Егор Гайдар - Смуты и институты
Заместитель начальника управления землеустройства Центрозема Н.В. Гендзехадзе в 1919г. говорил: "Тенденция уравнительных перераспределений и переделов, исключающая всякую возможность улучшения в сельском хозяйстве и поднятия его производительности, пускает глубокие и прочные корни. В некоторых местах уже в конце 1918г. и в начале 1919г. приступили к новым поравнениям сообразно происходящим за это время изменениям в наличном составе населения[65]. Как отмечал один из делегатов 1-го Всероссийского съезда губернских земельных отделов: "Землю крестьяне... делили каждый год, делили, переделяли, делили по едокам, по рукам и по скоту, делили, как кому вздумается"[66]. Один из руководителей Наркомзема так описывает ситуацию с правами на землю: "Нигде в России не проведено еще правильного распределения земли между землепользователями, нигде еще землепользователи не знают, на какой срок, какая земля и в каком размере находится в их пользовании. Не имея за собою этих оснований, никто из граждан из-за чисто хозяйственных соображений не может приступить к коренному улучшению своего хозяйства. Нельзя настаивать, чтобы крестьяне начали улучшать свое хозяйство, если они не уверены, насколько им дана земля и когда эту землю от них попросят. Не зная этого, крестьяне не могут с чисто хозяйственной точки зрения определить, какие улучшения им выгодно вкладывать в земли и какие нет, чтобы они успели окупиться за время пользования землей. А в результате такого недоумения — резкий упадок сельскохозяйственной культуры"[67].
Начиная с 1919г. советские органы пытались запретить переделы[68]. Но решить проблему удалось лишь после упрочения власти большевиков.
§5.
Кризис продовольственного снабжения
Россия вступила в Первую мировую войну со сбалансированным бюджетом, крупным золотым запасом, устойчивой валютой.
Однако военные расходы было невозможно обеспечить за счет обычных доходов бюджета.
Отсюда эмиссионное финансирование государственных расходов, инфляция. Ситуация в России в этом отношении не была уникальной. По сходному пути шли и другие втянутые в войну страны. Однако масштабы эмиссионного финансирования в России даже по меркам военного времени были большими. За два с половиной года после начала войны объем бумажных денег, находившихся в обращении, увеличился почти в шесть раз. За то же время во Франции он вырос вдвое, в Германии — втрое[69].
Расстройство государственного аппарата, последовавшее за февральскими событиями 1917г., сказалось на налоговых поступлениях — они резко снизились[70]. Доля эмиссии в финансировании государственных расходов росла, рубль обесценивался. Если в 1914—1916гг. выпуск бумажных денег покрывал 21,6% расходов бюджета, то в 1917г. доля этого источника в финансировании государственных расходов возросла до 65,5%[71]. Между февральской и октябрьской революциями цены выросли более чем в три раза. После октябрьского переворота темп инфляции ускорился.
Утрата контроля над территорией, появление множества местных правительств усилила денежную чехарду[72]. Параллельно друг с другом ходили царские деньги, керенки, советские деньги, деньги региональных правительств. Их курсы колебались в зависимости от перипетий гражданской войны. Силы, противостоящие большевикам, нередко запрещали хождение советских знаков на контролируемой территории[73]. Большевики, когда военная удача им сопутствовала, делали то же с деньгами враждебных правительств. Неуверенность населения в надежности денег предопределила кризис в отношениях между городом и деревней.
Российская деревня начала ХХв. представляла собой во многом замкнутый, самодостаточный мир. Хлебом, мясом, овощами она обеспечивала себя сама. Городские товары, к которым деревня привыкла, приобретали за счет доходов от сельского хозяйства, подсобных промыслов. Но эти закупки для деревни не были критичными, существовали налоговая администрация, с которой приходилось делиться доходами, государство, призывающее молодых крестьян в армию. Но деревня воспринимала внешний мир отстраненно, не хотела, чтобы он вмешивался в её жизнь.
На первых порах крушение старого порядка было для деревни безболезненно: налогов больше не требовали, сыновей в армию не забирали, усадьбу помещика никто не охранял, её можно разграбить и сжечь, землю поделить.
