В. Каргалов - Внешнеполитические факторы развития Феодальной Руси
Взаимоотношения Руси с кочевниками в 30–60 годах XII в. складывались под воздействием двух противоположных факторов. С одной стороны, половцы были серьезно ослаблены войной с русскими княжествами, с другой — на Руси резко усилилась феодальная раздробленность, началась целая полоса затяжных и кровопролитных междоусобных войн. «Время великого княжения Мономаха (1113–1125 гг.), — отмечает Б. А. Рыбаков, — завершает напряженный двадцатилетний период борьбы с половцами, после чего единая держава в тех условиях перестала быть исторической необходимостью и продолжала существовать некоторый срок лишь по инерции, так как глава государства сосредоточил в своих руках очень большие военные резервы и употреблял их на поддержание единства страны твердой рукой» 2. Единство феодальной монархии, возрождение которой было вызвано чисто внешними причинами, слабело по мере ослабления натиска кочевников. В последние годы великого княжения Мстислава, сына Владимира Мономаха, уже начались усобицы, а после его смерти, (в 1132 г.) непрекращающаяся феодальная война стала основным факто-
ром политической истории русских княжеств. В этих условиях кочевники, уже не способные организовать широкое наступление на русские земли, получили возможность постоянно вмешиваться в русские дела как союзники враждующих между собой князей.
Половецкие отряды начали принимать участие в усобицах русских князей еще при жизни великого киевского князя Мстислава Владимировича. В 1128 г. семитысячная половецкая орда пришла на помощь противнику киевского князя, Всеволоду, и стояла «оу Ратьмира дуброви за Вы-ремъ». Не получив вестей от Всеволода, половцы «бежаша оу своя». В 1135 г. половцы снова пришли на помощь Всеволоду и «воююче села и городы Переяславьскои власти, и люди секуще, даже и до Киева придоша, и Городець зажгоша, ездеху по оной стороне Днепра, люди емлюще, а другыя секуще…, и плениша же и скота бещисление множество» Ч В 1136 г. противники великого князя Ярополка — «Олговичи с Половци переидоша Днепръ декабря въ 29 и почаша воевати от Трьполя около Красна и Василева и до Белагорода, оли же и до Деревъ, и чресъ Лыбедь стреляхуся». С большим трудом, собрав «множьство вой на нь изо всихъ вемль», князю Ярополку удалось добиться заключения мира с половецкими ханами. В 1139 г. снова «приводе Всеволодъ Олговичь Половце к Прилоукоу и взя, ины городы пойма Посульское». На этот раз опасность была настолько велика, что киевский князь, кроме дружин из различных областей Руси, призвал на помощь войско от венгерского короля: «съзва-ся съ братью своею и съ сыновци своими събрася, и съ Соуждалци и Рос-товчи, с Полочанъ и Смолняны, и король Оугры посла помощь, Береньди-чевъ 30 тысящь, и Тоуровце, и собра вой многы». Всеволод и его половецкие союзники не приняли боя с великокняжеским войском и, заключив мир, «разидошеся въ свояси» 2.
Интересно отметить, что в летописном рассказе о заключении мира (как и в других записях такого рода) ничего не говорится о половцах. Видимо, кочевники не играли самостоятельной роли в событиях и выступали в качестве послушных союзников враждующих князей. Именно так представляет половецких «союзников» русский летописец. Черниговский или киевский князь, «заратившись» со своими политическими противниками, мог запросто «посла на не дикыя Половце»; половецкие послы приезжали в княжеские столицы и клялись в верности: «прошаемъ здоровия твоего, а коли ны велись к собе со силою прити»; в свою очередь князь посылал к половцам, «веля имъ поехати к собе вборзе» 3. Видимо, принимая участие в феодальных войнах, половцы не преследовали каких-нибудь определенных политических целей. Они просто использовали благоприятную обстановку междоусобных распрей для грабежей и захвата
пленных. Поэтому половецкие отряды легко отзывались на призывы враждовавших князей, заключали с ними союзы и предпринимали совместные походы, но это были союзники неверные и ненадежные. Встретив сильное сопротивление, они обычно бежали с поля боя, бросив на произвол судьбы призвавшего их князя. Летописи полны упоминаниями о нестойкости в бою половецких отрядов: то князья в ночь перед решающим сражением вдруг обнаруживали, что «Половци от них поидоша в Половци, а мало Половецъ оста оу нихъ», то «Половци…, ни по стреле пустивше, тогда побегоша», то «Половци же оубоявшеся, того же начата отиматися прече», то, подступив в очередной раз в Переяславлю и встретив сопротивление осажденных, «Половци же видивше, оже выехала к ним помочь, и поидоша прочь от города, и тако не стаюче, идоша за Сулу, бояху бо ся» .
