Ричард Пайпс - Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками 1918 — 1924
Продотрядовцы действовали в полной уверенности, что крестьяне заведомо лукавят, уверяя, будто зерно, которое их вынуждали сдавать, суть вовсе не излишки, а кровно необходимое им для пропитания своих семей и посевов на будущий год, на самом же деле каждый хранит в тайниках достаточные запасы. Если в 1918 и 1919 гг. это, возможно, и походило на правду, то к 1920 г. припрятывать было уже нечего; в результате, как мы видели на примере Тамбовской губернии, продразверстка, даже малоэффективная с точки зрения властей, оставляла крестьян почти ни с чем. Более того, усердные сборщики ссыпали не только «излишки» и хлеб, необходимый для существования семьи, но и посевной материал на следующий год: один советский чиновник высокого ранга признавал, что во многих местах власти забирали 100 % урожая. [Скворцов И.И. //Десятый съезд РКП(б): Стеногр. отчет. С. 69. Существуют инструкции Ленина, предписывающие изымать даже зерно, необходимое крестьянам для собственного пропитания и посевов (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 219). В середине 1921 г. Комиссариат продовольствия распорядился половину посевного зерна переправить из Тамбовской губернии в Самару (The Trotsky Papers. Vol. 2. P. 550–551). О злоупотреблениях при проведении продразверстки см.: Известия. 1921. № 42/1185. 25февр. С.2.]. Отказ сдавать зерно оборачивался конфискацией скота, сопровождавшейся нередко избиением хозяина. Вдобавок, продотрядовцы и местные власти, наклеив на крестьянина, не подчиняющегося их требованиям, клеймо «подкулачника» или «контрреволюционера», могли свободно отнять его хлеб, скот и даже одежду для своих собственных потребностей83. Крестьяне отчаянно сопротивлялись: только на Украине, как сообщалось, было убито 1700 продармейцев84.
Более саморазрушительную политику трудно было бы придумать. Ведь если вся система покоилась на абсурдной посылке: чем больше крестьянин произведет, тем больше можно будет у него взять, то простая логика подсказывала иное — земледелец, наоборот, постарается посеять и собрать как можно меньше (или совсем ничего) сверх нужного для удовлетворения нужд собственного хозяйства. Чем богаче был регион, тем безжалостней разграбляло его государство и тем быстрее в нем уменьшался объем производства: в период между 1916–1917 и 1920–1921 гг. сокращение посевных площадей в центральных губерниях страны, там, где наблюдался традиционный дефицит зерна, составило 18 %, тогда как на главных хлебородных территориях, где зерна доставало в избытке, оно достигло 33 %. [Golder F.A., Hutchinson L. On the Trail of the Russian Famine. Stanford, 1927. P. 8. В масштабах страны, по подсчетам Каменева, площади посевных земель в 1920 г. сократились на 25 % (Правда. 1921. 2 июля. Цит. по: Heller М. // Cahiers du monde russe et sovietique. 1979. Vol. XX. № 2. P. 137). Сокращение посевных площадей было вызвано еще и нехваткой рабочего скота, вследствие реквизиций, проводившихся обеими воюющими сторонами в период гражданской войны: число рабочих лошадей и быков в России и на Украине в 1920 г. в сравнении с периодом, непосредственно предшествовавшим революции, сократилось на 28 и 31 % соответственно (Генкина Э.Б. Переход советского государства к новой экономической политике. С. 49).]. Из-за общего падения урожайности, вызванного нехваткой удобрений, а также тяглового скота, производство зерна, исчислявшееся в 1913 г. 80,1 млн тонн, в 1920 г. снизилось до 46,1 млн тонн85. На свою беду, крестьяне не могли даже вообразить, что власти все равно возьмут столько, сколько захотят, даже если это будет означать, что самим крестьянам совсем не останется ни хлеба насущного, ни посевного зерна.
Причины, заставившие правительство отказаться от продразверстки, носили как экономический, так и политический характер. У землепашцев, поставленных на грань голодной смерти, уже больше нечего было взять, и упрямо проводившаяся продразверстка разжигала всенародное возмущение. Наконец, 15 марта Политбюро решило отменить продразверстку. [Десятый съезд РКП(б): Стеногр. отчет. С. 856–857. Троцкий в автобиографии (Моя жизнь. Берлин, 1930. Т. 2. С. 198–199) припоминает, что он предлагал ЦК заменить продразверстку продналогом уже в феврале 1920 г., но тогда его предложение не прошло. Его достаточно предусмотрительное предложение можно найти в кн.: Троцкий Л. Соч. Т. 17. Ч. 2. М—Л., 1926. С. 543–544.]. Новая политика была обнародована 23 марта86. С этих пор от крестьян требовалось сдавать правительственным органам в виде налога определенную меру зерна; произвольные реквизиции «излишков» отменялись.
