Василий Потто - Кавказская война. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг.
Прошло двести лет. Наступают времена великого македонского завоевателя,– а вместе с ними наступают для Армении и новые времена бедствий. В Армении царствовал в то время Ваге, сын Вана, основателя знаменитого города, существующего и ныне на развалинах древнего Шамирамакерта. Видя грозную тучу, обтекавшую Азию, слыша о падении царств и гибели народов, он, подобно древнему Гайку, решился или отразить нападение, или умереть за независимость Армении. На требование покорности он ответил: “Лучше пасть за отечество, чем видеть, как чужеземцы попирают ногами родную землю”. Тогда полководец Александра, Митрас, вступил в Армению и одним ударом разгромил ее войско. Ваге был взят в плен и казнен.
Так пала династия Гайканов, которая затем уже никогда не владела более армянским престолом. Но, сходя со сцены истории, она, имевшая одного общего родоначальника с народом, оставила в Армении самые отрадные и светлые воспоминания. Горячая любовь к ней народа впоследствии выразилась преданностью его к нахарарам, представителям того же гайканского дома. Прошли тысячелетия с тех пор, как погиб последний царь Гайкан, но народ армянский поныне слагает песни о тех стародавних временах, воодушевляемый памятью о популярнейших царях родной ему династии. И знаменитый Моисей Хоренский, приступая к изложению истории Гайканского дома, говорит: “Любезны моему сердцу эти мужи, происшедшие от нашего царя, как мои соотечественники, кровные мои и братья. О, как бы желал я, чтобы в то время совершилось пришествие Спасителя и мое искупление, чтобы я родился при тех царях, наслаждался бы их лицезрением и тем избавился бы от настоящих бед”.
По смерти Ваге Александр совершенно уничтожает в Армении царское достоинство,– и страна становится провинцией, управляемой македонскими сатрапами. Потеря независимости, тяжело отозвавшаяся на армянском народе, вызвала, однако, со стороны его попытки к сопротивлению. В этот момент на сцену армянской истории и выступает героическая личность Ардоата, искусного полководца последнего царя из рода Гайка.
Пока Арменией управлял кроткий и человеколюбивый Митрас, знамя восстания еще не поднималось в ней; но когда по смерти Александра царство его рушилось, когда управление Азией досталось Пердикасу и правителем Армении был назначен Неоптолем, принесший с собой в страну все ужасы тирании,– Ардоат решился на подвиг освобождения отечества. Переодетый, он тайно объезжал области Армении, созывая всех, кто способен был стать на защиту родины; в лесах и в ущельях гор собирались к нему вооруженные дружины. И вот под его начальством образовалось сильное войско, о чем и не подозревал утопавший в разврате Неоптолем. Ардоат окружил дворец сатрапа, одолел македонскую стражу и послал сказать ему: “Армения не восстает против Македонии; она ополчилась только против тирании и несправедливости, которых не могут желать и сами властители Азии. Возврати нам счастье, которым мы пользовались при Митрасе, и любовью к народу исторгни из рук наших оружие”.
Неоптолем, испуганный восстанием, бежал в Кападокию. Разгневанный Пердикас послал в Армению полководца Евмена усмирить возмущение. Но умный Евмен не хотел прибегать к оружию и вступил с Ардоатом в переговоры, предлагая ему уважить верховный сан Неоптолема и принять его снова в Армению. “Сограждане твои,– писал он,– не постыдно могут покориться могуществу македонян. Прими Неоптолема с почестями, приличными его сану,– это не помешает тебе остаться героем”.
“Слава героев,– отвечал Ардоат,– в правоте и миролюбии. Мы уважаем власть верховную. Пусть Неоптолем возвращается в Армению, но пусть он правит ею так, как того требует величие славы македонской”.
Неоптолем вернулся, и Ардоат остался при нем начальником армянских войск.
Среди возникших затем смут и кровопролитий между полководцами Александра Великого, когда Антипатр, Кратер, Неоптолем, Евмен, Пердикка, Антигон и другие боролись между собой, Ардоат старался стоять в стороне, объявив торжественно, что не намерен вмешиваться в дела македонские. “Не пролью капли крови армянской,– сказал он,– за раздоры иноплеменников”. Однако, уступая силе обстоятельств, по настоятельному вызову Антигона, он должен был отправить к нему часть своих войск и тем навлек на себя мщение Евмена.
