Павел Лукницкий - Ленинград действует. Книга 2
Все ближе сходились бойцы двух фронтов. Параллельными дугами, тесно смыкаясь на флангах, словно циркулем вычерчивая кривую близящейся победы, обходили Шлиссельбург войска Ленинградского фронта. Все уже становился коридор между двумя сходящимися фронтами. Наконец этот коридор стал так узок, что наши войска уже не могли давать огневой вал артиллерии перед наступающими пехотинцами – был риск поразить снарядами бойцов встречного фронта.
Тогда, видимо хорошо уяснив себе смысл донесенного сюда с Волги и Дона слова «котел», гитлеровцы побежали из Шлиссельбурга. Их давили наступавшие с юга на город и на тылы его гарнизона полки 86-й дивизии Героя Советского Союза полковника В. А. Трубачева и батальоны 34-й лыжной бригады подполковника Я. Ф. Потехина, недавнего журналиста, ставшего строевым офицером.
К этому времени главные силы 67-й армии оттянули от Шлиссельбурга основную массу немецких частей и, сокрушив их в бесчисленных очагах боев, настолько ослабили оборону вражеского гарнизона, настолько деморализовали его, что дали возможность сравнительно малым силам полка Середина доделать общее дело. Полк Середина двинулся штурмовать город, а полки Смородкина и Фомичева, двигаясь в обход города, все больше сближались с наступающими им навстречу волховчанами.
У каждой из этих частей есть свои заслуги в общем победном деле. 169-й полк Смородкина и прежде всего бойцы второго батальона А. Гофмана первыми на своем участке форсировали Неву против развалин совхоза «Овощь» и прорвали левобережные укрепления врага. 284-й полк Фомичева, вступив на левый берег, прошел с жестокими боями вдоль всего переднего края фашистов, по береговой кромке до высоты Преображенской. Здесь, уйдя сам в немецкий тыл, он уступил место следовавшим за ним частям, чтобы те с этого исходного рубежа могли обрушить свои атаки на высоту и на город. Все они дружно взаимодействовали.
Мне довелось разговаривать с еще не успокоившимся после боевого азарта старшим лейтенантом Василием Федоровичем Кондрашевым, который в этот день, 18 января, «сгреб», как он выразился, фашистского капитана, командира первого батальона 401-го полка 170-й «гренадерской» дивизии, ныне навеки недвижимой и заметенной снегом почти в полном своем составе.
– Вбегаю в дом, вижу: сидит за столом офицер, зажав руками виски. На столе перед ним – револьвер. «Хенде хох!» – кричу ему, с добавлением, понимаете, нескольких русских слов. Он встал, поднял руки… И объяснил мне так: был им получен приказ от фашистского командования немедленно отступить с остатками батальона. Но едва они двинулись вдоль узкоколейки, новый приказ: остановиться и – оказать русским сопротивление «до последней капли крови». Этот капитан – фамилия его Штейрер – хотел было выполнить приказ, однако никакими угрозами уже не мог остановить бегства своих гренадеров. Штейрер послал им вдогонку офицеров. Те охотно помчались следом и… так же, как солдаты, не вернулись. Штейрер остался один. Хотел было бежать тоже, да понял, что начальство расстреляет его за невыполнение приказа. Тогда вернулся, сел за стол и стал дожидаться нашего появления, чтобы сдаться в плен…
Вид у него был жалкий, и, охотно выбалтывая нам все немецкие тайны, он поминутно спрашивал: «А отвечая вам на этот вопрос, я не парушу своей чести офицера?» Мы со смехом говорили: «Нет, какая у вас может быть честь!» Он соглашался: «Яволь[57], какая может быть честь!» – и продолжал рассказывать решительно все и через минуту повторял ту же фразу…
Так же, как «храбрецы» Штейрера, вели себя все части фашистского гарнизона: бегство было поспешным, паническим. Гитлеровцы бросали в городе оружие, и награбленное барахлишко, и казенные архивы со всеми секретными документами, и обмундирование.
Это происходило днем 18-го… Но в предшествующую ночь, когда гарнизон еще не уяснил себе, что будет вот-вот окружен (ибо немецкое командование на сей счет обманывало его), отдельные группы эсэсовцев яростно сопротивлялись.
Несколько групп засели в полуразрушенных корпусах ситценабивной фабрики. Фабрика эта отделена от города каналом, расположена на островке между ним и Невой.
Сюда в ночь на 18-е двинулась с высоты Преображенской рота Гаркуна. Другие роты батальона Заводского штурмовали соседние кварталы города, взаимодействуя на своем правом фланге с батальоном Проценко. Одновременно в город ворвались девять броневиков, приданных этим батальонам, и артиллеристы вкатили, действуя в боевых порядках: пехоты, противотанковые орудия.
