Александр Бушков - Екатерина II: алмазная Золушка
Кардинал воспрянул. Тут-то и появляется ожерелье…
У Марии-Антуанетты была в жизни одна, но пламенная страсть — драгоценные камни (пристрастие, впрочем, простительное для очаровательной женщины, к чьим услугам к тому же государственная казна). А тут два парижских ювелира смастерили особенно красивое ожерелье с огромными бриллиантами — ценой ни много ни мало 1 600 000 ливров. В те времена на такие деньжищи можно было построить военный корабль — трехмачтовый, многопушечный — и еще осталось бы на хороший банкет и наем экипажа.
Естественно, никому в стране, кроме коронованных особ, эта игрушка была бы не по карману. Показали королеве. Королева пришла в восторг и пошла к мужу просить денег. Людовик XVI был вообще-то человеком мягким (глуповат, но добряк, славный малый, вполне уместный в роли мэра маленького городка или чиновника, но решительно не годившийся в короли) и женушкиным прихотям всегда шел навстречу, но на сей раз сумма была неподъемная даже для него: казна пуста, государственный долг достиг устрашающих размеров, какие, к черту, брильянты, да еще за такую цену…
Королева впала в меланхолию. Тут на сцене появилась очаровательная молодая авантюристка Жанна Ла Мотт, по тогдашним непринужденным обычаям именовавшая себя графиней и незаконной дочерью короля Генриха IV (первое было совершеннейшей выдумкой, а вот второе, в принципе, могло оказаться и правдой: покойный Генрих наплодил столько незаконных отпрысков, что обо всех даже и не знал).
Жанна свела знакомство с кардиналом, скоренько его убедила, что она — самая близкая и доверенная подруга королевы, и начала носить влюбленному болвану ответы королевы на его пылкие излияния (которые сама же и подделывала с помощью законного мужа, того еще мошенника).
Чуть позже устроила даже кардиналу свидание с королевой — под покровом романтичной ночной тьмы, в парке, на расстоянии. Роль королевы блистательно исполнила юная модистка Николь Лаже (опять-таки именовавшая себя «баронесса д'Олива), которая промышляла главным образом тем, что не шляпки шила, а за хорошие деньги позволяла аристократам с ней баловать, как душе угодно.
Кардинала можно было теперь брать голыми руками. И Жанна ему преподнесла с невинным видом убедительно состряпанную историю: мол, королева хочет потихоньку купить то самое ожерелье, но нужен респектабельный поручитель, который от ее имени все и проделает…
Наш дурень в кардинальской мантии поручение старательно выполнил: забрал у ювелиров ожерелье, заявив им, что действует по поручению королевы (те поверили — ну как же, кардинал и герцог, фамилия старинная!), после чего отдал его Жанне Ла Мотт. И стал ждать, когда королева его отблагодарит в спаленке и назначит первым министром…
Не дождался, конечно. Зато во дворце появились встревоженные ювелиры и дипломатичнейшим образом поинтересовались, когда ж им все-таки заплатят деньги…
Какие деньги? Да за ожерелье! Какое ожерелье? Да то самое, что мы кардиналу отдали для ее величества! Парижской Богоматерью клянемся!
Грянул скандал. Королевская чета оказалась в самом неприглядном положении — а потому, не заботясь о сохранении тайны, полиция моментально загребла всех: и Жанну Ла Мотт, и кардинала, и Калиостро, которого перепуганный кардинал тут же заложил подробнейшим образом…
Ожерелья, правда, уже не было — его в Лондоне, разрезав на кусочки, продавал муженек Жанны… Удалось отыскать во Франции лишь малую часть камешков.
Шумный был скандал… Как ни старалась французская разведка, мужа Жанны из Лондона так и не выцарапали, и большая часть бриллиантов пропала бесследно.
А оказавшиеся под следствием, как оно обычно и бывает, во весь голос вылили вину друг на друга. Жанна Ла Мотт уверяла следователей, что все придумал Калиостро. Калиостро столь же яростно отпирался: да, мол, за скромную сумму, а главным образом ради того, чтобы отвязаться от влюбленного дурака, показал ему парочку фокусов, но — никакой уголовщины не замышлял! Кардинал кричал, что влюблен по самые уши, и его, младенца несмышленого, злые люди обдурили на четыре кулака…
Кончилось все тем, что срок влепили одной Жанне. Отстегали кнутом, поставили на плечо клеймо (ту самую знаменитую королевскую лилию, которой у Дюма отметили коварную миледи) и отправили за решетку. После революции она себя провозглашала «безвинной жертвой деспотии», долго еще болталась по свету и умерла не где-нибудь, а в России, где скромненько обитала под чужим именем. Долго потом ходили слухи, что бриллианты она все же привезла в Россию и закопала где-то, но это наверняка сказочка.
