Тобайас Смоллет - Приключения Перигрина Пикля
Потерпев неудачу, муж подговорил мистера X. В., а затем и моего отца помочь ему в этом деле; и хотя я твердо настаивала на прежнем своем решении, он так упорствовал в своих стараниях сделать меня несчастной, что я задумала уехать из Англии. Проведя с ним вечер в Ренлахе, я покинула дом в два часа ночи, расставшись со своей компаньонкой, которой приказала вернуть его лордству дом, обстановку, столовое серебро и все вещи, какие он мне подарил со времени нашего последнего соглашения; и на этот раз, как и всегда, я не желала ничего присваивать из его имущества. Моя приятельница выполнила все мои распоряжения весьма точно; это известно его лордству, который может подтвердить мои слова.
Итак, я открыла истинную причину моего первого путешествия во Фландрию, а свету угодно было считать, что я последовала за мистером Б. и за армией, посланной туда тем летом. Перед отъездом я отослала также и лорду Б. серебряный туалетный прибор, фарфор и значительную сумму денег, которую он мне великодушно преподнес. Это образец моей добропорядочности, каковая, по моим понятиям, была необходима по отношению к человеку, много для меня сделавшему; хотя мне пришлось дожить до того дня, когда и он и мистер С., отказались ссудить мне ничтожную сумму, я не раскаиваюсь в своем бескорыстии; неприязнь, какую я питаю к этому второму моему любовнику, выражается только в моем желании способствовать его благополучию.
Теперь я снова поплыла по воле ветра; я вполне заслужила все лишения своим неразумным уходом от лорда Б. и доверием к словам мужа, не подкрепленным никаким обеспечением; но я жестоко поплатилась за свою опрометчивость. Чем лучше узнавала я характер этого человека, тем тверже решала избегать совместной с ним жизни. Ибо я и он по своим склонностям совершенно противоположны друг другу. Прежде всего он является одним из самых неуживчивых людей; когда я веселилась и чувствовала себя счастливой, он всегда бывал в дурном расположении духа; если же ему удавалось омрачить и затуманить мою радость, как бы ни была она невинна, он обнаруживал удовлетворение и удовольствие, так как благодаря своему дурному нраву изгонял всех из дому. Он весьма недалек, хотя отнюдь не лишен лукавства, благодаря чему немало людей было введено в заблуждение, считая его добродушным и тихим созданием и понося меня за то, что я не направляю его на верный путь; однако, познакомившись с ним поближе, они находили его упрямым, как мул, и капризным, как обезьяна. Правда, есть у него и некоторые похвальные качества. Он платит свои долги, щедр, если находится в хорошем расположении духа, и был бы прекрасно воспитанным человеком, не будь он подвержен припадкам рассеянности, когда с ним вовсе нельзя иметь дела. Но он надменен, подозрителен, ревнив, даже если нет поводов к ревности, ни с кем не завязывает дружбы, и ему совсем незнакомо очарование близости. Короче говоря, он распространяет уныние в обществе и по справедливости может быть назван "убийцей радости", каковое прозвище он и в самом деле заслужил. Он удостаивает меня постоянными заверениями в любви, но его поведение столь противоречит моему представлению о ней, что оно-то и явилось главным источником всех моих злоключений и несчастий. И часто я желала стать предметом его ненависти в надежде на перемену в его обхождении, благодаря чему я могла бы только выиграть.
Впрочем, он был не в состоянии сделать меня более несчастной, чем он сам, так как он из тех, кто мучит себя и получает удовлетворение, лишь нарушая чужой покой; обладая такой натурой (я бы назвала ее дьявольской), он ждал, что я стану лелеять его с нежностью и любовью. После того как он постарался вызвать у меня отвращение, он наказывал за него, измышляя планы, как бы получше смирить меня и загнать в тупик, в чем он нередко и преуспевал, подвергая опасности мою жизнь и здоровье; он доводил меня до болезненных припадков, а затем, нужно сознаться, я убеждалась на опыте в его заботливости и внимании.
Помимо всех этих странностей, он неумело ведет свои дела, всегда замышляя что-нибудь новое, и расточает свое состояние, выбрасывая десять фунтов, чтобы сберечь шиллинг. Он осведомляется о репутации слуги, прожившего больше двух лет в его семье, а о себе он столь высокого мнения, что, несмотря на мои неоднократные заявления до брака и мое поведение после свадьбы, которое должно было его убедить в моей неприязни к нему, он пребывает в уверенности, будто в глубине души я перед ним преклоняюсь и его приятная особа, а также его таланты вызывают во мне восхищение, в чем я бы непременно ему призналась, если бы его родственники не возбуждали меня против него. Быть может, для них и были выгодны распри между нами, но на деле они нимало не вмешивались в наши отношения и, поскольку я их знаю, прекрасные люди. В общем я могу с полным правом сказать, что мой драгоценный супруг - ничтожное, надоедливое, невыносимое, нелепое существо.
