Лев Лопуховский - Вяземская катастрофа 41-го года
Как вспоминает бывший красноармеец А. Суслов, проходивший службу в батальоне охраны штаба 24-й армии, «рядом с ним (Ракутиным. – Прим. авт.), в 10—15 метрах мне довелось ходить в атаку на прорыв, видимо, в районе Семлево. Он шел в полный рост, в генеральской форме, в фуражке, с пистолетом в руке. Мы не прорвались, и по приказу командования в больших, специально вырытых ямах сжигали штабные документы, предварительно облив их мазутом и бензином. После атаки я больше не видел генерала Ракутина».
На десятый день поисков, а именно 1 мая 1996 г., на дороге Волочек – Семлево, в районе урочища Гаврюково, в двух метрах от обочины дороги по особенностям грунта на глубине 40 см нами было обнаружено неизвестное захоронение. В процессе эксгумации этого захоронения, проводившейся 1—3 мая, были обнаружены останки 20 военнослужащих Красной Армии и 7 солдатских медальонов.
По уцелевшим записям в медальонных вкладышах удалось установить, что здесь захоронены красноармеец Демин Михаил Федорович, воентехник 1-го ранга Жучилин Филипп Вавилович, красноармейцы Платонов Захар Алексеевич и Чижиков Иван. В остальных медальонах текст либо угас, либо они не были заполнены, причем один вкладыш практически истлел. После проверки в картотеке безвозвратных потерь Центрального архива МО РФ было установлено, что все они числились пропавшими без вести в октябре – ноябре 1941 г.
По знакам различия – петлицам и нарукавным нашивкам, частично сохранившимся на останках, записям в медальонных вкладышах мы установили воинские звания у восьми захороненных военнослужащих. Один был в звании генерал-майора, двое – в звании капитана, один – старший лейтенант, один – воентехник 1-го ранга, один – лейтенант и двое – в звании красноармейца.
Для установления личности генерала, чьи останки были найдены в захоронении, нами был определен круг лиц высшего командного состава 24-й армии, участвовавших в боевых действиях в этом районе в октябре 1941 г., и прослежены по документам их военные судьбы. После изучения личных дел и штабных документов, карточек учета и потерь офицерского состава, мы пришли к выводу, что в районе обнаружения останков могли погибнуть двое генералов – командующий 24-й армией генерал-майор Ракутин Константин Иванович и командир 139-й стрелковой дивизии генерал-майор Бобров Борис Дмитриевич.
Для идентификации личности погибшего сотрудниками Центральной судебно-медицинской лаборатории Министерства обороны было проведено криминалистическое исследование обнаруженных костных останков и их сравнение с прижизненными фотографиями обоих генералов. На основе программного антропологического исследования эксперты лаборатории пришли к заключению, что в соответствии с учетом выявленных совпадений идентификационных признаков представленные на исследование костные останки не могут принадлежать генерал-майору Боброву Б.Д., а являются останками генерал-майора Ракутина К.И. В 1996 г. его останки были перезахоронены на военно-мемориальном кладбище в поселке Снегири Истринского района Московской области» [86].
Командующий войсками 50-й армии Брянского фронта М.П. ПЕТРОВ[379] длительное время считался погибшим в бою при выходе из окружения 10 октября на р. Рессета у д. Голынка Карачевского района Брянской обл. В результате длительного поиска, в котором участвовал его сын, было выяснено, что ПЕТРОВ Михаил Петрович был тяжело ранен в верхнюю часть обеих ног. Рассказ сына изложен в книге А.И. Еременко. Петров М.П. от потери крови почти все время находился без сознания. Штабу армии предстоял длительный путь с боями. Транспортировка тяжелораненого в таких условиях была невозможна. Пришлось оставить генерала Петрова в одной из глухих деревень под надзором врача и медсестры. Полагали, что в последующем, если даже территория не будет в ближайшее время освобождена, Петров по выздоровлении с помощью партизан вернется на Большую землю. Группа красноармейцев во главе с врачом и медсестрой доставила раненого в небольшое лесное село Голынка Карачевского района Брянской области. Гитлеровцы обошли это глухое селение стороной. Раненого поместили в доме колхозников Новокрещеновых. Красноармейцы после этого вернулись к своим, а врач и медсестра остались. У Петрова началась гангрена. Он приказал медицинской сестре уйти, видимо, для установления связи с партизанами, так как она была уроженкой этих мест. Примерно через неделю – дней десять в Голынку нагрянули гитлеровцы-автоматчики. Врач скрылся в лесу. Раненого же перенести не успели, и он остался у Новокрещеновых. Фашисты пожаловали и в этот дом. Хозяйка укрыла генерала старым тулупом и на вопрос врагов ответила, что это лежит ее хворый мужик, ходивший в лес и подорвавшийся на мине. Никто в деревне не видал генерала, и гитлеровцы ушли, по своему обыкновению, начисто ограбив крестьян.
Памятник воинам 2-й дивизии народного ополчения и морякам 200-го артдивизиона.
