Рамон Менендес Пидаль - Сид Кампеадор
Дружина изгнанника
В соответствии с германским правом вассальная связь могла быть разорвана по инициативе любой из сторон: вассал был вправе уйти от сеньора, прекратив ему служить; король, со своей стороны, мог лишить вассала своей любви или милости, прогнать его из своего королевства, причем тот терял все должности и владения, полученные короля.
Такой каре, как изгнание, обычно подвергали инфансонов и рикос омбрес. Как правило, оно не сопровождалось конфискацией и изгнанник, владея своими вотчинами, по-прежнему оставался подданным короля, изгнавшего его, — разрывались лишь особые вассальные узы. Но статус изгнанника влек за собой и другие серьезные осложнения в его жизни: ведь изгнанник в свою очередь имел вассалов, которых обязан был поддерживать и для которых узы личной вассальной связи были прочнее уз, соединяющих их с королем в качестве обычных подданных. Таким образом, эти вассалы тоже должны были утратить родину вместе с сеньором, служить ему в изгнании, как гласило «Старое фуэро Кастилии» (XIII в.), и даже «добывать ему хлеб» или «добывать ему сеньора, который бы благоволил ему», и во всем помогать изгнанному сеньору, пока король не примет его обратно ко двору.
Мы уже видели, что у Сида было достаточно вассалов, чтобы совершить масштабный набег, навлекший на него гнев короля; это была его дружина (mesnada), то есть люди его дома.
В первую очередь дружина состояла из «воспитанников» (criados), то есть людей, которых сеньор растил, посвящал в рыцари, женил, получал в наследство и которые были обязаны ему более тесным обетом верности, чем все остальные вассалы. Так, в дружине Бивара мы видим Муньоса Густиоса, выросшего при дворе Сида и женатого на сестре доньи Химены, а также «многих других, кого вскормил Кампеадор», как говорит старинная поэма.
Кроме того, дружину составляли родичи, которые со времен германцев составляли костяк военных отрядов. В дружине Сида нам известны четыре его племянника; два упомянуты в письме о приданом для доньи Химены, а именно Альвар Альварес и знаменитый Альвар Аньес, который, когда Сид отправлялся в изгнание, уже занимал видное положение при дворе короля и вот-вот собирался начать самостоятельную военную карьеру; кроме этих двоих, старинная поэма в качестве племянников упоминает Фелеса Муньоса и заику Педро Бермудеса, альфереса (знаменосца) героя в походах периода изгнания.
Дружина в таком составе равно являлась и частным советом сеньора, на котором могли обсуждаться семейные и военные дела. Согласно «Песни», Сид всегда выносил планы вылазок и сражений на обсуждение своих людей: «Слушайте, дружинники…»; «Скажите мне, рыцари, как вам угодно поступить».
Кроме дружины, сеньору служили друзья и посторонние рыцари, целовавшие ему руку в поисках покровительства и жалованья. К Сиду примкнуло много таких: теперь — чтобы следовать за ним в изгнание, а после — чтобы сопровождать его в походах.
Когда изгнанный Сид должен был покинуть дом и «добывать хлеб» в чужих землях (согласно выражению из «Старого фуэро», которое использовал и хуглар, первым воспевший Сида), все его дружинники, его вассалы оставили родину, чтобы помочь ему жить за пределами Кастилии; все они выполнили вассальный долг.
Прощание с Кастилией в изложении хугларов
Старинный певец Сида, обращавший больше внимания на конкретные ситуации в жизни героя, чем автор «Истории Родриго», описывает нам беду, которую изгнание навлекло на семью Кампеадора.
Сид выезжает из Бивара со своими людьми, оставляя свои дворцы пустыми и заброшенными; двери открыты, без замков; на перекладинах — ни одежд, ни соколов. Прибыв в Бургос, он видит новые признаки королевского гнева: дон Альфонс запретил, чтобы кто-либо давал изгнанному Сиду приют или продавал пищу — крайняя суровость, которую в последующие века смягчили, сочтя ее излишним монаршим произволом; тому, кто приютит биварца или поможет ему, королевские указы грозили конфискацией имущества и ослеплением — так карали тех, кто пренебрегал приказаниями короля.
Дон Родриго, видя, что никто не рискует открыть ему дверь, вынужден разбить лагерь на каменистом берегу реки Арлансон, словно находится в безлюдном месте. Только добрый бургосский рыцарь Мартин Антолинес, «копейщик ловкий», снабжает Сида и его рыцарей хлебом и вином: он хорошо знает, что навлечет на себя гнев короля, но с радостью покидает дом и вотчины в Бургосе, чтобы следовать за Кампеадором в изгнание; он же добивается от нескольких городских евреев, чтобы те ссудили изгнаннику определенную сумму денег — ведь тот вовсе не нажился за счет дани севильского эмира, как утверждали обвинители-«местурерос», он был беден и не имел средств на содержание дружины.