Среди приближенных последнего был некто Оронт, сын знаменитого армянина, командовавшего при Неоптолеме армянской конницей. Оронт отличался военными способностями, обладал привлекательным умом и обольстительной наружностью. Он был как бы создан для интриг и происков. Ему поручил Евмен часть македонских войск, чтобы изгнать Ардоата и овладеть Арменией. Оронт, имевший на родине многочисленных приверженцев, вошел в Южную Армению и оттуда разослал воззвания, обещая награды и почести тем, кто примет его сторону. И скоро к его македонскому войску присоединилось двенадцать тысяч армян. Готова была возгореться междоусобная война. Ардоат, чтобы избежать ее, задумал победить своего противника хитростью и поручил преданному себе полководцу Мергаму захватить Оронта. Мергам, под видом вражды к Ардоату и соблюдая всевозможную осторожность, чтобы не выдать себя, послал к Оронту письмо, предлагая перейти на его сторону со всем своим войском. Оронт был очень обрадован, обещал награды, но от решительного ответа уклонился, опасаясь обмана. Меграм, чтобы сломить его недоверчивость, прибег к новой хитрости. Он захватил какого-то важного лазутчика, вероятно, им же самим подготовленного, и доставил его к Оронту. Тогда Оронт, убежденный наконец в преданности Мергама, принял его с большими почестями и совершенно на него положился. Меграм вкрался в такую доверенность к Оронту, что добился даже права свободно входить в шатер его и днем и ночью. И вот однажды, воспользовавшись благоприятным случаем, он опоил Оронта сонным порошком, одел его в платье простого воина и с несколькими своими приверженцами вынес его из шатра и увез к Ардоату.
Внезапное исчезновение Оронта внесло смуту и мятеж в его войска. Один из полководцев, Аспар, попытавшийся восстановить порядок, был убит,– и солдаты рассеялись. Между тем Оронт, привезенный в Армавир, был заточен в храм Орамазда, служивший всегда местом заключения для царственных узников; там ему объявили, однако, что жизни его не угрожает ни малейшая опасность. Пораженный великодушием Ардоата, Оронт, в присутствии волхвов, перед лицом бога Солнца, добровольно поклялся в верности Армении,– и был освобожден.
Между тем верховным правителем Азии становится Антигон, успевший победить своих соперников. Он повсюду переменил наместников, казнил казавшихся ему подозрительными и, наконец, потребовал на суд к себе и Ардоата. Ардоат отвечал ему: “Я не вмешиваюсь в чужие дела, но не обязан никому отдавать отчета в том, как я защищаю свои области”. Тогда Антигон двинул на Армению двух своих полководцев. Ардоат встретил их на границах своей земли и, отступая внутрь страны, искусно навел их на приготовленную засаду. В Гордиенских горах, там, где цепи скал образуют теснины почти неприступные, мидяне и персы внезапно охвачены были со всех сторон армянами. Оба полководца едва успели спастись через вершины гор, но войска их были истреблены или взяты в плен. Армения стала на время свободной.
Но умер Ардоат,– и независимость армянского народа снова исчезла. За Ардоатом следует тот темный междуцарственный период Армении, о котором Моисей Хоренский говорит: “С этих пор и до воцарения Вагаршака в Армении ничего верного не могу рассказать, ибо, вследствие возникших смут, всякий думал захватить власть и управлять нашей страной. Сатрапы и восставшие против них армянские полководцы, чередовались между собой во главе страны. Но в этом длинном ряде деятелей уже не было людей, одаренных талантами Ардоата, и, за немногими исключениями, они оставляют от себя лишь смутное и тяжелое впечатление. Оронт, заместивший Ардоата, на третьем же году своей власти, малодушно подчинившись первому же требованию Селевка Никанора, обязался платить ему ежегодно четыреста талантов и шесть тысяч коней в полном снаряжении. Сын его, Артавазд, пытается восстать против Антиоха Великого и на требование его покориться посылает ответ: “Будем отражать силу силой,– а дани не дадим”.
Но среди приготовлений к упорной борьбе Артавазд умирает,– и ворота Армении открываются для Антиоха Великого без борьбы и усилий. Полководцы армянские Артаксиаз и Задриадес добровольно подчиняются ему, чтобы стать сатрапами. Артаксиаз получает в управление Большую Армению, Задриадес – Малую. Тогда совершилось политическое отделение Великой Армении от Малой.
Правление Артаксиаза памятно в истории первыми сношениями Великой Армении с Римом.
Едва прошло столетие с тех пор, как в пределах Азии гремели победы Александра Македонского, а теперь уже имя римлян разносилось по всем трем частям древнего мира. И вот далекие пунические войны,– бедствия Италии от меча Аннибала, в три месяца покорившего всю Испанию и через грозные Альпы внесшего ужасы войны в пределы гордого Рима, под самые стены его, наконец, разгром Карфагена,– вся эта великая борьба, совершавшаяся на одном конце тогдашнего мира, с грозной силой отразилась на совершенно противоположном конце его – в Армении. Покинутый отечеством, Аннибал бежал к Антиоху Великому; но вслед за собой он увлекает и победоносное оружие римлян, не хотевших оставить в покое своего гениального врага. Римские легионы тут впервые появляются на равнинах Азии. От разбитого Антиоха римляне требуют выдачи Аннибала,– и знаменитый карфагенский вождь ищет убежище у Артаксиаза, в Армении. Армению, защищенную самой природой, Аннибал мечтал противопоставить стремительным завоеваниям Рима и искал союза с соседними народами. Но ни Митридат Понтийский, занятый осадой Синопа, ни Аршак, царь парфянский, воевавший в Индии, не согласились на его предложения.
