Дмитрий Винтер - Дневники Берии подтверждают: Виктор Суворов прав!
Вот еще, кстати, сталинское «ноу-хау»: у нормальных людей наказывают не по «подозрениям», а за доказанные преступные деяния или как минимум намерения. В начале 1944 г. Берия еще раз демонстрирует это «ноу-хау» на примере калмыков: «Ненадежный народ, надо переселить, от греха подальше… Нам возможные базы для немецких диверсий ни к чему» (2. С. 144). Помилуйте, какие немецкие диверсии на Волге в начале 1944 г., когда фронт уже на Днепре? Ладно бы выселили летом 1942 г., когда фронт подходил к Волге… Да и за что? Сам Берия не приводит никаких данных об изменах калмыков, поэтому логика может быть только одна: по подозрению, «как бы чего не вышло».
А все-таки — за что репрессировали советских военнопленных, вернувшихся из Финляндии? Просто за то, что были в плену, тоже «на всякий случай»? Расхожее объяснение в последние годы, но тогда возникает другой вопрос: почему не всех до одного?
Сам Лаврентий Павлович говорит о необходимости фильтрации после освобождения из плена, и «кто достоин, отпустим, кто замарался, придется поработать на Колыме… То, что финны их обрабатывали, это ясно» (1. С. 170).
Это и в самом деле ясно. Известно, что бывший секретарь Сталина Б. Бажанов, например, собирался вести среди советских пленных в Финляндии антисталинскую агитацию[46]. Не ясно другое: как могли финны столько «наобрабатывать», что почти все пленные (судя по итогам «проверок») «замарались»? Да если половину из них осудили правильно, то это убийственный (для режима) показатель настроений народа!
А. Никонов пишет по поводу «зимней войны»: «Если бы советский народ не был народом зомбированных дураков, он бы задумался: как же так — надысь финны обстреляли нас, а нонче мы уже финнов громим! Когда же успели войска подтянуть? Это ведь дело не пары дней! Подготовка к войне — дело многих месяцев»[47].
А может, и задумались? Может, и не был наш народ таким уж «народом зомбированных дураков», как изображают его некоторые современные историки? И прав А. Солженицын, говоря, что «та вера без конца и края… вовсе не была достоянием общенародным, а только — партии, комсомола, городской учащейся молодежи… интеллигенции… да отчасти городского мещанства — рабочего класса (отчасти — потому что производственные Указы 1940 г. тоже не вербовали себе сторонников). (От себя добавлю: интеллигенции — тоже «отчасти», потому что человек умственного труда по роду деятельности должен хоть иногда думать. — Д. В.) Однако было и городское меньшинство, и не такое уж маленькое, во всяком случае — из нескольких миллионов», кто прекрасно понимал, что к чему, или как минимум задумывался.
А деревня (70 % населения на рубеже 1930–1940 гг.) — «она вся, подавляюще вся была трезва, несравнимо трезвее города, она… нисколько не разделяла обожествления батьки Сталина (да и мировой революции туда же»). Вот в финскую войну это и сказалось (об этом у Солженицына там же)[48]. А почему летом 1941 г. должно было быть иначе?
А иначе и не было. Вот записи в дневнике Берия за июль 1941 г.: «4 июля. Фронт провален, войска бегут» (1. С. 276); «9 июля. Ждал бардака, но такого бардака не ожидал. Коба уже был готов к бардаку, но к такому никто не был готов. А Коба тем более» (1. С. 278). Тоже вредитель Павлов виноват? Или «ср. ная интеллигенция»? Или просто опять «не всех почистили» (об этом в записи 9 июля тоже говорится: «И предатели оказались. И где оказались!.. Георгий (Жуков. — Д. В.) такс фронта и сообщает, похоже, наверху есть предатели. Недочистили!» (Там же.)
Ах да, вот и футболисты братья Старостины, если верить дневнику Берия, ждали прихода немцев, вели антисоветские разговоры (правда, со слов Кремлева, а не Берия) (2. С. 40–42). Вот только фронт эти футболисты при всем желании развалить не могли, поскольку на фронте не были…
И потом, если верить комментариям Кремлева, то еще в 1937–1938 гг. была ликвидирована шпионская организация, созданная сотрудником немецкого посольства в Москве фон Хервардом, и арестованные ее участники показали, что Старостин Н. П. был связан с Хервардом и выполнял его задания шпионского характера (Там же).
И их не арестовали тогда же?! Не верю! За куда менее убедительные подозрения стирали в пресловутую лагерную пыль. Выскажу свое мнение, и можете не соглашаться: никакого участия Старостиных в шпионаже не было, и лишь в 1941 г., чтобы прикрыть массовое нежелание воевать за сталинский режим, выдумали участие в заговорах еще с 1937 г. отдельных «недорасстрелянных».
