Юрий Мухин - Загадка 37 года (сборник)
«В этой связи» ясно указывало на то, что в сферу влияния Германии должны входить Вильно и Вильненская область. Но ведь, войдя в Польшу, советские войска начали с их захвата и тем самым как бы грубо нарушили пункт 1 «секретного протокола». Это еще и показывает как справедливые действия Советского правительства по передаче в 1939 году Вильно и Вильненской области Литве, незаконно отторгнутых в 1919 году Польшей. Если уж признавать договор 1939 года незаконным, то, может быть, вернуть Польше Вильненскую область?
Фраза о том, что «сферы влияния Германии и СССР будут разграничены приблизительно по линии рек Нарев, Висла и Сан», является безграмотной, т. к. река Нарев связана с рекой Вислой через Буг. Но в эту географическую безграмотность фальсификаторы вложили определенный смысл, который заключается в следующем. Чтобы захватить Варшаву, немцы с нашего разрешения форсировали Вислу и Буг и прошли демаркационную линию, установленную для германских войск по германо-советскому коммюнике от 22 сентября 1939 года. Граница стала проходить от реки Нарев, далее по сухопутному участку Варшавского воеводства до реки Висла.
Чтобы те, кто через много лет будет читать «секретный протокол», не спрашивали, как это Гитлер и Сталин смогли обеспечить такое точное соблюдение сухопутного участка на польской территории, и появилось слово «приблизительно», явно указывая, что написана эта фраза опять же после известных исторических событий.
Так же и в отношении Польши и Бессарабии — сначала была история, а потом, после ее событий, появлялись пункты в «протоколе», рассчитанные на негативную реакцию поляков и молдаван по отношению к деятельности Советского правительства.
И совсем нелепо выглядит последний, 4-й пункт: «Данный протокол рассматривается обеими сторонами как строго секретный». Если протокол секретный, зачем же в конце писать «строго секретный»? А что, есть документы «не строго секретные», «наполовину секретные», «почти секретные»? В практике нашего государства применялись три категории секретности: секретные, совершенно секретные, особой важности.
Как еще одно доказательство тому, что с вопросами секретности у фальсификаторов не ладится, может служить «служебная записка», которую А.Н. Яковлев извлек на II съезде народных депутатов СССР. Кстати, в первый день обсуждения, 23 декабря, Яковлеву не удалось убедить депутатов, и пришлось ему «служебную записку» наутро «найти». Надо же, полгода работала комиссия и не находила никакой «записки», а тут за ночь отыскали! Наверное, с Божьей помощью — ведь в комиссию по правовой оценке договора о ненападении 1939 года включили и Редигера (Алексий II). Не зря говорится: «По плодам их узнаете их».
В «служебной записке» якобы фиксировалась в апреле 1946 года передача заместителем заведующего Секретариатом Молотова Смирновым старшему помощнику министра иностранных дел Подцеробу подлинного секретного протокола с тремя копиями на русском и немецком языках вместе с еще четырнадцатью не относящимися к этому делу документами.
Данный акт был опубликован в газете «Известия» от 27.12.89 г. Кто мало-мальски знаком с работой с секретными документами, просто ужаснется. Несекретный акт (даже служебная записка!) по передаче секретных и несекретных документов от одного другому! Нет уж, извините, — таких неграмотных людей в ведомстве Молотова не было. Да и какими же надо быть идиотами нашим руководителям, чтобы оставить против себя такую неопровержимую улику, да еще и растиражированную в копиях!
Кстати, а кто заверял «найденные» в ночь с 23 на 24 декабря Александром Николаевичем копии?! Ведь Молотов подписывал лишь главные экземпляры документов государственной важности.
Чтобы уничтожить секретный документ, необходимо уничтожить массу сопутствующих ему секретных оформительских документов. Где гарантия, что какой-нибудь уцелевший документ не укажет людям на фальшивку? Потому и была сфабрикована несекретная «служебная записка», продемонстрировав которую можно было смело говорить депутатам: «Куда они (протоколы) исчезли, ни комиссия, никто об этом не знает…»
И каково же было удивление, когда 29 октября 1992 года в программе «Новости» диктор С. Медведев радостно сообщил, что советский оригинал «секретного дополнительного протокола» к договору о ненападении найден. Надо же, десятки лет искали и не нашли. А тут такой прорыв!
