Александр Помогайбо - Тайны великих открытий
Я привел этот случай только потому что "садик" встречался у троих — у слепого преподавателя, у подруги его детства и у Метерлинка. Три — это уже близко к закономерности.
Наверное, транс — это что-то вроде "двери в стене" из рассказа Г. Уэллса:
"Здесь мы у порога извечной тайны, прозреваемой лишь немногими подобными ему ясновидцами, людьми высокой мечты. Все вокруг нас кажется нам таким простым и обыкновенным, мы видим только ограду и за ней траншею. В свете наших обыденных представлений нам, заурядным людям, кажется, что Уоллес безрассудно пошел в таивший опасности мрак навстречу своей гибели.
Но кто знает, что ему открылось?"
Состояние, идентичное трансу, испытал в 1881 году И.И. Мечников, когда он ввел себе кровь тифозного больного. Супруга Мечникова писала:
"В полусознании ему чудилось, что он решил вопросы человеческой этики, что доставляло ему несказанное удовольствие".
Выздоровев, И.И. Мечников радикально изменил свое отношение к миру и расстался со своим былым пессимизмом.
Состояние, идентичное трансу, испытал в 1920 году и В.И. Вернадский, когда, болея сыпным тифом, он находился на грани жизни и смерти. Тогда он увидел пророческий сон.
"…Мне интенсивно пришлось коснуться моих глубочайших вопросов жизни и пережить как бы картину моей будущей жизни до смерти…"
Многое потом сбылось из этого сна.
" Умер я между 83–85 годами, почти до конца работая над "Размышлениями "".
Вернадский действительно скончался в этом возрасте — и до последних дней работал над "Размышлениями натуралиста".
До этого сна ученый сомневался в своих творческих возможностях. Во сне же он почувствовал в себе незаурядные интеллектуальные силы.
"Я ясно стал сознавать, что мне суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе, которое я создаю, и что это есть мое призвание, моя обязанность, наложенная на меня, которую я должен проводить в жизнь — как пророк, чувствующий внутри себя голос, призывающий его к деятельности".
Вернадский действительно стал одним из светил мировой науки. И все же кое-что из сна не сбылось. В его сне был морской берег, прекрасные здания с хорошо оборудованными лабораториями — руководимый им Институт Живого Вещества, находящийся в США.
Однако и это могло сбыться. Институт Живого Вещества мог быть создан. Вернадский выздоравливал от болезни в Крыму, когда белая армия терпела поражения и началась эвакуация. Ученому, благодаря Королевскому обществу, было предоставлено место на британском военном корабле. Вернадский остался. Всю свою жизнь он считал ясновидение не достоверностью, а вероятностью. Если бы он безоговорочно верил в предначертания свыше — кто знает, не сбылось бы ли все с абсолютной точностью?
Александр Македонский однажды увидел во сне Гомера, который просил основать город и описал, как этот город лучше всего построить. Александр Македонский принял сон за руководство к действию и воздвиг Александрию. Этот сон сыграл поразительнейшую роль в истории. Когда германские племена сокрушили европейскую культуру, именно в грекоязычной Александрии сохранились многие памятники античной мысли и литературы. Завоевавшие позднее Египет арабы бережно отнеслись к этому наследию, особенно к трудам Аристотеля — к слову, учителя Александра Македонского. Европейцы отправлялись в арабские университеты Северной Африки и Испании, чтобы получить образование, и именно с этих арабских университетов и пошло возрождение европейской науки.
К. Юнг считал, что "вещие сны" показывают то, к чему человек подсознательно стремится.
"Все дело в том, что лишь сознание пребывает еще в не-ведении, подсознание же, судя по всему, уже в курсе и сделало свои выводы, которые и отобразились в сновидении".
К. Юнг описывает один свой сон, похожий на вещий:
"Меня самого в течение нескольких лет посещал сон, в котором я находил в своем доме незнакомые помещения. Иногда это были покои, где жили мои давно умершие родители… В конце этой серии снов я нашел библиотеку с неизвестными мне книгами. Наконец, в последнем сне я открыл одну из книг и увидел чудесные иллюстрации, изобилующие чарующей символикой. Я проснулся, но мое сердце еще взволнованно билось от восторга… Через несколько недель после сна о неизвестной книге мне пришел сверток от букиниста. Внутри оказалась рукопись на пергаменте, написанная в XVI веке. Она была иллюстрирована захватывающими воображение картинками, сразу же напомнившими мне увиденное во сне… Дом, конечно, символизировал мою личность и сферы ее осознанного интереса, а неизвестное крыло предвещало новый круг интересов и исследований, о чем сознательный разум в то время еще не подозревал".