Туманная история, в некоторых деталях не проясненная до сих пор. Обличители «всепроникающих масонов», конечно же, твердили, что вся эта история была масонской провокацией, задуманной ради дискредитации монархии. Увы, как это всегда и бывает, доказательствами никто похвалиться не может (а французская монархия сама дискредитировала себя так, что не понадобились бы никакие масоны).
Гораздо более похожа на правду другая версия, выдвинутая серьезными французскими учеными еще лет пятьдесят назад: что королева все же знала о том, что в ночном парке кардиналу показали ее двойника, более того, сама этот розыгрыш устроила, чтобы посмеяться над влюбленным идиотом — вот только не предусмотрела, что исполнители, Жанна с компанией, поведут свою игру и под шумок приберут к рукам ожерелье. Поскольку эта версия основана не на домыслах, а на сохранившихся в венских архивах письмах Марии-Антуанетты, доверия к ней гораздо больше, нежели к сказкам о масонах…
Но вернемся к Калиостро. И он, и кардинал Роган от суда в конце концов отвертелись — у обоих было гораздо больше связей и полезных знакомств, чем у Жанны. Но на «великого мага» юстиция начала откровенно коситься, и он от греха подальше убрался из Франции, обосновавшись в родной Италии.
Тут бы и успокоиться, благо и года уже были почтенные, и денег имелось изрядно. Тут бы и жить в полном соответствии с принципом Абдуллы: хороший дом, хорошая жена, что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость?
Однако, надо полагать, пресловутое шило в заднице о себе напомнило — и Калиостро по старой памяти принялся учреждать «египетское масонство», причем не где-нибудь, а в Риме, где давным-давно действовал папский указ о том, что масонство карается смертной казнью, будь оно хоть египетское, хоть эскимосское. Папа (не в пример более поздним деятелям) прекрасно понимал, что кучка интеллигентов, увлеченно балующихся эзотерикой и самыми шальными политическими теориями, может очень даже запросто и натворить дел… Что потом, кстати, не в одной стране блестяще подтвердилось.
Короче, полное впечатление, что Калиостро слегка повредился умом — учреждать в Риме масонскую ложу было столь же благоразумно, как если бы войти в мечеть со свиным окороком и предлагать мусульманам подкрепиться…
«Великого мага» моментально повязали. Иные «прогрессивные» писатели уверяли потом, что его якобы безжалостно пытали, гноили в сыром подземелье, пока не подписал насквозь вымышленные обвинения.
На самом деле все обстояло иначе. Судейские проделали титаническую работу, восстановив в мельчайших деталях путаную биографию синьора Джузи: как за приличные деньги вызывал духов, за которых сам же и чревовещал, как торговал «эликсиром бессмертия» из всякой дряни, как подкладывал супругу богатеньким Буратинам… И все это обнародовали. Тогда только у «просвещенной общественности» открылись глаза, и она поняла, как ее дурили — а раньше что-то не догадывалась.
Финал был скучным: Калиостро прозаически помер в заключении. Дуракам обещал 5557 лет жизни, а то и бессмертие, но себе самому отчего-то бытие не продлил…
Где авантюрист, там и шпионаж. Надобно вам знать, что в восемнадцатом столетии службой в тайной полиции не гнушались и светочи литературы. Знаменитейший драматург Бомарше, автор «Севильского цирюльника» и «Женитьбы Фигаро», много лет трудился, не покладая рук, в качестве заграничного агента французской разведки — о чем можно было бы написать отдельную (и толстенную!) книгу.
Точно так же к тайным делам был прямо причастен и классик английской литературы Даниэль Дефо — в те времена, когда он еще не считался классиком. Правда, Бомарше все же выглядел чуточку приличнее в сравнении с коллегой по перу: он как-никак служил именно в заграничной разведке. А мистер Дефо, признаемся ради ясности, служил скорее агентом-провокатором в родной Англии — выслеживал всевозможных инакомыслящих, диссидентов и прочих вольнодумцев. И даже представил властям серьезнейший трактат об организации в Англии «секретной службы, благодаря которой королевские министры со всех концов страны могли бы получать надежную информацию о том, как в данный момент различные города и графства относятся к правительству».
