Ксения Мяло - Россия и последние войны ХХ века
Происходило это так: женщины и дети из местных селений обступали и останавливали боевые машины, следующие в походных колоннах, а затем рассредоточенные в толпе боевики разоружали солдат. Последние же не имели четкого приказа на применение оружия и открытие огня на поражение, что уже само по себе, по меньшей мере, странно для армии, начинающей военную кампанию. Между тем странность эта присутствовала и далее, отмечается многими участниками военных действий в Чечне, но до сих пор не получила вразумительного объяснения. Российским солдатам, рассказывает один из них, постоянно приходилось действовать с оглядкой на работников военной прокуратуры, на которых помимо прочих задач был возложен контроль за правильностью применения оружия российскими военными, что не давало последним возможности, особенно вначале, адекватно реагировать на действия боевиков. "Перед тем, как произвести выстрел, солдат думал о том, не займется ли им в последствии военная прокуратура. Право "первого выстрела" принадлежало боевикам, чем они и не преминули воспользоваться".
Уже на первом же этапе движения, еще до подхода к Грозному, машины, перевозившие солдат, колесная бронетехника приводилась в негодное состояние; разворачивались уже и настоящие боевые действия. При этом возникли новые странности. Когда одна из групп спецназа обнаружила чеченские "Грады" (те самые "Грады", о которых потом говорили как о "сюрпризе") с РСЗО, приведенными в состояние боевой готовности и направленными в сторону движения российских войск, об этом, естественно, сообщили командованию.
"Наверху усомнились и выслали еще группу на вертолетах, "доразведать", - рассказывает Александр Скобенников. - Первое сообщение подтвердилось. Запросили "добро" на ликвидацию "Градов". Командование отвечает: "Подождите, вопрос решается". Прилетевшие вертолеты покружили и, не получив команды на открытие огня, развернулись и ушли. Потом в одном из них насчитали двенадцать пробоин. Ну, а "духи" дали залп по колонне наших десантников. Были большие потери, в том числе погибли офицеры штаба ВДВ. Только после этого дали приказ уничтожить "Грады". Однако чеченцы не стали дожидаться, когда их размажут. Отстрелялись и тут же ушли".
Ситуация типичная для странной войны. "..."Подождите, вопрос решается", - это приходилось слышать в Чечне постоянно. Только мы потом ждать-то перестали. Чего пацанов даром гробить. Действовали все чаще и чаще на свой страх и риск..."
"Сюрпризы", подобные описанному, изобиловали на протяжении всего продвижения к Грозному (которое растянулось более чем на две недели), и это тем более удивительно, что, по меньшей мере, с 1 декабря Российская армия вела интенсивную воздушную и наземную разведку. По свидетельству спецназовцев, "все маршруты предстоящего вторжения были изучены нами досконально. Мы знали буквально каждый бугорок, каждый кустик. Знали поименно всех полевых командиров, зоны ответственности их групп, вооружение, численность". Но - "вся информация, собранная нами потом и кровью, оказалась совершенно невостребованной".
Что дудаевцы были хорошо информированы о предстоящих военных действиях и основательно готовились к ним, говорил и генерал-полковник А.Квашнин (позже начальник Генштаба), по словам которого, "группировка дудаевских вооруженных формирований к 21 декабря 1994 года была сосредоточена в 40-45 опорных пунктах, хорошо оборудованных в инженерном отношении, включая завалы, минные заграждения, позиции для стрельбы из танков, БМП и артиллерии" (цит. по В.Н. Новичков, В.Я. Снеговский, А.Г. Соколов, В.Ю. Шварёв, "Российские Вооруженные Силы в чеченском конфликте. Анализ. Итоги. Выводы". Париж. Москва, 1995 год).
По словам П.Грачева, места дислокации бойцов Дудаева, численность которых по предварительным данным МО составляла 10-12 тысяч, были хорошо известны разведке. Не могло не быть известно и то, что в Грозном шла активная подготовка к обороне: сооружались завалы и баррикады, дооборудовались и создавались долговременные огневые точки, минировались подходы к особо важным объектам. Вывозились из города в сельские районы чеченские семьи - женщины и дети, а это явно указывало на то, что город готовится к боевым действиям. При этом выезду русского населения чинились препятствия: его готовились использовать как живой щит. Одновременно формировались отряды ополчения, в места их дислокации направлялись вооружение и боеприпасы. Всем пограничникам было предписано немедленно прибыть к месту прохождения службы, Дудаевым был издан Указ "О придании судам ЧР статуса военно-полевых". Согласно документам, которыми располагало ГРУ ГШ, мобилизация мужчин в армию началась уже летом 1994 года, а это полностью опровергает растиражированную СМИ во время первой чеченской кампании версию спонтанного "народного ответа" на действия Российской армии.
