Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина
На Восточном фронте одним из таких конфликтов стали его «противоречия» с комиссаром 20-й Пензенской дивизии Медведевым. Тухачевский вышел в этом конфликте победителем Послав в Реввоенсовет Республики и фронта донос, он назвал комиссара провокатором, который «систематически подрывает армию», и добился отзыва своего противника из соединения.
В чем состояло «провокаторство» Медведева? В чем же разошелся комфронта с комиссаром? Конфликт не имел политического характера. Дело заключалось в том, что любитель «пожрать поросятины», 26-летний вундеркинд-командарм, окружив себя своеобразной челядью — приживалками и приживальцами, родственниками жены, выделялся барскими замашками, манией собственного величия и непогрешимости.
В разборку было втянуто много лиц. Свои первые впечатления от знакомства с С.П. Медведевым и Тухачевским изложил другой политкомиссар — Ф.И. Самсонович. Он прибыл на Восточный фронт летом 1919 года из Петрограда. Спустя полгода в письме председателю ВЦИК Свердлову Самсонович писал:
«В Пензе нас встретил тов. Медведев... Это был, кажется, не комиссар дивизии, а солдат, побывавший в окопах без перерыва несколько месяцев, весь в пыли, в изношенной солдатской шинели, загорелый, лицо осунувшееся, сосредоточенный... Тов. Медведев почти все время находился на передовых позициях, среди красноармейцев... Невольно приходит в голову сравнение первой встречи с... Тухачевским, который приехал в вагон-салоне с женой и многочисленной прислугой, и даже около вагона, в котором был Тухачевский, трудно было пройти, чтобы кто-либо не спросил из прислуги Тухачевского: «Ты кто? Проходи, не останавливайся!».
Причины конфликта, по которым подпоручик-коммунист Тухачевский стал жаловаться на комиссара «в пыльной шинели» в Реввоенсовет фронта и Республики, пояснял и член Реввоенсовета военком О.Ю. Калнин.
Претензии Тухачевского к комиссару были прямолинейны, как замашки фельдфебеля. Он утверждал: Медведев «подрывает авторитет командарма, а именно — отменяет разрешенную командармом командировку помощнику зав. разведотделом армии, которому, как главное, поручено закупить и привезти для должностных лиц штаба на праздник масло, поросят, муку...».
То есть, продолжая культивировать привычки, приобретенные им еще в училище, Тухачевский был недоволен тем, что комиссар отменил его приказ о действиях, не входивших в функции разведотдела армии. Однако претензии к командарму со стороны «политических командиров армии» носили не только гастрономический характер.
Опровергая демагогические обвинения со стороны Тухачевского в адрес Медведева, О.Ю. Калнин поясняет: «Причиной обострения взаимоотношений политкомармов с командармом является следующее. С развитием армии развивался и штаб армии, а также все управление, но только по количеству и штату, но не по качеству Замечался скрытый саботаж, халатное отношение, кумовство. ...Из высших должностных лиц и командарма образовался кадр, который оградил себя китайской стеной от влияния и контроля политкомармов».
Кроме того, окружавшими было замечено, что уже на третьем месяце пребывания на фронте у 26-летнего командарма начался синдром «красного Наполеона». Калнин отмечал, что «с каждой похвалой со стороны высшего командования» у него росло ощущение величия и собственной непогрешимости: «22 декабря главкому Вацетису (Тухачевский) заявляет, что он как командир и притом коммунист не может мириться, что к нему на равных со старыми генералами приставлены политкомармы...»
Неприязнь к барствующему «вундеркинду» росла, и, хотя Троцкий не упускал из поля зрения своего любимца, поддерживая его, в конце 1918 года положение любителя «поросят» в 1-й армии стало невыносимым. И тогда его откомандировали на Южный фронт — командармом 8-й армии.
К этому времени ситуация на Южном фронте для сил Красной Армии складывалась благоприятно. В результате третьего разгрома под Царицыном разложившиеся войска Краснова беспорядочно отступали. Армия, командовать которой поручили Тухачевскому, почти не встречала сопротивления казаков.
Однако здесь ему тоже не повезло. Он почти сразу повздорил с командующим Южфронтом Гиттисом. Кроме того, с февраля в Донецкий бассейн вступили войска Добровольческой армии. Самовольно повернув 8-ю армию на Миллерово и не добившись ощутимых успехов, Тухачевский застрял у Донца. Через два месяца командования его снова вернули на Восточный фронт, но уже в 5-ю армию.
