Валерий Легостаев - Как Горбачев прорвался во власть
Что и говорить, для любого государства надежный присмотр за работой собственных спецслужб жизненно важен. Малейшее послабление в этом деле чревато опасностью превращения органов государственной безопасности в независимую политическую силу. А уж дальше непременно найдутся желающие использовать ее неограниченные возможности в интересах, не совпадающих с политикой государства.
От нынешних толкователей советской истории часто можно слышать, будто Брежнев снял Семичастного потому, что его «боялся». Разумеется, боялся, ведь генсек не был идиотом. ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ все боялись. Боялся даже Ленин, когда в декабре 1917 г. декретом СНКсам создавал этот замечательный инструмент диктатуры пролетариата. И это при том, что во главе ВЧК тогда поставили проверенного царскими каторгами Дзержинского. И все равно Ленин «боялся», настаивал так и этак, что деятельность Комиссии должна осуществляться не иначе как под надежным контролем большевистской партии, ибо в противном случае «меч революции» способен превратиться в угрозу для самой революции.
Следуя ленинскому наказу, великий русский вождь Сталин держал своих чекистов на строгом поводке. Опираясь на силы РККА, он безжалостно пресекал малейшие поползновения деятелей госбезопасности на самостоятельную политическую роль. После чего, для равновесия, средствами НКВД столь же сурово и столь же действенно лечил от подобной болезни размечтавшихся о мировой славе краскомов. В результате органы НКВД верой и правдой служили своему народу, а за границу их люди если и выезжали, то не за импортным шмотьем и поисками, кому бы подороже продаться, а чтобы изучать во имя грядущих побед пролетариата коварные повадки мировой буржуазии непосредственно по месту ее дислокации. Вот это были прометеи! Их еще долго после войны в народе называли «чекистами», хотя ЧК уже не было.
Увы, много позже от сытой ленивой жизни, словоблудия, вранья, интриг и от отсутствия строгого партийного поводка былые чекисты постепенно переродились в «гебистов» с мутным водянистым взором генерала Калугина, необычайно размножились и стали быть сами для себя, забыв о народе…
Короче говоря, во всех странах политические и государственные лидеры боятся своих спецслужб, в оба присматривают за ними, — но решение о выдвижении Андропова на КГБ было изначально политически порочным, поскольку не было продиктовано реальными нуждами обеспечения государственной безопасности СССР, но явилось результатом политического торга участников триумвирата друг с другом. При этом главный выигрыш в форме передвижки Андропова из аппарата ЦК получил вроде бы совсем и не Брежнев, а Косыгин: в те годы КГБ формально существовал «при Совете Министров СССР».
Об истинном отношении Косыгина к Андропову знаток этой темы Владимир Крючков пишет: «Не следует думать, что в основе конфликта Косыгина с Андроповым лежали лишь политические разногласия. По наблюдениям многих товарищей, для их отношений была характерна и какая-то личная несовместимость». И еще он же: «Назначением Андропова на пост председателя КГБ СССР в мае 1967 г. Брежнев, с одной стороны, как бы сделал уступку Косыгину, а с другой, значительно укрепил свои позиции, сделав этот важнейший участок полностью безопасным для себя». Но эта «безопасность», как дальше увидим, оказалась опасной иллюзией.
В ходе торга был принят во внимание «венгерский опыт» Юрия Владимировича и его осведомленность о положение дел в социалистических странах. Время было неспокойное, назревали события в Чехословакии. Определенные пропагандистские выгоды сулила и национальность Андропова. Во-первых, она страховала нового шефа КГБ от слишком лютых нападок со стороны западных СМИ, поскольку, как справедливо подметил Горбачев, «они своих в обиду не дают». И правда, в пору Андропова Запад вел рутинную пропагандистскую войну против КГБ, но личность самого Андропова затрагивалась при этом крайне редко. Во-вторых, национальная принадлежность Андропова, в силу определенных российских традиций, вроде бы не давала ему поводов для особо рисковых амбиций на будущее, и потому упрощала проблему партийного контроля за деятельностью КГБ. Вот эта иллюзия оказалась самой катастрофической. Со временем она вышла боком и триумвирату Брежнев — Косыгин — Подгорный, и всему советскому обществу.
И, наконец, факт, что Андропов становился во главе КГБ, будучи при этом без пяти минут инвалидом, придавал его назначению временный характер. В любой момент, как полагали, его можно будет проводить на пенсию, заменив в КГБ другим человеком.
