Леонид Млечин - Случайная война: Вторая мировая
Чиано уточнил, может ли он рассматривать слова посла как официальную просьбу к дуче взять на себя роль посредника.
— Да, — ответил посол.
Министр попросил посла подождать и отправился к дуче. Муссолини согласился, что предложение Чемберлена нельзя отвергнуть. Он позвонил в Берлин своему послу Бернардо Аттолико:
— Посетите фюрера и скажите ему, что в любой ситуации я на его стороне, но я рекомендую отложить начало боевых действий на сутки. Тем временем я займусь выяснением того, что может быть сделано, чтобы решить проблему.
Чиано вернулся к себе и подтвердил британскому послу, что место Италии — рядом с Германией, тем не менее дуче принимает предложение Чемберлена и предложил отложить крайний срок ультиматума на сутки.
Вскоре британский посол вернулся с новым посланием премьер-министра Чемберлена, предложившим провести конференцию четырех держав, чтобы решить судетскую проблему в течение недели. Муссолини и Чиано понимали: это предложение нельзя отвергнуть — иначе Гитлер навлечет на себя ненависть всего мира.
Чиано позвонил Аттолико.
К двенадцати часам дня 28 сентября к фюреру пришел итальянский посол. Бернардо Аттолико передал предложение Бенито Муссолини: отложить проведение военной операции и провести мирную конференцию, но без участия чехов (это был результат долгого разговора Чемберлена с Муссолини).
Для Гитлера это был желанный выход из положения. Он согласился:
— Передайте дуче, что я принимаю его предложение.
В этот день отступил Гитлер, а не западные державы.
Вероятно, на него подействовали аргументы тех генералов, кто боялся немедленной войны и не хотел рисковать, преждевременно втянувшись в конфликт. Он распорядился пригласить в Мюнхен глав трех правительств — Чемберлена, Даладье и Муссолини. И велел остановить выдвижение войск к границе Чехословакии.
Собственно, у него не оставалось иного выбора. Тридцать пять чешских дивизий были готовы к бою. Лондон и Париж исчерпали набор уступок, на которые они могли пойти. Французы взяли себя в руки и обещали поддержать чехов. Если бы французские дивизии на Западном фронте обрушились на вермахт, он долго бы не продержался. И англичане мобилизовали флот, демонстрируя готовность вступить в дело.
В Лондоне заседание палаты общин началось после обеда. Зал был полон. Все хотели услышать, что скажет премьер-министр. Он уже начал свою речь, когда в зале появился заместитель министра иностранных дел Александр Кадоган. Он протиснулся с трудом и, добравшись до сэра Саймона, сидевшего рядом с премьер-министром, передал ему два листа бумаги.
После нескольких неудачных попыток Саймону удалось подсунуть бумаги премьер-министру. Невил Чемберлен замолчал и прочитал то, что ему принесли. Он спросил шепотом Саймона:
— Сказать им сейчас?
Тот кивнул.
Чемберлен сообщил парламенту:
— Я только что получил сообщение, что господин Гитлер приглашает меня встретиться с ним в Мюнхене завтра утром. Он также пригласил сеньора Муссолини и месье Даладье. Сеньор Муссолини уже принял приглашение. Не сомневаюсь, что и месье Даладье поступит так же. Обо мне нечего и говорить. Мы все патриоты. Мы радуемся тому, что кризис откладывается и появляется еще одна возможность уладить дело миром. Господин спикер, я не могу больше говорить. Надеюсь, палата отпустит меня, чтобы я спокойно подумал, что я могу сделать для этой последней попытки. Дебаты откладываются на несколько дней. Надеюсь, мы встретимся при более счастливых обстоятельствах.
Депутаты встали — за исключением нескольких противников политики умиротворения (среди них был Энтони Иден) — и устроили Чемберлену овацию. Уинстон Черчилль сидел погруженный в свои мысли. Его лицо выражало гнев и растерянность. Но когда Чемберлен проходил мимо, Черчилль встал, пожал ему руку и сказал:
— Да поможет вам Бог.
В шесть вечера Муссолини и Чиано сели в поезд, чтобы в половине одиннадцатого утра быть в Мюнхене. Дуче пребывал в отличном настроении. За обедом он издевался над Великобританией:
— Страна, где животных обожествляют до такой степени, что им строят дома, больницы и кладбища, неминуемо приходит в упадок. Это еще и результат демографической ситуации. Возраст двенадцати миллионов англичан уже перевалил за пятьдесят лет, это не возраст агрессивности. Очевидно преобладание пассивного элемента над динамизмом юности. Отсюда стремление к спокойной жизни, компромиссу, миру и неготовность к войне. В Англии женщин на четыре миллиона больше мужчин. Четыре миллиона сексуально неудовлетворенных женщин искусственно создают множество проблем, чтобы найти выход своим эмоциям. Они не в силах завоевать одного мужчину и пытаются завоевать все человечество.