Гаркун прорвал баррикады из вагонеток и бочек, выставленных на оконечности островка, подошел к фабрике с двух сторон по очищенным им от немцев траншеям и занял разрушенное здание между ними. Немецкие автоматчики, засев во всех трех этажах фабрики, стреляли и вдоль траншей, и в упор по занятому красноармейцами зданию. Отсюда же, с фабрики, била прямой наводкой и вражеская пушка. Изза канала по фабрике били наши броневики и противотанковые орудия, очищая от врага окно за окном. А когда Заводский окружил фабрику, бой продолжался в ее помещениях – наши бойцы переползали по развалинам, выбивая фашистов гранатами. Все поголовно фашистские автоматчики были истреблены.
После этого нашу занимающую город пехоту ничто не могло задержать. Уже наступил день. Началось повальное бегство немцев. И только в тех домах, которые оказывались окруженными нашей пехотой, продолжались ожесточенные схватки.
Броневики майора Легазы, перешедшие Неву в первый день штурма, пронеслись по всем улицам города, жители выбегали из домов, встречали наших бойцов, указывали крыши и подвалы, еще служившие убежищем гитлеровцам. Рота Гаркуна добивала последних сопротивлявшихся автоматчиков в охваченной плотным кольцом церкви, боец Губанов уже водружал на ее колокольне красный флаг.
Город был взят к четырем часам дня. При прочесывании города рота Гаркуна потеряла одного бойца убитым и одного раненым.
На чердаках, в подвалах, среди догорающих бревен, в норах среди кирпичных груд лежали трупы фашистов – их заледенил сильный мороз.
А того узенького, уходящего на юг коридора между двумя нашими наступающими фронтами больше не существовало – наши танки, пехота и артиллерия сделали свое дело: ленинградцы и волховчане сомкнулись.
Прорыв удался
16 января батальоны 269-го и 270-го полков дивизии Н. П. Симоняка ворвались в Рабочий поселок No 5. Закрепиться в нем не удалось, бой продолжался и на следующие сутки, оба полка штурмовали его вторично. Вражеский узел сопротивления здесь был мощным. Гитлеровцы понимали, что с потерей Рабочего поселка No 5 все для них будет кончено, поэтому контратаковали нас с предельным ожесточением. Части 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта, подступившие к поселку с другой стороны, также не могли захватить его. Вражеский коридор между фронтами сузился до одного километра.
Еще 12 января, начав наступление одновременно с 67-й армией, войска 2-й Ударной армии овладели Круглой Рощей, блокировали Рабочий поселок No 8, обошли Липки и двинулись дальше.
Во все пять суток после форсирования Невы бойцы передовых дивизий почти не спали. Ни танки, ни авиация, ни спешно подтягиваемые противником из глубокого тыла резервы пехоты не могли остановить нашего медленного, но неуклонного наступления. Особенно успешными были действия 327-й стрелковой дивизии, взявшей Круглую Рощу, и 136-й дивизии Н. П. Симоняка, состоявшей более чем наполовину из моряков – героев Ханко, из неустрашимой и неумолимой морской пехоты. Все пять суток ведущими в дивизии были батальоны Собакина, Душко и Малашенкова уже названных мною 269-го и 270-го полков. Именно они с 16 января вели ожесточенные бои в районе Рабочего поселка No 5. В тот день, 16-го, на них неожиданно напоролась двухтысячная колонна немцев, отступавших от Шлиссельбурга по узкому коридору между нашими готовыми сомкнуться фронтами.
Два дивизиона минометного полка (второй, которым командовал старшин лейтенант Барабашев, и I третий) накрыли огнем двадцати четырех своих 120-миллиметровых минометов эту колонну. Разгром ее в рукопашном бою завершили стрелковые батальоны. Па двухкилометровом отрезке дороги, ведущей из Шлиссельбурга к Синявину, было перебито I более полутора тысяч гитлеровцев, взято в плен – шестьсот.
Две сотни других отступающих немцев наскочили на командный пункт второго дивизиона 343-го артполка и окружили его. Несколько десятков находившихся на командном пункте бойцов и командиров вступили в рукопашный бой, бросая гранаты, стре ляя из пистолетов. Все две сотни «окружателей» были перебиты полностью. Заместитель командира дивизиона по политчасти капитан Мельников застрелил из пистолета тринадцать гитлеровцев, многие другие убили каждый по десятку врагов.
Быть первыми во встрече двух фронтов выпало на долю передовых отрядов 123-й отдельной стрелковой бригады (подполковника Шипова) 67-й армии Ленинградского фронта и 372-й стрелковой дивизии (полковника Радыгина) 2-й Ударной армии Волховского фронта.