Перед телезрителями долго размахивали «секретной разграничительной картой» с подписями Сталина. А он на ней всего-то лишь уточнял расположение советских войск относительно линии Керзона, являющейся общепризнанной в мире границей между Польшей и РСФСР! Кто мог помнить, что эту «секретную разграничительную карту» официально печатали 23 сентября 1939 года в газете «Правда»?!
И если уж закончить с картой, то как понять слова Яковлева на II съезде народных депутатов СССР: «Существует разграничительная карта. Карта разграничивает точно по протоколу». Он что, запамятовал, что его коллеги по развалу СССР в «секретном дополнительном протоколе» написали: «…Сферы влияния Германии и СССР будут разграничены ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО…»?
Наверное, достаточно разбирать этот «важнейший политический документ XX века». Как еще один пример беззастенчивой фальсификации можно привести дело о расстреле польских офицеров в Катыни. Среди прочих «архивных» материалов, неоднократно озвученных по телевидению (!), на божий свет была вытащена и «Записка Шелепина Хрущеву», в которой есть и такие строчки: «…Вся операция по ликвидации указанных лиц проводилась на основании Постановления ЦК КПСС от 5 марта 1940 года. Все они были осуждены к высшей мере…»
С ума сойти!!!
Ведь в 1940 году страной руководила не КПСС, а ВКП(б)! КПСС появится лишь через 12 лет!
Война за правду о войне
Точную дату нападения Германии на Советский Союз сообщил в Москву Р. Зорге. Разведке удалось установить основные направления предполагаемых наступлений немецко-фашистских армий.
История Отечества, 11-й класс, с. 14
О войне написано много. Учебник «История Отечества» — не исключение. А давайте мы сами проведем маленькое исследование хотя бы ее начала. Для этого положим перед собой карту Советского Союза, план «Барбаросса», донесения Рихарда Зорге и книгу Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления».
Имел ли право Жуков писать о войне? Безусловно, поскольку некоторые поля сражений буквально прополз на животе, определяя, как лучше ударить по врагу, пройдут ли танки. Был при этом ранен.
А имел ли он право делать следующие выводы: «И.В. Сталин поверил этим фальшивым заверениям Гитлера… Он переоценил свои возможности, шел дальше по ложному пути… но сталинское руководство ошибочно считало… Сталин строил свои расчеты на сомнительной основе… К сожалению, у Сталина не хватило чувства реальности…»?
Видимо, чтобы такое заявлять, надо располагать всей полнотой разведывательной информации, осмыслить ее.
Как в действительности обстояло дело, тут же читаем у самого Георгия Константиновича: «Я до сих пор не знаю, что и как докладывал Ф.И. Голиков, и не могу сказать, как он (Сталин) относился к его информации, которую получал лично. По долгу службы я пытался выяснить, почему военному руководству не дается та информация, которая направляется И.В. Сталину и другим членам Политбюро.
Мне ответили:
— Таково указание товарища Сталина.
Мы как-то с С.К. Тимошенко рискнули серьезно поговорить с И.В. Сталиным. С присущим ему лаконизмом он ответил:
— То, что вам следует знать, вам будет сообщено.
Я не могу сказать точно, правдиво ли был информирован И.В. Сталин, действительно ли сообщалось ему о дне начала войны».
Интересно получается — «до сих пор не знаю…. не могу сказать точно…», а безапелляционные выводы уже сделаны!
Отображение плана «Барбаросса» в нашей литературе не имеет ничего общего с его немецким прообразом. Обычно перед глазами привычно возникают стрелки, утирающиеся в Ленинград, Москву и Киев. В общественном сознании так же прочно укоренилось мнение, что его разработка велась в Генеральном штабе сухопутных войск Германии (OKX). Но это не так. Параллельно с ОКХ работа над планом войны с СССР велась и в штабе Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ). Первые планировали удар по флангам, от Черного и Балтийского морей, с поворотом к центру, чтобы заставить окруженные в котел советские войска сражаться с перевернутым фронтом. Вторые планировали прорыв в центре, севернее и южнее пинских болот, с последующим отворотом в стороны вышеуказанных морей, то есть создание и разгром уже двух котлов.
«Лишь после выполнения этой неотложной задачи, следует приступить к операциям по взятию Москвы…» Такая медлительность в плане «Барбаросса» явно не устраивала авторов учебника, и они желаемое выдали за действительное: «Особое значение отводилось захвату Москвы» (История Отечества, 11-й класс, с. 11).