Расстройство городской промышленности, рост цен на её товары, сокращение поставок того, к чему село привыкло, порождало проблемы. Но в руках у крестьян оставалась самая надежная в период кризиса валюта — хлеб, на который можно обменять любые фабричные товары. Ехать в город не надо — те, кому нужен хлеб, приедут сами.
Положение городов, особенно крупных, сложнее. Жизнь в них без регулярного притока продуктов питания невозможна. Деревня обеспечить потребности города в продовольствии не торопилась. Эти проблемы обозначились еще при царском режиме.
Страна вступила в войну без значительных запасов зерна[74] — их хватало лишь для мобилизационного периода. Предполагалось, что в дальнейшем снабжение армии будет обеспечено обычными закупками продовольствия.
В 1909—1913гг. примерно 75% производимого в стране зерна использовалось в сельскохозяйственном производстве. На потребление городского населения шло 6%, армии — 1%, на нужды промышленности — 2%. Важной статьей хлебного баланса был экспорт: внешнеторговые поставки составляли 15% урожая. До войны Россия была крупнейшим в мире экспортером зерна. В 1913г. его вывоз составил 11 млн. тонн. С началом военных действий экспорт должен был сократиться. Власти предполагали, что это создаст ресурсы, достаточные чтобы обеспечить армию продовольствием. В 1915г. стало ясно, что это иллюзия.
Проблема была не в утрате части территорий или мобилизации крестьян на фронт. При характерном для России этих лет малоземелье военный призыв не привел к заметному снижению продуктивности сельского хозяйства. Важнее было иное. Прекращение обмена бумажных денег на золото, их обесценение, инфляция побуждали деревню придерживать зерно, ждать более выгодных цен на него. Состояние государственного бюджета было тяжелым. Средств на приобретение хлеба по рыночным ценам не хватало.
Государственные заготовки зерна составили в 1914—1915гг. 305 млн. пуд., в 1915—1916гг. — 502 млн. пуд., в 1916—1917гг. — 540 млн. пуд.[75] Кульминация усилий правительства по мобилизации зерновых ресурсов — введение в конце 1916г. продовольственной разверстки — обязательных поставок зерна государству по фиксированным ценам, объемы которых распределялись по губерниям, уездам и волостям[76]. Воплотить на практике эту программу царский режим не сумел. Губернские продовольственные органы отказывались принимать обязательства по заготовке зерна в размерах, необходимых для обеспечения снабжения армии и гражданских нужд. Задания по хлебозаготовкам, доведенные до 21 производящей губернии, составили 506,5 млн. пудов зерна. Губернские совещания разверстали по уездам 450,1 млн. пудов, уездные — сократили эту величину до 321,2 млн. пудов[77]. Заставить деревню сдавать зерно в необходимых объемах царское правительство не могло. К жестоким репрессиям против крестьян оно было не готово. Стал ли недостаток продовольствия в Петрограде причиной февральских беспорядков, вопрос спорный. Но из официальной переписки видно, что положение со снабжением армии, крупных городов накануне Февральской революции было напряженным. К февралю 1917г. запасов зерна, которыми правительство могло бы маневрировать, не было. После революции перед новой властью проблема продовольственного обеспечения городов встала во весь рост. Она могла выбрать один из двух альтернативных вариантов поведения.
Первый вариант: отказаться от регулирования продовольственных цен, разверстки, реквизиций, обеспечить потребности армии, крупных городов путем закупки сельскохозяйственной продукции по рыночным ценам. Успех такой политики не был гарантирован. Деревня при свободных ценах могла придерживать зерно, дожидаясь более привлекательных условий торговли. Социально-политическая напряженность властям в случае выбора такого курса была гарантирована. Рост цен на продовольствие в городах, в первую очередь в столицах, отразится на положении тех, кто участвовал в революционных переменах. Пойти на это, когда организованной вооруженной силы у власти нет, а развитие событий определяется поддержкой столичной уличной толпы, рискованно.
Второй вариант, который и избрало Временное правительство — продолжение политики царского режима: контроль закупочных цен, принудительные закупки продовольствия в деревне[78]. Чтобы реализовать эту стратегию, необходим государственный аппарат, способный распределять обязательства между губерниями, уездами и волостями, контролировать исполнение заданий, транспортировку грузов, их распределение. Аппарат, готовый применить силу к тем, кто задания не выполняет[79]. Это возможно, если у власти есть вооруженные силы, готовые выполнить её распоряжения.