После этого случая врач вскоре привел группу пробиравшихся на восток красноармейцев. Они сделали удобные носилки из жердей и перенесли генерала на заброшенный лесопункт в 7 км от деревни. Здесь жил лесник и несколько человек, скрывавшихся от гитлеровцев, которые сюда еще не добрались. Относительная безопасность позволила улучшить уход, но гангрена усиливалась. Было решено отвезти Петрова в Карачев, где среди врачей районной больницы были верные люди, с тем, чтобы сделать операцию. Начали подготовку к этой сложной перевозке, но Петров, однако, не одобрил этого решения. Состояние его резко ухудшалось. Пробыв около 10 дней на лесопункте, Михаил Петрович скончался. Ночью он был похоронен. Это была середина ноября 1941 г. [49].
Останки М.П. Петрова были перезахоронены в Брянске. На могиле командарма на воинском кладбище установлен обелиск из черного гранита (автор – скульптор А. Прокопчик).
Командир 2-й стрелковой дивизии В.Р. ВАШКЕВИЧ[380] после выхода из окружения и спецпроверки командовал 5-й и 359-й стрелковыми дивизиями. С 1942 по 1944 г. – начальник штаба 20-й армии Западного фронта, затем – до конца войны – начальник штаба 3-го Прибалтийского фронта. После войны – начальник штаба Прибалтийского, а затем Закавказского округов. В 1954 г. на дипломатической работе – главный военный советник Войска Польского, одновременно главный военный атташе при посольстве СССР. В 1955—1956 гг. – начальник кафедры стратегии академии Генштаба.
Несколько слов о судьбе ополченских дивизий. Вопреки досужим измышлениям, что их, необученных и плохо вооруженных, бросили под гусеницы фашистских танков, они стойко отражали атаки противника, сражаясь до последнего патрона. А потом пробивались через вражеские заслоны на соединение со своими войсками. Так, за проявленное в боях на подступах к Москве мужество бывшая 18-я дивизия народного ополчения Ленинградского района г. Москвы (18-я сд) 5 января 1942 г. была преобразована в 11-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Позже это почетное наименование получили 21-я дно Киевского района (173-я сд) и 4-я дно Куйбышевского района (110-я сд), соответственно – 77-я и 84-я гв. сд.
Генерал-полковник В.Р. Вашкевич.
К сожалению, пять бывших дивизий народного ополчения – 2-я сд (2 дно), 29-я (7 дно), 8-я (8 дно), 139-я (9 дно) и 140-я (13 дно), оказавшиеся в окружении, были расформированы. Обычно части и соединения подлежат расформированию в связи с утратой Боевых знамен. Но некоторые дивизии, не успев их получить, имели шефские знамена, которые были вручены им от имени горкома и райкомов партии г. Москвы. Так, от 2-й дно, по свидетельству председателя совета ветеранов дивизии, в Москву была направлена группа ополченцев, возглавляемая одним из командиров, для приема Боевого Знамени. Но она не успела получить его до начала немецкого наступления. А потом уже было не до этого.
При принятии решения о расформировании дивизий учитывались не только потери. 17-я стрелковая дивизия вышла к своим войскам, имея в строю всего 17 командиров и 94 бойца. Ее командир и комиссар были расстреляны перед строем личного состава. Однако дивизию не расформировали. Видимо, основной причиной расформирования упомянутых пяти соединений послужило то, что об их разгроме в окружении объявили сами гитлеровцы. Так, 8-я и 29-я стрелковые дивизии были окружены вне большого котла под Вязьмой. Их исключили из списка соединений Красной Армии раньше: 29-ю сд еще 11 октября, 8-ю сд – 30 ноября. 2, 139 и 140-я стрелковые дивизии, попавшие в окружение под Вязьмой, были расформированы одним приказом – 27.12.1941 г.
В этом отношении характерна судьба 2-й дивизии народного ополчения. В отделе рукописных фондов института Российской истории, где хранятся материалы Комиссии по истории ВОВ, собиравшиеся с 1941 г., есть фонды по всем московским ополченским дивизиям, кроме 2-й. Нет самостоятельного фонда 2-й сд (2-го формирования) и в ЦАМО РФ. Как будто какое-то проклятие нависло над дивизией. Но проклятию этому есть объяснение. Дивизия была сформирована в Сталинском районе Москвы. На немецкой отчетной карте, как мы уже упоминали, кроме обычного номера соединения, рядом было проставлено слово Stalin. За этой дивизией следила немецкая контрразведка. И факт ее разгрома в котле под Вязьмой не мог пройти мимо внимания такого мастера пропаганды, как Геббельс. Уж он-то постарался раззвонить об этом на весь мир. А имя Сталина никоим образом не могло быть связано с такими понятиями, как окружение, разгром. Отсюда – и полное забвение дивизии, и ее вычеркивание из истории Отечественной войны. Генерал В.Р. Вашкевич, приняв после выхода из окружения под командование новую дивизию, долгое время сам находился под следствием, как и другие, вышедшие из окружения.