Пребывание Тухачевского на Восточном фронте едва не закончилось изгнанием уже в мае, когда он вступил в очередной конфликт. На этот раз — с командующим Восточным фронтом, бывшим царским генералом АА. Самойло.
В 1958 году Самойло писал, что с «резким конфликтом между мной и командующим 5-й армией Тухачевским из-за неправильных его донесений о действиях своих дивизий» усложнилось и положение самого комфронта. Сторону Тухачевского принял член РВС Республики Гусев, но когда бывший генерал обратился к главкому Каменеву, то «получил разрешение отстранить командарма-5 от командования армией». Однако «по условиям оперативной обстановки» осуществить это разрешение комфронта не счел возможным
Самойло тактично умолчал о том, что в своих карьеристских устремлениях бывший подпоручик широко пользовался приемом, присущим выскочкам. Он преувеличивал собственные успехи, а неудачи мгновенно переводил на счета других.
Историки отмечают, что воевавший наскоком и нахрапом, не заботясь о резервах и тылах, не умевший организовать связь и взаимодействие частей Тухачевский побеждал лишь тогда, когда имел численное превосходство над неорганизованным противником. Сталкиваясь с сопротивлением, он сразу же просил подкрепление и обычно получал его.
Профессиональные болячки потенциального кандидата в любимцы детей хрущевской оттепели понимал даже Троцкий. В 1937 году он так писал о своем подопечном: «Ему не хватало способности оценить военную обстановку В его стратегии был явственный элемент авантюризма». Однако креатуре Троцкого все сходило с рук.
Впрочем, продолжительное время Тухачевский являлся малозначимой личностью в армейских списках. Относительную известность он получил лишь после войны с Колчаком В действительности он был лишь одной из рядовых фигур — командующим одной из армий в составе группы войск красных. Но, конечно, не бывший подпоручик определил исход этой войны.
Дело в том, что обстановка на фронте быстро менялась даже без военных действий, и уже летом колчаковская армия стала небоеспособной. 12 июля военный министр Колчака барон А.П. Будберг записал в дневнике: «Фронт совершенно развалился, многие части перестали исполнять приказания и без всякого боя и, не видя по несколько дней противника, уходят на восток, обирая население, отнимая у него подводы и фураж».
О том, что летом 1919 года 5-я армия Тухачевского практически не встречала сопротивления противника, свидетельствует уже такой факт: потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести за первую половину июля в ней составили менее 200 человек. Поэтому нет абсолютно никаких оснований для утверждений о якобы полководческих талантах командарма.
Колчаковцы отступали. Все складывалось, как в известной кадетской песне: «и враг бежит, бежит, бежит». После отхода белых из Челябинска там вспыхнуло восстание рабочих, и 5-я армия вошла в город, как на параде. Попытки Войцеховского и Каппеля ударить по флангам красных успеха не принесли. Преобладавшие в частях Каппеля бывшие красноармейцы просто отказались идти в наступление.
На фоне общего отступления белых командование решило поощрить успех, и 7 августа командующего 5-й армией наградили орденом Красного Знамени. И все-таки преследование отступавших колчаковцев не было усыпано только лавровыми листьями. Так произошло, когда уже полностью разложившиеся войска «верховного правителя» остановились на рубеже реки Тобол. Впервые в этой кампании 5-й армии Тухачевского была поставлена действительно главная задача: форсировать реку, овладеть Петропавловском и, разгромив 3-ю армию белого генерала Сахарова, двигаться на колчаковскую столицу Омск.
Беспрепятственно перейдя 20 августа Тобол, не встречая сопротивления и пройдя за короткий срок 180 километров, 5-я армия оказалась на дальних подступах к Петропавловску. Симптоматично, что недостаточный военный кругозор, отсутствие настоящего военного образования самоуверенный подпоручик пытался возместить собственными импровизациями, которые, как правило, заканчивались неудачами.
Выполняя приказ, Тухачевский решил вести наступление по двум линиям: вдоль тракта Звериноголовская — Петропавловск и по железной дороге Курган — Петропавловск. Однако командовавший с августа 1919 по январь 1920 года Восточным фронтом красных В. А. Ольдерогге спланировал наступление иначе.
