Мато Нажин - Мой народ сиу
Они увидели, что кто-то смотрит в окно, и знаками стали приглашать нас войти. Но мы не знали, что делать.
Тогда они показали нам несколько длинных леденцов. А я отозвал своего братишку в сторону, чтобы обсудить, что этим бледнолицым от нас надо. Они показали нам конфеты, наверное хотели угостить? Мы вернулись и снова заглянули в окно.
На этот раз в дверях показался переводчик и заманил нас в комнату. Это был метис, по имени Чарлес Такет, а среди нас, ребят, он был известен как Длинный Подбородок.
Мы входили очень медленно, останавливались на каждом шагу и все думали, думали: "Зачем же это нас зовут?"
Там мы увидели двух индейских мальчиков, одетых, как бледнолицые. Они где-то учились. Оба они были племени Санти Сиу, но в своей новой одежде они выглядели совсем как бледнолицые,
Тогда переводчик сказал нам, что если мы поедем на восток и научимся там жить, как живут бледнолицые, то нас тоже нарядят так, как этих мальчиков. Потом он добавил, что это просил нам передать один бледнолицый учитель, которого зовут капитан Пратт.
Переводчик говорил с нами очень любезно, но меня не тронули его слова. Моя мысль работала совсем в другом направлении. Я вспоминал наставления своего отца. Он говорил:
"Мой сын, будь храбрым! Умри на поле битвы, вдали от дома, если так нужно будет. Лучше умереть молодым, чем сделаться старым и больным и тогда умереть".
Мне показалось, что случай поехать на восток будет доказательством моей храбрости. Мы не любили бледнолицых и не верили им, и мысль поехать с людьми, которых мы считали своими врагами, куда-то в неизвестные края показалась мне привлекательной, и я сказал:
- Да, я поеду.
Потом я добавил, что сейчас сбегаю за своим отцом, чтобы они сами с ним обо всем переговорили.
Взволнованные разговором с бледнолицыми, ни я, ни мой брат не вспомнили про обещанный нам леденец. Так мы его и не получили.
Я побежал домой и застал моих родных за столом. Отец сидел с мачехой, и все пятеро детей были с ними.
Я подсел к отцу и стал рассказывать ему про бледнолицых, которые приехали в наше агентство. Дети притихли и очень внимательно слушали мой рассказ. Там были мои сестры Зинтказивин и Уонбли Кояакевин, и два моих брата Уопатапи и Нэп-Сни, и моя самая маленькая сестра Тауа-Хукезанунпавин.
Когда я рассказывал, я забыл про еду, но все-таки немного поел, чтобы не огорчать родителей. Мне очень хотелось скорее вернуться в агентство.
После обеда мы отправились туда вместе с отцом. В агентстве встретили нас очень хорошо, и все здоровались с отцом за руку. Потом они сказали ему через переводчика относительно поездки на восток, которую они предложили мне. Отец выслушал все, что они сказали, потом повернулся ко мне и спросил:
- Хочешь ли ты, сынок, поехать?
- Да, - ответил я.
Мне кажется, я был первым мальчиком, который тогда дал свое согласие. Мое имя записали в большую книгу. Ота Кте (Меткий Стрелок), сын Мато Нажина (Отважного Медведя).
После того как мое имя попало в книгу, все бледнолицые пожали мне руку и сказали что-то на своем языке, но я ничего не понял.
РАССТАВАНИЕ
Мы с отцом вышли вместе и направились к дому. По пути он не проронил ни слова.
Наверное, ему было грустно. Может быть, он думал, что, если я уеду с бледнолицыми, он никогда больше не увидит меня, что я забуду свой народ. А может быть, ом боялся, что если я стану образованным, то пойду против своего народа. Закрадывались ли в сердце отца эти опасения, я не знаю, но он шел все время молча.
На следующий день отец пригласил к нам всех соседей. Он снял все товары с полок своего ларька и принес их оттуда домой. Потом он привел нескольких пони. Когда народ собрался у нас, он отдал им свои товары и пони, потому что я уезжал на восток, уезжал с бледнолицыми и, быть может, уже никогда не вернусь. Поэтому он роздал почти все, чем владел.
Другие вожди тоже отдали много своих вещей.
Агент сказал индейцам, что у него будут государственные фургоны, где поместятся все дети, которые уезжают. Но мой отец сказал, что он хотел бы сам подвезти. меня как можно дальше. Он погрузил на свой небольшой фургон маленькие типи, спальные принадлежности, посуду - словом, все, что нужно было нам в дорогу, чтобы доехать до пристани - часть пути мы должны были ехать на пароходе.
