Ложь и правда о советской экономике - Спицын Евгений Юрьевич
Между тем надо подчеркнуть, что ни на октябрьском, ни на ноябрьском Пленумах ЦК так и не был реализован пункт № 3 Постановления Президиума ЦК от 14 октября 1964 года, который четко зафиксировал договоренность всех членов этого высшего партийного органа: «учредить пост второго секретаря ЦК и назначить на этот пост тов. Подгорного Н. В.». Почему сами члены Президиума ЦК отказались от реализации данного решения, а Н. В. Подгорный не настоял на его реализации, установить пока не удалось. Можно лишь предположить, что Л. И. Брежнев предложил Н. В. Подгорному лучший вариант его дальнейшей карьеры [963].
3) Третий центр власти стал быстро формироваться вокруг так называемых «технократов», или «группировки Косыгина», которые, будучи изощренными политиками, пока не особо раскрывали своих истинных устремлений. В состав этой группы на тот момент входили сам председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, его заместитель Дмитрий Степанович Полянский, председатель Совета Министров РСФСР Геннадий Иванович Воронов, а также Первый секретарь ЦК КП Белоруссии Кирилл Трофимович Мазуров, который уже в конце марта 1965 года переедет из Минска в Москву и займет пост еще одного первого зам. председателя Совета Министров СССР. Вероятно, эту группу, судя по его же мемуарам, негласно поддерживал и тогдашний председатель ВЦСПС Виктор Васильевич Гришин, который еще в середине марта 1956 года сменил Н. М. Шверника по посту главы советских профсоюзов [964].
Назначение А. Н. Косыгина на пост главы советского правительства было вполне ожидаемо, так как после ухода Ф. Р. Козлова на работу в Секретариат ЦК именно он был повышен в должности до первого заместителя главы Совета Министров СССР. Это решение было вызвано тем, что Н. С. Хрущев именно в А. Н. Косыгине увидел очередную «рабочую лошадку», которая де-факто должна была тянуть всю работу союзного правительства. Однако, как мы уже писали, вскоре он стал разочаровываться в новом первом заме, поскольку, как уверяет Г. И. Ханин, при «обсуждении хозяйственных вопросов А. Н. Косыгин вел себя весьма пассивно», а все его выступления и реплики «не отличались свежестью мысли» [965]. Тем не менее после отставки Н. С. Хрущева главой союзного правительства мог стать только А. Н. Косыгин, так как на тот момент из девяти других заместителей председателя Совета Министров СССР — Д. Ф. Устинова, В. Э. Дымшица, М. А. Лесечко, П. Ф. Ломако, И. Т. Новикова, Д. С. Полянского, К. Н. Руднева, Л. В. Смирнова и А. Н. Шелепина — только Дмитрий Степанович Полянский был членом Президиума ЦК. Как считает А. В. Сушков, его позиции в правительстве заметно окрепли после того, как в июле 1964 года А. И. Микояна переместили на пост председателя Президиума Верховного Совета СССР [966]. Однако это обстоятельство все же не позволило ему стать реальным конкурентом А. Н. Косыгина, поскольку, во-первых, на октябрьском Пленуме ЦК верх одержала партия «Брежнева — Суслова», и, во-вторых, судя по Постановлению СМ СССР от 3 апреля 1963 года № 393 «О распределении обязанностей между заместителями председателя Совета Министров СССР», Д. С. Полянский отвечал только «за вопросы сельского хозяйства, заготовок сельскохозяйственных продуктов и торговли», в то время как А. Н. Косыгин отвечал за подготовку вопросов к Президиуму СМ СССР, за рассмотрение готовых проектов решений СМ СССР, а также за «вопросы финансирования и кредитования народного хозяйства» [967].
Надо сказать, что многие авторы до сих пор причисляют Д. С. Полянского к команде А. Н. Шелепина. Однако, на наш взгляд, это ошибочное представление, поскольку их союз накануне свержения Н. С. Хрущева носил временный, чисто тактический характер. Это со всей очевидностью подтвердилось чуть позже, когда «брежневская группировка» стала громить «шелепинцев» в 1967–1970 годах. Д. С. Полянский же, напротив, только укрепил свои позиции и уже в начале октября 1965 года стал первым заместителем А. Н. Косыгина по союзному правительству. О несовместимости с Д. С. Полянским позже говорил и сам А. Н. Шелепин, поведавший о том, что в их кругу ему дали кличку «Остап Бендер» [968].