Известно также, что еще до начала операции российских войск правительство Дудаева выступило с экстренным обращением к мировому сообществу, заявив о начале "новой русско-кавказской войны" и заранее возложив всю ответственность за это на Россию. По данным Интерфакса, было также принято решение обратиться со специальным посланием к Клинтону и призвать его приложить все усилия, дабы приостановить развязывание "крупномасштабной кавказской войны", которая, как подчеркивалось, затронет интересы многих государств, в том числе и стран НАТО.
По всем признакам, Дудаев основательно готовился к войне, и это не могло не быть известно российскому командованию. Правда, можно отметить некоторый разнобой в определении численности дудаевских сил. Так, если МО, как уже сказано, давало цифру 10-12 тысяч человек, то, по данным секретаря Совета безопасности О. Лобова, только Грозный обороняли до 15 тысяч бойцов регулярной армии. По его же данным, к началу штурма города в нем находились 2,5 тысячи иностранных наемников, притом профессионалов высокого класса. К середине февраля, по данным ГРУ, их число увеличилось до 5 тысяч и в дальнейшем продолжало расти.
По заявлению руководителя командования группировкой федеральных войск в Чечне (с 01 февраля 1995 года), заместителя министра внутренних дел А. Куликова, после захвата федеральными войсками 25 января личного архива Д. Дудаева он располагает документами, из которых следует, что "армия Чечни по состоянию на 1 января 1994 года представляла собой наиболее крупное вооруженное формирование в Северокавказском регионе" ("Красная звезда", 04 февраля 1995 года).
Наконец, по оперативным данным МВД РФ численность вооруженных сил Чечни на начало конфликта составила 15 тысяч человек регулярной армии и 30-40 тысяч вооруженного ополчения. Кроме того, согласно трофейным документам мобилизационного плана, Д. Дудаев мог при объявлении мобилизации поставить под ружье 300 тысяч человек ("Российские Вооруженные Силы...", соч. цит., с. 38).
Что до ополчения, то оно представляло собою вовсе не оснащенных подручным инструментом или дедовскими двустволками разъяренных крестьян, как следовало из антиармейской пропаганды московских СМИ, а состояло из хорошо обученных, хорошо вооруженных и мобильных отрядов, оснащенных полевыми стационарными и индивидуальными портативными рациями. Местами их постоянного местопребывания в Грозном были подвалы, тщательно подобранные и оборудованные. В обязательном порядке подводилось электропитание (от движков) и, если возможно, то и газ, устанавливались печи и плиты; в этих же подвалах размещались столовые и медсанчасти. Было организовано централизованное снабжение боеприпасами и вооружением - словом, ни о какой импровизации и спонтанности не могло быть и речи.
Что касается вооружений дудаевцев, то они, как явствует из сказанного выше об оставленных в Чечне советских арсеналах, были такими же, как и у Российской армии.
На вооружении чеченцев были танки Т-72, Т-62, БТР-70, САУ2С1, 2С3, противотанковые пушки М-12, РСЗО "Град". В большом количестве использовались также противотанковые гранатометы, противотанковые кумулятивные ракеты и минометы. Имелись также переносные зенитные ракетные комплексы типа "Стрела-2". По некоторым данным, имелись и "Стингеры" (у арабских и афганских моджахедов), хотя в марте 1995 года, когда я была в Грозном, военные отрицали это. Однако и без них вооруженность дудаевской армии была очень велика и ничем не уступала вооруженности объединенной группировки федеральных войск в Чечне.
Равным образом, одинаковой была и подготовка: ведь подавляющее большинство личного состава регулярной армии Чечни и вооруженного ополчения прошло службу в рядах СА, многие имели опыт участия в боевых действиях в Афганистане и в горячих точках на территории СССР.
Особо следует сказать о дудаевских снайперах, ибо их количество и профессионализм уже сами по себе опровергают домыслы о стихийном и "любительском" характере войны со стороны чеченцев. По некоторым данным, 26% ранений военнослужащих федеральных войск в первой чеченской войне пулевые.