Кстати, героическое сопротивление у границы в первые недели войны оказывали в основном пограничные войска, а не Красная Армия. Да, они были очень хорошо подготовлены, и заслуга Берия в этом была велика, и вполне возможно, что один пограничник летом 1941 г., как пишет Кремлев, стоил не менее пяти, а то и 10 простых красноармейцев и не менее трех средних рядовых Вермахта (2. С.8). Вот только дело ли в одной боевой подготовке? А может, и в идеологической тоже? Ведь в войска НКВД (и МВД — МГБ — КГБ после войны) отбирались бойцы более идейные, чем в обычную армию…
В целом же, похоже, Сталин недооценил роль морального фактора (как сказали бы в годы «перестройки», «человеческого фактора»), недооценил, скольким досадил его режим за предшествующие 12 лет, сколько людей испытывают желание свести теперь счеты или просто не хотят защищать режим. И. Бунич называл это «ошибкой в третьем знаке».
Блицкриг или затяжная война?
Об итогах Второй мировой войны для Сталина и для руководимого им СССР мы еще будем говорить, а пока поговорим вот о чем: почему в мае 1945 г., сразу после победы над Германией, СССР не начал боевых действий против вчерашних союзников с целью захватить всю Европу? Ведь предлагали (тот же Г. К. Жуков и не только), и как будто «смести» армии союзников в Ла-Манш было нетрудно…
Чтобы ответить на этот вопрос, постараемся сначала собрать данные о соотношении экономических потенциалов воюющих сторон, а также о динамике этого соотношения с 1941 по 1945 г., после чего попытаемся сказать: а насколько СССР был готов к затяжной войне (каковой, по определению, должна была стать война с США и Британией)?
Итак, по мере того, как война с Германией затягивалась, перед руководством СССР вставали новые вопросы. Вообще, анализ состояния советской экономики, включая военно-промышленный комплекс, говорит о том, что экономика СССР еще больше, чем германская, была рассчитана на блицкриг, а не на затяжную войну. Для начала представляется целесообразным поинтересоваться динамикой военного производства в СССР, США и Германии в 1941–1945 гг.[49].
Итак, за одну только вторую половину 1941 г. СССР произвел на треть больше орудий, в 10 раз больше минометов, на 25 % больше танков и почти столько же самолетов (8200 против 8400), сколько Германия за весь 1941 г. При этом надо учитывать, что перед войной, как уже сказано, основная масса (85 %) советских военных заводов размещалась в западных районах СССР, при нападении Гитлера их пришлось эвакуировать, так что несомненно, что за первую половину 1941 г. военное производство СССР было куда большим.
В 1942 г. СССР производил всех видов вооружений в разы (а минометов — на порядки, 230 тыс. против 9,8 тыс.) больше, чем Германия. А вот в 1943 г. соотношение стало куда менее выгодным для СССР, хотя советский перевес продолжал удерживаться. В 1944-м же году уже погибавшая, терзаемая ударами авиации союзников Германия превзошла СССР по производству всех видов вооружений, кроме танков и автоматов, в том числе по производству минометов — почти впятеро.
Что касается США, то их военное производство уже в конце 1941 г., сразу после вступления в войну, было сопоставимо (в пересчете данных декабря 1941 г. на весь год) с советским и германским, а в 1942–1943 гг. они превзошли по производству артиллерийских орудий и самолетов (о боевых кораблях не говорю) СССР и Германию, вместе взятые.
Короче говоря, похоже на то, что промышленность СССР была еще менее рассчитана на затяжную войну и еще более — на блицкриг, чем даже немецкая (не говоря уже об американской), что также косвенно подтверждает правоту В. Резуна-Суворова.
Но особенно это относилось не к промышленности, а к сельскому хозяйству. Вот и Берия в своем дневнике неоднократно говорит о продовольственных проблемах. Например, вот запись от 18 февраля 1942 г., что в северных лагерях пайка заключенного была 200 г хлеба (тогда как и на «штрафную» пайку мирного времени — 300 г — выжить было, по Солженицыну, практически невозможно), я даже не заикаюсь. Но вот запись об уральской «воле»: «На Урале с хлебом плохо, там и в городах есть мрут (так в тексте. — Д. В.)» (2. С. 25).
Кстати, в это время Берия еще надеется на то, что не в 1941-м, так в 1942 г. войну удастся завершить блицкригом. «Может, в этом году, если не закончим, так хоть со своей территории изгоним» (Там же). И действительно, 7 января 1942 г. Сталин отдал приказ о переходе в общее наступление по всему фронту, имея целью в том же году разгромить Германию и навалиться на Японию, пока США не оправились после неудач первых недель войны на Тихом океане.