По мнению ряда авторов (С. Н. Хрущев, Р. А. Медведев, А. В. Сушков [969]), Геннадий Иванович Воронов не только слыл, но и реально был жестким руководителем, что сильно напрягало его подчиненных, но импонировало Н. С. Хрущеву. Однако это вовсе не мешало ему самочинно переставлять Г. И. Воронова на «шахматной доске», что неизбежно вызывало у последнего приступы особой нелюбви к своему патрону. Последний раз он подвинул Г. И. Воронова в ноябре 1962 года, сняв его с двух ключевых должностей: первого заместителя председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР и главы Бюро ЦК по руководству сельским хозяйством. Понятно, что, уйдя из центрального партаппарата на работу в российское правительство, Геннадий Иванович стал более активно контактировать с А. Н. Косыгиным и особенно с Д. С. Полянским, который отвечал за сельское хозяйство страны. Кроме того, у Г. И. Воронова явно не сложились отношения с М. А. Сусловым, А. П. Кириленко и другими секретарями ЦК, что также толкало его в объятия «косыгинской команды». Но самое главное состояло в том, что, как уверяет А. И. Микоян, Г. И. Воронов буквально ненавидел Л. И. Брежнева, и тот платил ему той же монетой [970].
Что касается Кирилла Трофимовича Мазурова, то сама жизнь заставила его делать ставку на А. Н. Косыгина. Дело в том, что его переезд в Москву был, по сути, предрешен еще самим Н. С. Хрущевым. По его воспоминаниям, в ноябре 1962 года, когда Первый секретарь накануне Пленума ЦК приехал поохотиться в Беловежскую Пущу, между ними возник принципиальный спор по поводу раздела партийных комитетов на промышленные и аграрные. Этот разговор принял столь острый характер, что Н. С. Хрущев даже психанул и уехал в Москву, где дал задание Ф. Р. Козлову подыскать другую кандидатуру на пост Первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии [971]. Но по каким-то причинам, возможно из-за болезни Ф. Р. Козлова и неизбежных перестановок в высшем руководстве страны, этот вопрос повис в воздухе. К нему вновь вернулись уже после отставки Н. С. Хрущева, в конце марта 1965 года, когда К. Т. Мазуров после почти девятилетнего руководства Белорусской ССР переехал из Минска в Москву на должность первого заместителя председателя Совета Министров СССР. В самом же Минске с подачи К. Т. Мазурова на должность Первого секретаря ЦК КП Белоруссии пришел Петр Миронович Машеров, занимавший еще с декабря 1962 года пост второго секретаря ЦК. Причем, по уверениям секретаря ЦК М. В. Зимянина, на которого ссылаются ряд авторов (И. И. Антонович, В. П. Величко [972]), изначально на этот пост рассматривали кандидатуру председателя Совета Министров БССР Тихона Яковлевича Киселева. Однако в конечном счете остановились на фигуре П. М. Машерова, который был куда как популярнее в республике и заслуженно пользовался уважением всего партийного актива, костяк которого составляли фронтовики и участники партизанского движения, в том числе все первые секретари белорусских обкомов: Минского — И. Е. Поляков, Могилевского — Г. А. Криулин, Витебского — С. А. Пилотович, Гродненского — В. Ф. Мицкевич и Брестского — В. А. Микулич.
4) Наконец, четвертый центр власти был представлен «группой Шелепина», которую в историографии часто именуют также «группировкой Железного Шурика», «шелепинцами» или «комсомольцами», поскольку ряд ее членов, в частности сам А. Н. Шелепин, В. Е. Семичастный, Н. Н. Месяцев и Д. П. Горюнов, начинали свою партийно-государственную карьеру именно в Секретариате и Бюро ЦК ВЛКСМ в 1950-х годах [973].