Когда все уже было готово к отъезду, я взглянул на своих пони, которые паслись недалеко на лугу, и мне вдруг стало так грустно. Ведь, может быть, я их никогда больше не увижу. И я попросил разрешения у отца поехать верхом на пони: нужно было проехать расстояние около пятидесяти миль, отделявшее нас от агентства Черный Столб, где была пристань и куда должен был причалить наш пароход. Отец, конечно, не мог отказать мне в моей просьбе.
На полпути к пристани мы остановились на ночлег и разбили лагерь. Здесь мы встретили многих мальчиков и девочек, которых тоже завербовали учиться в школу бледнолицых. Некоторые из них ехали на государственных фургонах, другие так же, как и я, верхом на маленьких лошадках-пони, третьи - с родителями на своих фургонах.
На следующий день рано утром мы все вместе двинулись в путь. Моя сестренка ехала с родителями.
Теперь оставалось уже недалеко до пристани, с которой мы должны были сесть на пароход. Скоро я должен буду расставаться с моим милым пони и ехать дальше, на восток, но куда - нам не сказали.
Наконец мы приехали в агентство Черный Столб.
Здесь мы снова разбили свои типи, так как нужно было дождаться прибытия парохода. Никто из нас не торопился уехать. Здесь было так хорошо! Мы бегали, кричали, возились, стараясь наиграться вдоволь, пока мы были еще вместе с родными. Мы провели в ожидании три дня, и тогда нам сказали, что пароход придет на следующий день.
В последний день моя сестра вдруг испугалась и сказала, что она не хочет учиться у бледнолицых. По правде сказать, я был только рад этому, так как, кроме того, что она была девочкой, она была младше меня и причинила бы мне много лишних забот. Если бы с ней что-нибудь случилось, мне бы пришлось отвечать за нее.
Наконец пароход причалил к пристани. На берег перебросили мостик. Заходящее солнце осветило прощальными лучами мальчиков и девочек, которые стояли друг за дружкой и по одному входили на пароход, когда называли их имена. Некоторые из детей закапризничали и отказались подняться на пароход, так что не одна моя сестренка была трусихой, некоторые дети тоже испугались в последнюю минуту. Когда назвали мое имя, я поднялся по мосткам без всякого колебания. Уже стемнело, когда все мы были на борту парохода.
После этого сняли мостки. Родители остались теперь одни на берегу и начали плакать. Было очень грустно. Я не заметил слез ни на глазах моего отца, ни на глазах мачехи, поэтому я не плакал. Я просто стоял, забившись в угол, и смотрел, как другие плакали. Многие рыдали так сильно, что казалось, их сердце разорвется.
ПУТЕШЕСТВИЕ НА ВОСТОК
Наконец пришло время ложиться спать. Но в той большой комнате, в которую нас привели, мы не увидели ни одной постели, поэтому мы разместились на полу - девочки с одной стороны, а мальчики с другой, закутались в свои индейские одеяла, положили мокасины под голову и постарались заснуть.
Но заснуть мы не могли очень долго. Гребное колесо шумело очень сильно и отгоняло сон. Ведь мы привыкли к тишине.
Среди ночи, когда взрослые думали, что все мы спим, я услышал, как шептались большие мальчики. Они хотели спрыгнуть с парохода. Когда я услыхал их разговор, я вскочил и увидел, как три мальчика спускались вниз. Казалось, что пароход не двигался, и я пошел тихонько за ними вниз - на нижнюю палубу. Здесь я увидел много людей, которые таскали дрова на пароход.
Три мальчика стояли на самом краю палубы, дожидаясь удобного случая, чтобы спрыгнуть в воду, а потом они хотели убежать в лес.
Я оставался позади и наблюдал за ними, стоя у лестницы.
Потом самый большой мальчик сказал:
- Сегодня, пожалуй, не стоит. Я слыхал, что завтра мы все равно сойдем на берег. Тогда у нас будет хорошая возможность, а пока пойдем спать.
После этого мальчики отправились наверх, в большую комнату, завернулись в свои одеяла и заснули. Я тоже пошел на свое место, укутался получше в одеяло... но заснуть все равно не смог. Я думал все время: "Куда это нас везут и что с нами будут делать после того, как привезут?"
Мне и в голову не приходила мысль, что я еду учиться обычаям бледнолицых. Мне казалось, что я покинул родные края только для того, чтобы совершить подвиг, а потом, если останусь жив, сразу вернусь домой.
И как бы гордился тогда мной мой отец!
Около полудня на следующий день пришел переводчик и сказал нам, что мы должны приготовиться, чтобы сойти с парохода.
Скоро пароход причалил к пристани, опять кто-то перебросил мостик, и мы сошли на землю.
Нам пришлось идти довольно долго, пока мы не пришли к длинному ряду маленьких домиков, стоявших на двух длинных полосах железа, конца-края которым не было видно. Маленькие домики стояли все по порядку, один за другим. Переводчик сказал нам, что нужно войти туда.