* * *Юрий Владимирович, однако, оказавшись во главе КГБ, опроверг все расчеты простодушных участников сделки. Будучи от природы человеком далеко не глупым и не робким, он не стал пассивно ожидать момента, когда другие сочтут для себя полезным проводить его на покой. Вместо этого в той большой политической игре, участником которой волею судеб стал, он сделал свою ставку — на Брежнева.
Сейчас российская пропаганда всячески опускает Брежнева и возвеличивает Андропова, пытаясь таким способом отделить их друг от друга. Но в жизни, имею в виду, конечно, политической, они не могли существовать порознь. Без покровительства и содействия со стороны Брежнева Андропов еще до начала 70-х непременно оказался бы в отставке. Такой оборот был однозначно предрешен тогдашним составом Политбюро, на 100 % не принимавшим Андропова «за своего»: Воронов, Кириленко, Косыгин, Мазуров, Пельше, Подгорный, Полянский, Суслов, Шелепин, Шелест. Но и Брежнев без поддержки, которую ему оказывала служба Андропова, имел мало шансов контролировать ситуацию под неуклонно нараставшим совместным давлением на него со стороны Косыгина, Подгорного, Полянского, Шелепина…
Из других важных назначений той поры отмечу еще два. В апреле, после кончины маршала Малиновского, новым министром обороны СССР стал Маршал Советского Союза Гречко. До этого он был с 1960 г. Главнокомандующим Объединенными вооруженными силами государств — участников Варшавского Договора. Выдвижениями Гречко и Андропова было усилено восточноевропейское направление политики СССР. Однако Андропов одновременно с назначением в КГБ стал еще и кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС. Это было беспрецедентно для руководителя госбезопасности со времен Сталина. В то же время маршал Гречко равной чести удостоен не был.
Это была серьезная политическая ошибка Брежнева, демонстративно обозначившего КГБ в качестве главной опоры своей власти. В результате до 1973 г., когда Гречко ввели наконец в ПБ, Андропов получил перед бюрократией СА значительную позиционную фору. Несмотря на всяческое противодействие со стороны военных, он в полной мере использовал ее для колоссального наращивания силового и политического потенциала своего ведомства. Эти детали важны для понимания причин, по которым именно маршал Гречко открыл своей необъяснимой смертью в апреле 1976 г. череду событий, выкосивших за считанные годы под ноль руководящую верхушку СССР.
Самым первым в 1967 г. получил новое высокое назначение 37-летний и.о. директора НИИ терапии АМН СССР Чазов, тот самый, который помог Андропову избежать проводов на пенсию. В январе он был посажен в кресло начальника 4-го Главка при Минздраве СССР, то есть стал командовать кремлевской медициной. По-видимому, с их исторической встречи на консилиуме Чазов был навсегда покорен личностью Юрия Владимировича. Между ними завязалась дружба, вследствие которой Чазов вскоре стал совмещать преданное служение Гиппократу с ролью фактического тайного агента шефа КГБ Андропова в кругах руководителей СССР и членов их семей.
В роли агента Чазов контактировал с Андроповым на конспиративных квартирах КГБ, где они вместе искали развязки особо тугих политических узлов. А в роли главного правительственного медика он ставил свой автограф, подкрепленный автографами дюжины подчиненных ему академических чучалиных, на официальных медицинских заключениях о болезни и причинах смерти всех советских руководителей брежневской волны, включая Черненко. Меня в этих медицинских бумажках всегда забавляла финальная фраза: «При вскрытии диагноз полностью подтвердился». Черт возьми, попробовал бы он не подтвердиться!
Вообще в пору Чазова в Кремлевской больнице умели хранить самые большие тайны и подтверждать самые неожиданные диагнозы. Об этом говорит, в частности, замечательный врач-хирург Прасковья Николаевна Мошенцева, проработавшая в правительственной медицине более 30 лет. Среди ее пациентов была и супруга Андропова, которую она пыталась избавить от наркотической зависимости. Уйдя на покой, Прасковья Николаевна сочинила интересную книжку: «Тайны Кремлевской больницы». В ней есть такая многозначительная фраза: «В истории Кремлевской больницы много неизвестного, загадочного и даже трагичного». Автор оставила нетронутыми почти все трагические загадки. За исключением одной, видимо, особо поразившей женское воображение. Оказывается, актриса Яблочкина умерла от старости в возрасте около ста лет. И — вы не поверите: «Она действительно была девственницей. В этом мы убедились при вскрытии». Любознательные вы наши!..
