Борис Черток - Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны
Когда мы прощались, Литвинов, отставший от министра, крепко пожимал нам руки и, хитро улыбаясь, говорил:
— Это что! Во время войны и сразу после нее, еще при Сталине, таких мирных разговоров не бывало.
6.4 ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ И ГИБЕЛЬ ГАГАРИНА
«Воспитательное мероприятие», проведенное 28 января Афанасьевым, Тюлиным и Керимовым, в определенной степени сплотило руководителей ЦКБЭМ. Мы прекрасно понимали, что инициатива этого «разговора по душам» исходила от Устинова. Делать вид перед коллективом, что ничего не произошло, ни Мишин, ни его заместители не могли. Мы несколько раз собирались и пытались выработать программу первоочередных мероприятий.
К 50-летию Октября мы все же добились успеха — закрепились на плацдарме автоматической стыковки. Но при этом в «Союзах» выявилось столько слабых мест! Пока сближались, из активного корабля вытравили почти все топливо системы ДПО. Один из кораблей вместо управляемого спуска подорвали, ионная система работала неустойчиво. Несмотря на полный «джентльменский набор» неприятностей, мы духом не падали.
Начиная с 7К-ОК № 7 стали устанавливать датчик ИКВ. Теперь появилась возможность ориентации корабля по двум осям: вращению и тангажу — в любое время. На долю «ионки» или любой другой системы осталась только ориентация по курсу. Продолжалась отработка парашютной системы. После всех улучшений появилась полная уверенность в ОСП, но ЗСП оказался непрочным для увеличенного веса спускаемого аппарата. Если Ткачев не сможет повысить прочность парашюта или мы не снизим массу СА на 150-200 килограммов, то полет втроем из программы исключается.
«Алкаши и те пьют только на троих. В космосе отступать от этого народного порядка недопустимо», — такие шутки ходили при спорах о будущей программе пилотируемых полетов.
Было еще много всяких проблем, которые наплывали друг на друга в процессе обсуждений. Первоочередным мероприятием был и пуск Л1, который по готовности выходил на первые числа марта.
Мишин был доволен новым ведущим конструктором по Л1 — Юрием Павловичем Семеновым. Действительно, после того как Семенова разлучили с Тополем — ведущим по 7К-ОК и поручили ему самостоятельный участок — Л1, дела на производстве и при подготовке на полигоне пошли веселее. Во всяком случае, сроки выпуска кораблей Л1 на весь 1968 год не вызывали особых опасений. Однако технических проблем, особенно по управлению и навигации, которые мы осуществляли вместе с коллективом Пилюгина, оставалось предостаточно. Для Л1 оставался «самым главным и проклятым» вопрос: «Когда вокруг Луны полетит человек?»
Это была главная политическая задача. Теперь, сколько я ни вспоминаю, сколько ни разговариваю с ветеранами, кажется, что мы и не очень-то верили в пилотируемый полет Л1. Несмотря на гибель Комарова, каждый из нас чувствовал и был уверен, что еще два беспилотных, ну, в крайнем случае, и еще два, но дальше все же 7К-ОК будут только пилотируемыми. А вот Л1… Если облетим Луну в беспилотном режиме и вернем аппарат на Землю со второй космической скоростью раньше американцев, то зачем в это рискованное путешествие посылать человека?
Другое дело американцы. Им это необходимо как тренировка перед высадкой на Луну. Для них облет Луны с помощью носителя «Сатурн-5» на кораблях «Аполлон», которые планируются для лунной экспедиции, необходим.
Наш корабль Л1 был гибридом — результат конъюнктурной попытки помирить Королева и Челомея. Даже в своем кругу мы не рисковали высказывать такие крамольные мысли. Но понимали друг друга с полуслова.
Программа Л1 освящена постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров. Причислена к работам особой государственной важности. Сергей Охапкин в таких случаях говорил: «Упаси тебя Бог и помилуй, если засомневаешься».
Мишин в виде директивы сказал, чтобы я больше внимания уделял доводке «Союзов» и всерьез занялся Л3.
— По «Союзам» тебе надо быть и на заводе, и на ТП, и в Евпатории. А Л1 без тебя обойдется. Там Юрасов и Шабаров справятся, да и Семенов — сильный ведущий.
Таким образом, я получил разрешение не вылетать на полигон для подготовки пусков Л1. А что касается управления полетом, то, принимая во внимание решающую роль системы управления, он предложил еще «раза два» участвовать, а затем: «Агаджанов с Трегубом должны без тебя и Раушенбаха обойтись».
Часто такие разговоры переходили на тему нашего вопиющего отставания от американцев по электронной вычислительной технике.