Собравшись уезжать, Сид свернул свой шатер. С берега Арлансона он смотрит вверх на раскинувшийся город, увенчанный замком, на романтический собор святой Марии, который поднимается над деревенскими домами и выделяется среди них, словно торжественно прощаясь с изгнанником. Повернул Кампеадор коня к отдаленному храму, поднял правую руку, перекрестил лицо: «Я покидаю Кастилию, ибо на меня прогневался король; не знаю, вернусь ли когда-нибудь сюда. Если ты, Святая Дева, поможешь мне в изгнании, я принесу на твой алтарь богатые дары и закажу в твою честь мессы».
Ночью Сид и его рыцари поспешили в направлении обители Сан-Педро-де-Карденья, где укрылась с детьми донья Химена, чтобы жить там в печали, на которую ее обрекало изгнание. Когда путники подъехали к воротам монастыря, уже пробивались первые лучи солнца и петухи торопливо вторили друг другу песней; в церкви при мерцающем свете восковых свечей монахи служили заутреню, и донья Химена с пятью дуэньями-компаньонками молилась за удачу Кампеадора. Аббат и монахи со свечами вышли к воротам; вышла и Химена с детьми Диего, Кристиной и Марией, которых взяли с собой их няньки-дуэньи: старшему было шесть лет, а младшую еще носили на руках. Донья Химена упала на колени перед Сидом и поцеловала ему руки: «Спасибо, Кампеадор; ты родился в добрый час; из-за злых лжецов ты изгнанником покидаешь королевство. Ясно вижу, настал час: нам при жизни, словно по смерти, придется расстаться». Мой Сид обнимает ее, берет детей и прижимает к сердцу; рыцарь, обреченный гневом короля на бедность, высказывает главное желание: «Дай Бог, чтобы я мог своими руками выдать замуж дочерей и чтобы для всех вас пришли счастливые дни».
Колокола Карденьи разнесли погребальный звон, и глашатаи объявили по всей Кастилии, что Кампеадор покидает страну, что ему нужны люди и пусть те, кто пожелает примкнуть к нему, собираются у моста через реку Арлансон. Одни пренебрегли пожалованиями и оставили земли, полученные от короля, другие покинули собственный дом и вотчины, рискуя обречь их на конфискацию, и поспешили к указанному мосту, где скопилось до ста пятнадцати рыцарей; все они направились в Карденью и поцеловали Сиду руку, став его вассалами.
Девятидневный срок, данный королем Сиду на то, чтобы покинуть королевство, уже истекал. Кампеадор прощается с женой и детьми, и расставаться с ними ему так больно, словно ему с пальца срывают ноготь. Изгнанник и его вассалы отъезжают; он едет последним, поминутно оглядываясь, и Альвар Аньес его ободряет: «Сид, где ваше мужество? Мать родила вас в добрый час! Едем же своим путем, чтобы и все эти страдания обернулись радостью. Господь, давший нам души, непременно окажет нам помощь».
В пути к ним присоединяются и другие. Согласно «Песни», Сид покинул Кастилию, проехав той же землей Гормас, которая упомянута в «Истории Родриго»; он пересек хребет Мьедес и у его подножия, в виду мавританской крепости Атьенса, сделал смотр своим рыцарям и насчитал их триста копий, все с флажками.
Сид отказывается от своего права вести войну с Альфонсом
Согласно старинному поэту, Сид с этим небольшим отрядом устраивает набег на толедские земли, граничащие с Гормасом, — на долину Энареса до Гвадалахары и Алькала. Но далее он уходит отсюда, потому что здешние мавры живут в мире с Кастилией, а войны со своим королем он не хочет:
Король — мой сеньор: с ним грех враждовать.
(Стих 538)
Этот стих полностью достоверен с исторической точки зрения. Традиционное фуэро (приведенное в «Старом фуэро Кастилии» и в «Партидах») давало идальго, безвинно изгнанному из страны, право сражаться с королем, грабить его землю или земли его подданных, а вассалам, которых изгнанник воспитал и вооружил, предписывало помогать ему в войне с королем. Это была своего рода компенсация за произвол короля, который мог безо всякого суда изгнать любого, кто возбудил его гнев. Но исторический Сид, в полном соответствии с процитированным стихом из «Песни», в течение своего долгого изгнания ни разу не пожелал воевать с Альфонсом.
