Чарльз Тилли - Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг
Переход к прямому правлению обеспечивал правителям более прямой доступ к гражданам и контролируемым ресурсам через обложение домохозяйств налогами, массовую воинскую повинность, перепись населения, полицейскую систему и множество других видов вторжения в общественную жизнь на ее нижнем уровне. За все это приходилось платить широким сопротивлением снизу, многообразными согласованиями и установлением прав и привилегий граждан. И вторжение (государства), и согласования закладывали основы новых государственных структур, одновременно раздувая правительственный бюджет, численность чиновников и усложняя организационные схемы. Оформлялось всепожирающее государство нашего нового времени.
Легко представить формирование государства как результат своеобразной инженерии, а королей и министров — его конструкторами. Но можно привести четыре факта, которые не укладываются в это представление рассчитанного планирования.
1. Европейские князья редко держали в голове точную модель государства, которое они строили, и еще реже действовали в направлении успешного воплощения такого совершенного государства. Например, когда норманн Рожер II Сицилийский (Роджер де Готвиль) в 1060 и 1075 гг. вырвал у арабов Сицилию он, импровизируя, создал правительство, инкорпорировавшее сегменты мусульманской администрации, привлек в свою армию мусульман–солдат, поддержал мусульманскую, еврейскую и греко–христианскую церкви, но сделал своим доменом громадные участки земли и раздавал земли своим сторонникам. Калабрия, принадлежавшая Сицилии, оставалась в культурном и политическом отношениях греческой, сохранила византийские учреждения и ритуалы, которые целиком перешли к норманнскому правительству. Но и арабские институты обрели свое место: первый министр Рожера носил великолепный титул эмира эмиров и архонта архонтов. Получилось, конечно, ни на что не похожее новое государство, но оно строилось непоследовательно. Рожер II Сицилийский со своими присными создали мозаику из адаптированных элементов и импровизаций (Mack Smith, 1968a: 15–25).
2. Никто не проектировал основные составляющие национальных государств — казначейства, суды, центральную администрацию и т.д. Обычно они появлялись как более или менее незапланированный побочный продукт при решении непосредственных задач, особенно задач создания и содержания вооруженных сил. Когда французская корона, чрезвычайно расширившая в 1630–е гг. свое участие в европейских войнах, настолько завязла в кредитах, что оказалась на грани банкротства, местные власти и чиновники, на которых обычно опирались королевские министры в деле сбора доходов, перестали сотрудничать с двором. Тогда первый министр Ришелье в отчаянии начинает рассылать собственных агентов, ставя перед ними задачу: или принудить местные власти к сотрудничеству или найти способ их обойти (Collins, 1988). Эти эмиссары были королевскими интендантами и впоследствии стали главной опорой государственной власти во французских регионах вплоть до Кольбера и Людовика XIV. И лишь искаженное видение данных фактов в обратной перспективе может представить нам этих интендантов сознательно поставленными инструментами абсолютизма.
3. Другие государства, а со временем вся система государств, оказывали мощное влияние на выбор каждым отдельным государством собственного пути развития. С 1066 по 1815 гг. английское государство формировалось в ходе великих войн с французскими монархами: вторжение французов осложнило Англии задачу покорения Шотландии и Ирландии, а соперничество с Францией стимулировало принятие Англией голландских нововведений в фискальной системе. Начиная с XVI в. мирные договоры после всех крупных войн вносили изменения в очертания границ и состав правителей европейских государств вплоть до Второй мировой войны; разделение Германии, включение Эстонии, Латвии и Литвы в состав СССР и распад большинства европейских империй — все это в той или иной степени стало результатом урегулирования после Второй мировой войны. И ни в одном из приведенных случаев государство не действовало по своему выбору и самостоятельно.