— Вот чем надо заниматься, а не летать нам всем на полигон и в Евпаторию. Испытатели без нас должны обходиться.
Это были мечты, которым не суждено было осуществиться.
На март — апрель планировались три пуска: Л1 № 6 и 7К-ОК № 7 и № 8. Надо было собирать техническое руководство, Госкомиссии, утверждать окончательные программы полетов, проверять и отчитываться в реализации рекомендаций всех комиссий по всем неудачам за 1967 год.
Выяснилось, что при всем этом с конца января и до конца февраля обычно участвующие в таких мероприятиях космонавты заняты совсем другими делами. Они оканчивают Военно-воздушную академию имени профессора Н.Е. Жуковского — «Жуковку». Гагарин и все летавшие космонавты, за исключением Терешковой, должны защитить дипломные проекты не позднее февраля.
То, что Гагарин, Титов, Николаев, Попович, Быковский, Леонов являются слушателями знаменитой «Жуковки», мы знали давно, но считали, что всерьез заниматься наукой им все равно времени не хватит, и поэтому при разного рода встречах и разговорах никогда не расспрашивали о том, как идет учеба.
В нашей инженерной среде считалось, что основное время космонавтов уходит на изучение материальной части космических кораблей, на наши космические науки, физические занятия, тренировки, парашютные прыжки, встречи с трудящимися, поездки по дальним странам и обязательное присутствие на бесчисленных торжественных мероприятиях.
Мы тоже эксплуатировали популярность космонавтов и, отправляясь в трудные командировки к смежникам, уговаривали кого-либо из них участвовать с нами в таких экспедициях. Присутствие космонавта сразу обеспечивало радушный прием в обкоме парии, митинг на заводе и обязательство смежников сделать все для укрепления космического могущества страны.
Сами космонавты то ли по скромности, то ли из суеверия своими успехами на академическом поприще обычно не делились.
Эта сторона жизни космонавтов была нам какое-то время не то чтобы не интересна, а просто считалось, что дипломы им обеспечены, хотя бы потому, что нельзя же завалить известного всему миру Героя Советского Союза только по той причине, что он может забыть какой-либо табличный интеграл или запутаться в расчетах из курса сопротивления материалов. Как учили космонавтов в «Жуковке» на Ленинградском проспекте, очень хорошо описал профессор академии Сергей Михайлович Белоцерковский. Его книга[20] «Диплом Гагарина» написана от всей души. Она раскрывает еще одну, доселе малоизвестную страницу из жизни Юрия Гагарина и его товарищей.
Я получил от автора эту книгу с дарственной надписью «… на добрую память о Юрии Гагарине».
Всем, кто дорожит памятью первого космонавта Земли и историей космонавтики, советую прочесть эту книгу.
Гагарин и Титов защищали дипломные проекты в Звездном городке 17 февраля 1968 года.
Вот что пишет Белоцерковский:
«На защите Гагарина производились киносъемки, его доклад был записан на магнитную ленту. Долго мы считали их утерянными, но вот совсем недавно удалось все найти…
Получение высшего инженерного образования, весьма успешную защиту дипломной работы Ю.А. Гагарин пережил исключительно эмоционально, восторженно, с подъемом. Он проявлял удивительно непосредственную, по-детски открытую радость. Ему всех хотелось обнять, поблагодарить каждого, кто ему помогал, со всеми поделиться радостью, всем сделать что-то хорошее «.
Между радостью окончания академии и очередной работой на полигоне, участием в работе ГОГУ в Евпатории оставалось всего одиннадцать дней. Надо еще успеть подготовиться. Каманин, невзирая на диплом «Жуковки», спуску не дает. Он жесткий и требовательный наставник.
«Сергей Михайлович, я заместитель начальника Центра, мне надо полетать», — сказал Гагарин Белоцерковскому, прощаясь с ним вечером после блестящей защиты.
Гагарину оставалось жить всего месяц и десять дней!
1 марта свой день рождения я успел отметить дома.
Утром 1 марта Мишин, Челомей, Бармин, Карась, Казаков, Каманин с космонавтами вылетели на полигон.
Меня с днем рождения товарищи поздравляли на следующий день в ЦУПе Мозжорина. Теперь здесь появилась возможность иметь информацию одновременно с полигона, из Евпатории и баллистических центров.
Старт Л1 №6 состоялся 2 марта 1968 года в 21 час 29 минут 23 секунд. Самый волнующий участок по нашему прежнему опыту — это второй запуск разгонного блока «Д» — разгон к Луне. Он прошел удачно. Баллистики оценили, что, может быть, до самой Луны и коррекции не потребуется.(тут противоречие.Смотри.-Хл)