В летописях не имеется данных о прямом найме половецких отрядов для участия в усобицах. Видимо, враждующие князья расплачивались со «своими» и «дикими» половцами тем, что позволяли им беспрепятственно грабить и Захватывать пленных. В Ипатьевской летописи под 1159 г. содержится интересная запись, проливающая свет на характер взаимоотношений князей с половецкими созниками. Князь Иван Ростиславич Бер-ладник с половцами подступил в Ушице. Население города сочувствовало ему: «смерды скачуч чересъ заборола къ Иванови, и перебеже ихъ 300». В этих условиях разорять город не было никакой необходимости. Однако «хотеша Половцы взяти город», а когда Берладник воспрепятствовал этому, «разгневавшеся Половци, ехаща от Ивана». Впоследствии половцы упоминаются летописцем уже в лагере противников Ивана Берладника. Таким образом, отказа князя отдать на разграбление половецким «союзникам» русский город оказалось достаточно для их «отъезда» и перехода на сторону врагов.
Не удивительно, что походы половецких отрядов во время феодальных войн обычно сопровождались грабежами и насилиями. От их налетов страдали даже княжеские столицы, не говоря уже о неукрепленных селах и деревнях. Так, во время междоусобной войны 1152 г. князь Юрий Долгорукий «пусти Половци к Чернигову воевать. Половце же пришедыпим к городу много полона взяша и Семынь пожгоша», «острогъ зажгоша, перед-городье все», а затем и «городъ пожгли». В 1154 г. опять в качестве союзников князя Юрия Долгорукого половцы разорили окрестности Переяслав-ля: «много зла створиша Половци около Переяславля, и пожгоша села вся». Половцы уводили в свои «вежи» тысячи пленных, которые считались самой ценной добычей. Массовый увод населения в половецкий плен превратился в настоящее бедствие. О размерах этого бедствия дает некоторое представление летописная запись 1160 г. о походе половцев на Смоленск: «Много зла створиша Половци, взяша душь боле тмы (более 10 тыс, —
ПСРЛ, т. II, стб. 357, 438, 458, 472 и др.
В. К.), а иныя исекоша» . При описании русских походов в степи летописцы часто упоминают об отбитых «колодниках», о «полоне».
В 40—60-х годах XII в. участие половецких отрядов в междоусобных войнах стало постоянным явлением: редкая усобица обходилась без того, чтобы тот или иной князь не приглашал к себе на помощь «поганых». Летописи этого времени буквально пестрят упоминаниями о совместных походах половецких отрядов и дружин враждующих князей; половцы принимали участие в феодальных войнах в 1147, 1148, 1149, 1150, 1151, 1152, 1154, 1160, 1161, 1162, 1167 гг.2. Появление в русских землях «союзных» половцев чередовалось с набегами на пограничные области их «диких» собратьев: кочевники использовали благоприятную для них обстановку, когда русские князья были заняты усобицами, для грабежей и захвата пленных. Летописец указывает на прямую связь половецких набегов с усилившимися усобицами: «оуведавше Половци, оже князи не в любви живуть, шедгле в порогы, начата пакостити». Князьям пограничных со степью областей приходилось организовывать походы, чтобы отбить кочевников. Однако, в отличие от походов Владимира Мономаха, эти походы уже не имели общерусского характера и преследовали ограниченные цели; вытеснить половцев за пределы русских земель или отбить награбленную добычу и пленных. В глубь половецких степей русские дружины теперь не ходили. Для борьбы с набегами князья старались привлечь «своих» кочевников — «черных клобуков» (берендеи, торки и др.), заселявших Поросье и другие области на южной степной окраине и признавших власть киевских князей. Так, осенью 1155 г. «придоша Половци и воеваша Поросье. Василъ-ко же с Берендичи спостигъ, изби е, а друтыи изоимаша». В 1162 г. половцы, напавшие на Поросье, были снова разгромлены черными клобуками. По сообщению летописца, «придоша Половци мнози к Гюргеву, и взяша вежи многи по Роту…, Черные же Клобукъ весь съвъкупившеся, ехаша по них, и постигоша я на Реи, и многи биша их, и полонъ весь отимаша оу нихъ, и самехъ изоимаша боле 500, яша же и два княжича». В 1160 г. князь Изяслав «с Берендичи и с Каепичи пусти на Половци ити…, доехавше ихъ, нача я бити и много ихъ избиша, а другыя руками изоимаша и люди отполониша своя, иже бяху Половци поймали» 3.
Таким образом, и после победоносных походов в степи князя Владимира Мономаха и его сына Мстислава половецкая опасность не была полностью ликвидирована. Половецкие «наезды» на Русь продолжались, но уже преимущественно не в форме самостоятельных набегов на пограничные области, а в форме участия в феодальных войнах русских князей.