Читая эти строки, я был поражен — я видел практически идентичный "вещий сон". Забравшись во сне в маленькую комнатку какого-то архива, я нашел полку с книгами по китайским боевым искусствам. Внутренний голос объяснил мне историю этой полки — в 1930-х годах в Китай была послана экспедиция НКВД, чтобы изучить боевые искусства, в том числе самые секретные. Результатом экспедиции стали полукустарно изготовленные книги, страницы которых были размножены на синьке.
Я с неописуемым благоговением перелистывал страницы. Здесь было все, самые тайные знания.
Сон сбылся почти полностью. У меня есть полка с книгами по боевым искусствам. Одной книги, правда, нет — по стилю "богомола". Возможно, Юнг прав в своем объяснении — но меня не оставляет мысль, что и он, и я получили некий жизненный урок. Юнг писал: "сердце взволнованно билось от восторга", я же, перелистывая страницы, чувствовал необыкновенное благоговение, которое я не забуду никогда. Позднее, уже имея книги и приступив к изучению этих приемов, я пытался воскресить это благоговение, и оно помогало мне осваивать технику.
И из этих же книг я узнал любопытную вещь: конечной целью изучения боевых искусств, их "сверхзадачей", является не умение драться, а постижение "цюаньшэн". "ощущения полноты жизни". Думаю, так можно назвать и мое "благоговение". Используя "цюаньшэн", можно резко увеличить мастерство, причем в любой области. Человек как бы постигает мировую гармонию — и после этого он может уже вложить эту гармонию в любое дело.
"Вкладывая все свое мастерство, всю душу в комбинацию to нескольких десятков движений, человек испытывает такое же ощущение, как певец, исполняющий любимую арию, пианист, играющий любимую партию". (Долин А.А., Попов Г.В. "Кэмпа — традиция воинских искусств". М.: Наука, 1990. с. 143.)
Здесь стоит вспомнить еще один эпизод из фильма А. Куросавы "Семь самураев" Самурай, ожидая в засаде разбойников, любуется цветком, небом и лесом вокруг Как только появляются разбойники, следует быстрая атака — и враг оказывается повержен; напарник самурая даже не успел вступить в бой.
Любуясь природой, самурай активизирует свои подсознательную природу; чувства гармонии, "эстетическое чувство", которые только и позволяют делать дело эффективно и совершенно.
В фильме "Гений дзюдо" того же Куросавы главный герой добился, чтобы его взял в ученики мастер боевых искусств, только проведя ночь на "древе жизни" — шесте, торчащем из воды. Следующее утро герой фильма встречает преображенным — это доброжелательный человек, а не задира и драчун, как прежде. Ночь на "древе жизни" его изменила полностью. В чем? Ответ, наверное, можно найти в другом фильме А. Куросавы "Я видел сон". Кинорежиссер экранизировал некоторые свои сны, которые особенно запечатлелись в его памяти. Первый из снов стоит особо от остальных. В нем маленький Куросава хочет искупить своей жизнью свой проступок; в конце этого сна он выходит в прекрасную долину, полную ярких удивительнейших красок. Не начинаем ли мы понимать красоту жизни только перед лицом смерти, когда висим на "древе жизни", каждую минуту рискуя с него сорваться?
Взлет в советском кинематографе в 1950-х — 1960-х годах режиссер Ростоцкий объяснял военным опытом своего поколения. Они выжили. "Каждый день мы встречали как праздник". Они смотрели в лицо смерти — и именно поэтому научились ценить жизнь.
Похоже на то, что все выдающиеся люди искусств когда-то в своей жизни хоть раз особо остро испытали чувство гармонии или красоты природы — и именно это сделало их творческими людьми. По крайней мере, многие писатели оставили свидетельства, позволяющие это предположить. Горький писал:
"…У меня было странное смутное воспоминание: где-то, за пределами действительного и когда-то в раннем детстве я испытывал некий сильный взрыв души, сладостный трепет ощущения, вернее — предчувствие гармонии, пережил радость, светлейшую солнца на утре, на восходе его".
У Чехова тоже встречается нечто подобное:
"И тогда в трескотне насекомых, в подозрительных фигурах и курганах, в голубом небе, в лунном свете, в полете ночной птицы, во всем, что видишь и слышишь, начинают чудится торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа дает отклик прекрасной, суровой родине, и хочется лететь над степью вместе с ночной птицей".
