умер в 1977 году в Париже, где и был похоронен.
114
Курсив мой. Ср. со словами Олеси в главе 3 о «неинтересности» дискурса ее «диссидентствующего» коллеги, который «ожидает от тебя какой-то реакции, но тебе нечего ответить. Не потому, что ты не способен анализировать как он, а потому, что тебе не хочется этого делать».
115
Курсив мой. — А.Ю.
116
Напомним, что речь идет о конце 1970-х — начале 1980-х годов, когда подавляющее большинство советских граждан Солженицына еще не читало. И хотя Инна и ее друзья уже читали ходившие по рукам отрывки из «Архипелага Гулага», изданного за рубежом в середине 1970-х годов, более-менее публичного дискурса об этом и других произведениях Солженицына в советской повседневности не было.
117
Это отношение у них резко поменялось позже, во время перестройки, когда поменялся принцип всей системы, авторитетный дискурс перестал функционировать как перформативное воспроизводство формы, а его буквальный смысл стал вновь актуален.
118
Что ошибочно делают многие исследователи — например, Кевин Платт и Бенджамин Натанс, которые, в своем комментарии к английскому изданию моей книги, неверно трактуют понятие «вненаходимости», сводя его к аполитичности или апатии. См: Платт, Натанс 2010.
119
Среди воспитанников Дворца пионеров были оперная певица Елена Образцова, балерина Наталия Макарова, чемпион мира по шахматам Борис Спасский, театральный режиссер Лев Додин и нейрофизиолог Наталья Бехтерева. После распада СССР, когда пионерская организация перестала существовать, Дворец был переименован в Санкт-Петербургский городской дворец творчества юных. Секции, кружки и спортивные школы Дворца активно действуют и по сей день.
120
Из текста «Пионерской клятвы».
121
В разные годы здесь преподавали поэт С. Маршак, писатель К. Чуковский, композитор И. Дунаевский, директор Эрмитажа И. Орбели, историк В. Струве, шахматист М. Ботвинник и многие другие (см.: Локотникова, Буланкова 2006).
122
Речь идет о вере в «социализм с человеческим лицом», распространенной в среде шестидесятников.
123
Таруса, городок на Оке близ Калуги, к западу от Москвы, была популярным местом проведения летних отпусков среди московской интеллигенции. В советское время некоторые писатели и художники, многие из которых имели проблемы с советскими властями, переехали сюда на постоянное жительство. В разное время в Тарусе жили Константин Паустовский, Иосиф Бродский, Александр Гинзбург и Лариса Богораз.
124
В период реформ, когда дискурсивный режим советской системы резко изменился, политические темы и политическая активность быстро стали важны для членов кружка. В 1986 году участники археологического кружка основали Группу по спасению памятников истории и культуры — первую общественную организацию в Ленинграде, учрежденную «снизу», без поддержки комсомола и партии. Первыми ее шагами стали известные кампании по спасению дома Антона Дельвига и отеля «Англетер».
125
Институт теоретической и экспериментальной физики в Москве.
126
Не случайно некоторые детали функционирования среды физиков напоминают то, как в 1960–1970-х годах функционировала другая привилегированная среда — молодые референты ЦК, которые зачастую писали партийные тексты, слушая записи песен Высоцкого (см. конец главы 3).
127
Со времени публикации оригинала данной книги по-английски, в 2005 году, появилось много новых воспоминаний и описаний кафе «Сайгон». Однако мы ограничимся в этой части теми материалами, которые были доступны на момент написания английского варианта книги, поскольку, во-первых, этих материалов достаточно, чтобы аргументировать данный анализ и, во-вторых, постоянно добавлять материалы к уже написанной книге является занятием избыточным и ненужным. Это же касается и большинства других частей данной книги, за исключением тех мест, где благодаря новому материалу возникает новая интерпретация.
128
По ироничной аналогии с известной формулой советского авторитетного дискурса «Великая Октябрьская социалистическая революция» (Кривулин 1996).
129
В наше время воспоминания и рассказы о «Сайгоне» регулярно появляются как в петербургской прессе, так и в научных трудах (см.: Валиева 2009); и хотя кафе уже не существует на прежнем месте, его именем продолжают называть новые кафе в Санкт-Петербурге и других российских городах.
130
Точнее, этот вид вненаходимости можно отнести к дискурсу и пространству «воображаемого Запада» — см. подробнее в главе 5.
131
Во время вьетнамской войны Сайгон был столицей антикоммунистического Южного Вьетнама и центром базирования американской армии.
132
Или публики своих (см. главу 3).
133
Речь идет о доперестроечной субкультуре рок-музыкантов. Как известно, эта ситуация резко изменилась в период перестройки, начиная с 1986 года, когда советская неформальная рок-музыка быстро политизировалась.
134
Этот термин, который в самой среде музыкантов не использовался, был впервые применен для описания культурных феноменов европейских буржуазных демократий. Он вошел в обиход российской социологии намного позже, в постсоветское время. Использование этого понятия (как и понятия «публичной сферы») для анализа советского периода часто ведет к заведомому искажению результатов.
135
С нашей точки зрения понятие «менталитета» (или «ментальности»), широко распространенное сегодня не только в журналистских, но и некоторых социологических текстах, является крайне узким, субстанциональным и потому проблематичным. Это понятие обычно подразумевает модель субъекта как фиксированного и изолированного «я», находящегося внутри некой «личной психологии». А интерсубъективность, контекстуальность и процессуальность субъекта — как необходимые условия его существования и воспроизводства — в этом понятии игнорируются. Поэтому термин «менталитет» часто применяется в тех случаях, когда надо подчеркнуть якобы консервативную инерционность субъекта, его неспособность изменяться в меняющемся контексте (именно в этом смысле пресловутое понятие «советский менталитет» используется в анализах постсоветских социально-политических реалий).
