Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1
За границей Савинков продолжал борьбу с Советской властью. Его обманом заманили в Россию, и когда он нелегально появился в 1924 году на минских улицах, арестовали. Осуждён советским судом на десять лет. Выбросился или был выброшен из тюремного окна.
Несмотря на неудачи, работа шла полным ходом. Готовилось огромное количество взрывчатки и бомб для переправки в Россию.
Они шли через Болгарию в Батуми и Одессу.
Деньгами партия обладала большими. Они составлялись из пожертвований либеральной интеллигенции, из средств богатых членов партии, из денег, добытых экспроприацией. По словам Савинкова, из Америки через члена «Финляндской партии активного сопротивления» Циллиакуса ЦК партии был передан миллион франков. Постоянно отпускало деньги японское правительство.
За границей настаивали на скорейшем вооружении масс в России. Для этого создали группу во главе с Рутен-бергом: техники Горинсон и Гершкович и фельдшерица Севастьянова, стрелявшая позже по постановлению «БО» в московского генерал-губернатора Гершельмана. Её казнили в декабре 1907 года.
Эта группа должна была приискать в Петербурге квартиры для хранения оружия, получить транспорт бомб от армянской партии «Дашнакцутюн» и намечать будущих боевиков.
Все шло к вооружённому восстанию. В апреле в Женеве собрались представители эсеров, «Польской социалистической партии», «Армянской революционной федерации», «Финляндской партии активного сопротивления», «Белорусской социалистической громады», «Латышского социал-демократического союза» и «Грузинской партии социалистов-федералистов-революционеров». Все соглашались в одном – необходимо поднять вооружённое восстание, цель которого – «полное переустройство современной Российской империи на демократических республиканских началах, на основе всеобщей, прямой, равной и тайной подачи голосов».
Неблагополучие в стране прямо выпирало. Царствование Николая II началось с крови. Привлечённые дармовой колбасой, конфетами, пряниками и эмалированными кружками с царским вензелем, на Ходынское поле повалили толпы. В давке погибло 1389 человек.
9 января 1905 года. Здесь уже тысячи убитых и раненых: женщины, дети, старики. Закрывшись в Царском Селе, царь записывал в своём дневнике:
«Тяжёлый день. В Петербурге произошли серьёзные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных частях города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело… Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракал со всеми. Гулял с Машей».
Сейчас видно, что Николай ничего не понимал в тогдашней ситуации. Да и вообще, мыслил он довольно плоскостно, был безвольным, нерешительным человеком.
Известный фабрикант Савва Морозов говорил:
«Царь – болван. Он позабыл, что люди, которых с его согласия расстреливают сегодня, полтора года назад стояли на коленях перед его дворцом и пели „Боже, царя храни“. Да, теперь революция обеспечена… Годы пропаганды не дали бы того, что достигнуто Его Величеством в один этот день».
К 1913 году население России, если не считать Финляндию, составляло 1б7,7 миллиона. Из них 4,1 миллиона – помещики, государственная бюрократия и крупная буржуазия. Тот же великий князь Владимир Александрович, которого хотели ухлопать эсеры, имел ежегодный доход более полутора миллионов от своих земель, лесов, рудников и пр. Два с половиной миллиона ему давала казна, 24 тысячи он получал как командующий округом, 30 тысяч за президентство в Академии художеств, 40 – как член Госсовета, 25 тысяч – как член кабинета министров…
А заводской рабочий за 14 часов труда получал 42 копейки…
Вот что писал министр земледелия конца века А.Наумов:
«Россия фактически не вылезала из состояния голода то в одной губернии, то в другой… комиссионеры, поставляющие зерно голодающим, наживают состояния, не отходя от телефонов…»
При экономической и политической нестабильности в любой стране всегда находятся субъекты, пытающиеся ухватить в грязной пене дней свой кусок удачи.
Вспомним «Бесов» Достоевского. Как там говорил Верховенский, обращаясь к сподвижникам?
«Вы призваны обновить дряхлое и завонявшееся от застоя дело… Весь ваш шаг пока в том, чтобы все рушилось: и государство, и его нравственность. Останемся только мы, заранее предназначавшие себя для приёма власти: умных приобщили к себе, а на глупцах поедем верхом… Мы организуемся, чтобы захватить направление; что праздно лежит и само на нас рот пялит, того стыдно не взять рукой…»
Из летописи террора:
В Чернигове приговором судебной палаты покушавшийся на жизнь нежинского исправника и жандармского офицера бывший гимназист Гелецкий приговорён к каторжным работам на 5 лет и четыре месяца.