С незначительной суммой денег, оставшихся у меня из тех, какие дал мне на хозяйство его лордство, я отправилась во Фландрию и прибыла в Гент через несколько дней после расквартирования наших войск в этом городе, который был настолько переполнен новыми гостями, что найти квартиру было бы невозможно, не встреть я там лорда Р. Б., младшего брата герцога Э., который весьма любезно предоставил в мое распоряжение свою собственную. Здесь я увидела своего друга мистера Б., которого мой приезд привел в восторг, хотя и заставил ревновать ко всем его знакомым; он любил меня страстно, я же питала к нему самые теплые, дружеские чувства; из них со временем могла бы вырасти любовь, если бы его жизненный путь не оборвался так рано; однако этому плоду не суждено было созреть.
Несмотря на его настойчивые уговоры, я провела только неделю в Генте, откуда поехала в Брюссель и поселилась там в отеле "Фландрия", где проживали весьма приятные джентльмены и леди, с которыми я проводила время очень весело. В этом городе находился двор, посещаемый офицерами, получившими на это разрешение; в общем город был веселый и приятный. Я познакомилась с несколькими лучшими семьями, и мне в моем знакомстве повезло, так как леди были учтивы, обаятельны, всегда в прекрасном расположении духа и относились ко мне с большим радушием и уважением. Я подружилась с графиней де С. и ее двумя дочерьми, очень любезными молодыми леди, сблизилась с принцессой С. и графиней В. статс-дамой королевы венгерской, любимицей губернатора мсье де Х., в чьем доме она проживала вместе с его женой, очень милой леди.
Вскоре после моего приезда в Брюссель общество в нашем отеле увеличилось благодаря появлению трех офицеров, объявивших себя моими поклонниками и прибывших из Гента с намерением добиться моей любви. Этот триумвират состоял из шотландского графа ***, лорда Р. М. и еще одного молодого офицера. Первый был очень хорошо сложен, влюбчив, прекрасно танцевал, всегда бывал в веселом расположении духа, был тщеславен и много мнил о себе. Второй был красив, хотя и неуклюж, очень мил и склонен к чувствительной любви. А третий, мистер В., был высок, худощав, хорошо воспитан, добродушен и жизнерадостен. Эти искатели приключений начали свое ухаживание с обычных приемов галантного обхождения, волочась за некоторыми моими приятельницами, с которыми мы обычно катались для развлечения по городу и в окрестностях, весьма красивых. Когда этим молодым людям показалось, что ими сделаны первые шаги и тем обеспечено мое доброе мнение и уважение, они, не медля, двинулись дальше и согласились меж собой, чтобы лорд Р. М. атаковал мое сердце первым.
Он приступил к осаде с таким жаром и усердием, что, мне кажется, и сам обманулся и уверовал в свою любовь, но в глубине души он не испытывал ничего похожего на это святое чувство. Несмотря на то что я обескуражила его всамом начале, он преследовал меня своими домогательствами; он всегда садился за обедом рядом со мной и неустанно нашептывал мне тысячу пустяков, благодаря чему привлекал внимание всего общества; вскоре я начала опасаться, что его поведение вызовет нежелательные для меня толки, и стала избегать его по мере сил. Невзирая на это, он нашел способ пробраться однажды вечером в мою комнату, когда я лежала в постели, а моя горничная, спавшая со мной в комнате, спустилась вниз.
Я вскочила и предупредила его, что подниму на ноги весь дом, если он ко мне приблизится, - недостатка в смелости и решимости у меня не было. Встретив такой отпор, он упал на колени у кровати, молил сжалиться над его страданиями и поклялся дать мне carte blanche {Полную свободу (франц.).} в распоряжении всем его имуществом. В ответ на это предложение я ограничилась требованием, чтобы он немедленно покинул комнату, в противном случае я не стану никогда с ним разговаривать. Он почел за лучшее ретироваться, и с той поры я не предоставляла ему возможности говорить со мной на эту тему. Через несколько недель он уехал; тем не менее брюссельские дамы считали его моим любовником, так как среди всех офицеров он был их любимцем.