В Мюнхене Гитлер объяснил итальянским друзьям, что намерен ликвидировать Чехословакию, поскольку она сковывает сорок немецких дивизий и связывает ему руки в отношениях с Францией.
— Наступит время. — добавил фюрер, — когда мы вместе схватимся с Англией и Францией. Лучше, если это произойдет, пока мы с дуче стоим во главе наших стран и пока мы еще молоды и полны энергии.
Чемберлен и Даладье тоже прибыли в Мюнхен. Встреча началась 29 сентября в полдень в партийном доме в центре Мюнхена и продолжалась до вечера. Присутствовать на банкете британская и французская делегации отказались. После десяти вечера лидеры четырех государств и их советники встретились вновь. Они закончили работу в половине второго ночи: подписали совместную декларацию.
Фюрер оказался прав. За столом переговоров Гитлер легко получил все, что требовал. Чехословакию лишили Судетской области, где чехи соорудили мощные оборонительные укрепления. Теперь страна была беззащитной… Немецкие войска получили право войти в Судетскую область, которая отныне именовалась Судетенланд. Международная комиссия, которую предполагалось создать, должна была решить чисто технические вопросы. Плебисцит предполагалось провести в районах, которые займет вермахт, так что результат нетрудно было предугадать.
Через месяц Конрад Генлейн был назначен имперским наместником и гаулейтером Судетенланда. В конце войны он попадет в плен к союзникам и покончит с собой в лагере…
"Я был очень зол на тех, кто выступал за сопротивление Гитлеру в связи с Чехословакией, — вспоминал французский философ Раймон Арон, — и выдвигал следующий основной аргумент: "Сопротивляться Гитлеру — это наилучший способ избежать войны". Я говорил: "Может быть, но кто его знает?"
Мюнхенское соглашение не делало нам чести. Воспротивиться в тридцать восьмом году домогательствам Гитлера означало бы риск войны. Но была бы развязка войны в тридцать восьмом предпочтительнее ее развязки в тридцать девятом? Неизвестно… Существовала еще и другая трудность: притязания немцев не являлись полностью необоснованными. Судетские немцы были немцами. Но стоило ли вести мировую войну за то, чтобы эти немцы остались в пределах Чехословакии?"
Невил Чемберлен улетел домой. Возвращение его было триумфальным. Толпы собирались, чтобы приветствовать главу правительства. Он побывал в Букингемском дворце, где отчитался перед королем, потом созвал заседание кабинета министров. В резиденции премьер-министра, на Даунинг-стрит, Невил Чемберлен подошел к окну и торжествующе потряс документом с подписью Гитлера:
— Друзья мои, второй раз в нашей истории мы привозим из Германии почетный мир. Я верю, что это мир на многие годы.
Чемберлена в Мюнхене интересовала вовсе не судьба Чехословакии. Когда основные вопросы были решены, он предложил фюреру подписать короткое двустороннее заявление. В нем говорилось о "желании двух народов никогда не воевать друг с другом". Подпись фюрера Чемберлен и счел гарантией мира.
Принц Филипп Гессенский был доверенным лицом между Гитлером и Муссолини. Принц женился на одной из дочерей итальянского короля (другая дочь была женой болгарского царя Бориса). Принц Гессенский рассказал итальянскому министру Чиано, как после мюнхенской конференции Чемберлен попросил фюрера о встрече один на один. Он вытащил из кармана лист бумаги и сказал фюреру, что это проект документа, который ему совершенно необходим для объяснений в парламенте. Гитлер подписал заявление не думая.
Галеаццо Чиано пересказал эту историю дуче.
— Объяснения излишни, — констатировал Муссолини. — Умирающему от жажды не отказывают в глотке воды.
Дуче лучше понимал фюрера, чем британский премьер.
Был ли Адольф Гитлер доволен Мюнхенским соглашением? Своим адъютантам он сказал о Чемберлене:
— Этот парень испортил мне въезд в Прагу!
Гитлер хотел въехать в оккупированную Прагу во главе наступающих войск. Ему пришлось отложить это удовольствие. С самого начала он знал, что не удовлетворится Судетами. Что касается бумаги, которую он подписал по просьбе британского премьера, то фюрер ее и в грош не ставил.