В Саратове военным судом рассмотрено дело неизвестной девушки, убившей генерал-адъютанта Сахарова, фамилия которой до сих пор не установлена, и Бакланова, покушавшегося на жизнь вице-губернатора Кнолля. Оба подсудимых приговорены к смертной казни, но суд постановил ходатайствовать перед государем о смягчении наказания: для девушки заменой казни вечной каторгой, а для Бакланова 15-летней каторгой.
В Могилёве Езерская, обвиняемая в покушении и нанесении ран губернатору Клингенбергу, приговорена к каторжным работам на 13 лет.
В Петербурге вынесен приговор по делу о вооружённом нападении на ссудо-сберегательную кассу. Приговорён к каторжным работам один, пятеро – к смертной казни через повешение.
В Тамбове Мария Спиридонова приговорена к смертной казни через повешение, но её заменили 20-летней каторгой.
В Нижнем Новгороде рассмотрено дело сормовских рабочих, бросивших бомбу в кабинет заведующего котельным цехом. Двое приговорены к 8-летней и 12-летней каторге.
«В апреле 1897 года в Минске мещанин Абель Рольник, давший незадолго перед тем властям откровенные показания о прикосновенности некоторых из своих товарищей к тайному кружку, подвергся нападению неизвестных злоумышленников, которые облили Рольнику голову серною кислотою и тем причинили последнему неизгладимое обезображение лица».
Летом 1905 года в одной из петербургских газет промелькнула заметка:
«Часов в шесть вечера такого-то июня на Фонтанке около дома №… можно было видеть необыкновенную картину. На крыше дома сидел человек. Дом был оцеплен полицией и солдатами. В человека на крыше пустили струю воды из пожарного шланга. Вокруг дома собралась огромная толпа…»
На крыше сидел 19-летний юноша Хаим Гершкович. У него за плечами уже был арест, старший брат-анархист отбывал каторгу. Гершковича выписала к себе заграница для инструктажа и идейной направленности. Там его обучили обращаться с динамитом. Он даже изобрёл способ готовить бомбы лёгкой, быстрой и дешёвой конструкции. Их предполагалось изготовлять в массовом количестве. Гершковича отрядили в питерскую организацию эсеров.
Когда его вешали, он воскликнул:
– Да здравствует революция!
Вспоминаются слова Л.Толстого:
«Это не были сплошные злодеи, как их представляли себе одни, и не были сплошные герои, какими их считали другие, а были обыкновенные люди, меж которыми были, как и везде, хорошие, и дурные, и средние люди… Те из этих людей, которые были выше среднего уровня, были гораздо выше его, представляли из себя образец редкой нравственной высоты; те же, которые были ниже среднего уровня, были гораздо ниже его».
Система генерала Герасимова
Перемены, происходившие в составе правительства, не могли не отразиться и на личном составе руководителей политической полиции. Во главе Министерства внутренних дел, которому в конечном итоге была подчинена вся политическая полиция, стал совершенно новый для чиновного Петербурга человек – П.А.Столыпин, который вначале чувствовал себя ещё очень непрочно среди верхов столичной бюрократии и старался окружить себя людьми, на которых мог бы положиться. Он сменил руководство Департамента полиции. Рачковский был сначала отстранён от дел фактически, а вскоре, в июне 1906 года, уволен и формально. На его место пришёл Трусевич – малознакомый с делом полицейского розыска и потому не игравший самостоятельной роли. Фактически же центральной фигурой политической полиции стал начальник охранного отделения в Петербурге полковник А.В.Герасимов. В истории русской политической полиции последних перед октябрьским переворотом десятилетий он сыграл одну из самых значительных ролей. Герасимов был сравнительно молод, смел и энергичен. Он происходил из семьи казака, окончил юнкерское училище, потом несколько лет служил в пехотном батальоне. Выскочить из надоевшей колеи оказалось возможным в одном направлении: перейти в корпус жандармов. Этот переход дался Герасимову нелегко. Конец 1880-х годов был периодом общей борьбы с «кухаркиными детьми». Офицерский состав корпуса жандармов с особым старанием стремились заполнить одними только дворянами. С большим трудом Герасимову удавалось продвигаться по службе. Помогала мужицкая напористость и обнаружившиеся полицейские таланты. В феврале 1905 года, когда полицейский сыск разваливался по всей империи и когда с ним особенно было плохо в Петербурге, Герасимов получил назначение на пост начальника Петербургского охранного отделения. Это был один из наиболее ответственных постов в русской политической полиции вообще. Герасимов быстро сумел сделать его ещё более ответственным.