4. Борьба и согласования с разными классами зависимого населения оказывали значительное влияние на формирование возникавших в Европе государств. Так, например, народные восстания обычно были неудачными, но каждое оставляло заметный след в организации государства в виде ли обращения к репрессивной политике, перегруппировки классов в поддержку государства или против него или в виде конкретных соглашений, определяющих права затронутых сторон. Во время бурного восстания флорентийских рабочих (чомпи[5]) в 1378 г., две или три новые гильдии этих рабочих, возникшие в ходе восстания, перешли на сторону правительства и таким образом разрушили единый фронт восставших, которые уже сумели захватить власть в городе. По условиям заключенного затем соглашения сохранявшая бунтарский настрой (и более пролетарская) гильдия потеряла право на дальнейшее существование, а две коллаборационистские гильдии стали частью официального муниципального правительства и в дальнейшем принимали участие в решении вопросов управления (Schevill, 1963: 279; Cohn, 1980: 129–154).
В меньшем масштабе государственные структуры создавались и перестраивались (с течением времени) действиями множества иных акторов: рыцарей, финансистов, муниципальных служащих, землевладельцев, крестьян, ремесленников и т.д. Таким образом, классовая структура населения, находившегося в юрисдикции того или иного государства, существенно влияла на формирование этого государства, а вариации классовых структур по регионам Европы вылились в систематическое географическое разнообразие, характеризующее возникшие государства. На европейские государства повлияли не только правящие, но все классы, деятельность или ресурсы которых имели значение при подготовке к войне. Так, на особенности формирования шведского государства сильно повлияли два факта: во–первых, преобладание крестьянства, владевшего большей частью земли в XVIII в., и, во–вторых, относительная неспособность землевладельцев создать большие поместья или принудить крестьян работать на их землях. Эта исключительная особенность классовой структуры шведской деревни не позволила королевской власти прибегнуть к стратегии дарования дворянству фискальных и судебных привилегий и оказания ему помощи в подчинении крестьянства в обмен на сотрудничество в получении от крестьян доходов и привлечении их на военную службу, причем именно такая стратегия преобладала на соседних территориях, таких как Пруссия и Россия. Этим же объясняется сохранение здесь отдельного крестьянского сословия, влиявшего на деятельность правительства, и тот факт, что во время имперской экспансии Швеция быстро перешла от найма солдат на европейском рынке к созданию народных ополчений (служившие в этих ополчениях получали затем землю или доход с земли). В Швеции, как и повсюду, классовая структура общества сдерживала попытки правителей создать вооруженные силы, оставляя отпечаток на самой организации государства.
Обобщенное схематическое изображение основных взаимоотношений представлено на рис. 1.8. Вид нашей диаграммы обусловлен причинами, которые были изложены выше: для войны и в ходе подготовки к войне правители занимались извлечением средств ведения войны у тех, кто владел основными ресурсами — людьми, оружием, запасами или деньгами для их приобретения — и кто не торопился с ними расстаться без сильного их к тому принуждения или компенсации.
Рис. 1.8. Отношения между принуждением, капиталом, государствами и городами
Структура основных классов общества на территории государства, а также их отношение к этому государству оказывали сильное влияние на стратегии, которые употребляли правители для изъятия требуемых ресурсов, на подавление сопротивления, с которым они сталкивались, на происходившую в результате борьбу и устанавливаемые затем виды долговременной организации изъятия и борьбы, а следовательно, и эффективности изъятия ресурсов. В пределах выгод и трудностей, которые возникали на поле межгосударственного соперничества, именно процессы изъятия ресурсов и борьбы по поводу средств ведения войн сформировали основные структуры государственности. Структура основных классов общества на территории государства, а также их отношение к этому государству сильно варьировались в Европе: от регионов с интенсивным принуждением (тех районов, где было мало городов и преобладало сельское хозяйство, где в производстве главную роль играло прямое принуждение) до регионов с интенсивным капиталом (районов, где было много городов, где преобладала коммерция, где превалировали рынок, обмен и ориентированное на рынок производство). Соответственно изменялись и требования этих классов к государству и их влияние на государство. Относительный успех различных стратегий изъятия и сами применяемые правителями стратегии поэтому сильно различались в регионах с интенсивным принуждением и регионах с интенсивным капиталом. Вот почему организационные формы государств по–разному развивались в этих частях Европы, и следовательно невозможно принять идею, будто европейские монархии избирали некую определенную модель формирования государства и сколько возможно ей следовали.