Представляя новый курс, Ленин подчеркивал его политическое значение: нельзя успешно управлять такой страной, как Россия, без поддержки со стороны крестьянства, составлявшего огромное большинство населения. В одном из разговоров Каменев сказал, что первоочередная задача теперешней политики — «внести политическое успокоение в крестьянство», а затем побудить его увеличить посевные площади87. Ранее ходившее в классовых врагах, крестьянство ныне стало союзником. Ленин признал тот факт, прежде им не учитывавшийся, что в России, в отличие от почти всех европейских стран, большинство сельского населения не было ни наемными рабочими, ни арендаторами, а независимыми мелкими производителями88. Разумеется, они были типичными «мелкими буржуями» и уступка им позорным отступлением, но лишь временным: по Ленину, речь шла лишь об «экономической передышке», а Бухарин и Д.Б.Рязанов, проводя аналогию с Брест-Литовским договором, говорили о «крестьянском Бресте»89. Как долго эта «передышка» может продлиться, не говорилось, но однажды Ленин признал, что для того, чтобы «переделать» крестьян, нужны поколения90. Эти и другие замечания Ленина на сей счет дают основания предполагать, что, хотя и он видел конечную цель в коллективизации, он, быть может, не взялся бы проводить ее столь скоропалительно, как это сделал Сталин.
В апреле 1921 г. было разъяснено, что новая политика накладывала на каждое крестьянское хозяйство обязательство сдать заранее установленную меру зерна, картофеля и масличных культур. Позднее к списку добавились яйца, молочные продукты, шерсть, табак, сено, фрукты, мед, мясо и сыромятная кожа91. Объем зерна определялся, исходя из минимальных потребностей Красной Армии, промышленных рабочих и других несельскохозяйственных групп населения. Распределение налога, возложенное на сельские Советы, должно было соизмеряться с тем, что каждое конкретное крестьянское хозяйство может произвести, исходя из его размеров, площади пахотной земли и величины местных урожаев в этой местности. Чтобы побудить крестьян увеличить объем производимой ими сельхозпродукции, декрет опирался в своих расчетах на размеры всей облагаемой налогом земли, то есть на всю потенциальную, а не на реально обрабатываемую площадь. Принцип круговой ответственности за выполнение государственных заданий отменялся92.
Первый продналог был установлен в размере 240 млн пудов, что было на 60 млн меньше собранного в 1920 г. и составляло лишь 41 % от квоты продразверстки, ранее установленной на 1921 г. Правительство надеялось покрыть разницу, предложив крестьянам мануфактуру в обмен на излишки на бартерной основе, что по расчетам должно было принести дополнительные 160 млн пудов93. Эти ожидания, однако, не оправдались — из-за сильнейшей засухи, поразившей весной 1921 года основные хлебородные земли, вместо предполагаемых 240 миллионов продналог дал лишь 128 миллионов94. Не спас и бартер, поскольку предложить крестьянам для обмена было, собственно, нечего.
Хотя новая политика не принесла немедленных перемен к лучшему, ведь поначалу она оказалась даже менее продуктивна, чем продразверстка, но она знаменовала значительный сдвиг в коммунистическом сознании, давший впоследствии положительные результаты. Ибо в противоположность прежней практике, считавшей крестьян лишь объектом эксплуатации, продналог хоть в какой-то мере учитывал и их интересы.
Если экономическая польза новой аграрной политики была не сразу очевидна, то политическая ее выгода обнаружилась тотчас же. Отмена продразверстки лишила «горючего» мужицкие бунты. На следующий год Ленин мог заявить, что крестьянские восстания, прежде «определявшие общую картину России», прекратились. [Ленин В.И. Соч. 3-е изд. Т. 27. С. 347. Текст этого пассажа в последующих изданиях сочинений Ленина (Полн. собр. соч. Т. 45. С. 285) звучит иначе.].
Вводя продналог, большевики не помышляли о том, какие еще важные перемены это вызовет к жизни, ибо не предполагали что-либо менять в центральном управлении народным хозяйством, и тем более не собирались терять государственную монополию в торговле и легкой промышленности. Они твердо рассчитывали собрать излишки зерна путем обмена его на товары легкой промышленности. Вскоре стало очевидно, что эти надежды беспочвенны, в связи с чем, шаг за шагом, им приходилось проводить все более смелые реформы, создавшие в конце концов тот уникальный гибрид социализма и капитализма, который и носил название новой экономической политики (этот термин впервые вошел в обиход зимой 1921–1922 гг.)95. Продналог «неизбежно подразумевал возрождение для крестьянства всех прав торговли в той части излишков зерна, которая оставалась в их распоряжении (в противном случае эта мера оказалась бы не более чем номинальной уступкой, не способной побудить увеличение сельхозпроизводства). Это, в свою очередь, вело к восстановлению рынка сельскохозяйственной продукции, а вслед за тем рыночных отношений, как естественного связующего звена между сельским хозяйством и промышленностью, и реанимации сферы денежного обращения»96.
