Владимир Мавродин - Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)
Ученый рассматривает один из важнейших сюжетов древнерусской истории — общину — вервь, но не саму по себе, а на широком фоне «разложения родового строя» — периода, который можно определить как дофеодальный, когда боролись три уклада: родовой, рабовладельческий и феодальный. Причем победа последнего была обусловлена развитием рабства, которое играет роль разрушителя родового строя, но лишь подготавливает почву для феодализма.[1189]
Исследователь констатирует долгое сохранение родовых отношений в Восточной Европе. И в X в. род — еще чрезвычайно могучая сила. Дело не только в сохранении кровной мести, но род еще является и хозяйственно-экономической единицей. На основе рода вырастет патриархальная семья, семейная община. В некоторых местах в силу сложившихся естественно-географических и социально-политических условий община в самой древней патриархально-семейной форме существует очень долго, например, в виде сябрины на Левобережной Украине, дворища в Западной Украине, печища — на севере.
При этом большесемейная коллективная организация способствует сопротивлению наступления феодализма. Ученый переходит к изучению еще одной проблемы: «княжая дружина, земское боярство и туземная племенная знать». На новом уровне, новом витке нашей науки, исследователь изучает проблему, весьма волновавшую еще дореволюционных специалистов: вопрос о соотношении княжеского и так называемого «земского» боярства. Сама эта проблема, по мысли В. В. Мавродина, возникает из-за разновременности перехода общества к феодальным отношениям в разных районах Древней Руси. Сосуществование одновременно различных форм общественной жизни на сравнительно ограниченной территории создает многоукладность, порождает необычайно сложную картину распада рода и зарождения феодального общества. Земское, не княжое боярство выросло из старой патриархальной общины, захватывая в процессе ее разложения общинную собственность. Земское боярство не распространяет свое владение на сколько-нибудь обширную территорию. Земское боярство — туземная знать, локализующая свое господство на территории семейной общины или группы общин или же на территории города.[1190]
Ученый попытался разобраться в проблеме, которая весьма волнует нашу науку и по сей день — как развивалось крупное землевладение на Руси: снизу или сверху, т. е. в результате распада древней общины или благодаря княжеским пожалованиям.
В это время выходит статья В. В. Мавродина, посвященная восстаниям смердов. Работа отчасти была откликом на статью А. В. Арциховского и С. В. Киселева.[1191]. По мысли В. В. Мавродина, исследователи поступили неправильно, остановившись только на восстании 1071 г., так как XI в. ознаменовался целым рядом восстаний.[1192] Изучение этих восстаний дело очень важное, поскольку если вопрос о революции рабов, уничтожившей рабовладельческую систему эксплуатации, можно считать в основных чертах разрешенным, если крестьянскими войнами занимаются достаточно, то классовая борьба непосредственных производителей остается в значительной мере еще проблемой мало затронутой.[1193]
По В. В. Мавродину, «старая чадь», которая фигурирует на страницах летописей — феодализирующаяся группировка, которая выделяется вместе с развитием частной собственности и разложением общины. Она генетически восходит к родовой знати и превращается в господствующий класс на основе владения рабами. Затем эта группировка стала прибегать к феодальной форме эксплуатации своих сообщинников — смердов, превращая их в феодально-зависимое население. Восстания этого времени выливаются в своеобразную религиозную оболочку — движение волхвов.
Работы В. В. Мавродина в это время — во многом попытка применить к Древней Руси те идеи, которые имели большую популярность среди ученых. Это время М. Н. Покровского — время своеобразное и нелегкое для исторической науки.[1194] Владимир Васильевич отмечает, что «М. Н. Покровский придавал огромное значение участию смердов во второй киевской революции (т. е. восстании 1113 г. — А. Д.)»[1195]
Находится В. В. Мавродин также под влиянием идей о «генетической революции».[1196] И, конечно же, сильно влияние Н. Я. Марра. В годы, когда писал свои первые работы В. В. Мавродин, наблюдалось всеобщее увлечение Н. Я. Марром и его учением. Из конкурировавшего с другими лингвистическими учениями «интересного, но непонятного» учения марризм превратился в теорию, официально объявленную «единственной марксистской».[1197]’ Каждому специалисту в различных отраслях знаний идеи Марра были интересны по-своему; зачастую цитатами из Марра пользовались как щитом, чтобы проводить свои идеи.[1198]
Такому мощному воздействию весьма способствовала личность самого Марра, удивительного оратора, умевшего зажечь, «захватить» своими идеями любую аудиторию. И на склоне лет В. В. Мавродин не мог забыть эту личность, часто вспоминая на заседаниях своего спецсеминара о Mappe.
Важное значение для развития исторической науки в нашей стране имело известное Постановление ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 16 мая 1934 г. об историческом образовании, отмечавшее отвлеченный, схематический характер как школьных учебников по истории, так и самого обучения. Постановление, подготовленное по инициативе руководства страны и лично И. В. Сталина, сыграло положительную роль, повернув историков от абстрактных социологических схем времен «покровщины» к изучению конкретной истории, пусть и густо замешанному на новых схемах.
В сентябре 1934 г. на основании Постановления были восстановлены исторические факультеты в Московском и Ленинградском университетах. В Ленинграде новый факультет возглавил директор Института истории Ленинградской Комакадемии Г. С. Зайдель. Первым заведующим кафедры истории СССР стал С. Г. Томсинский. На кафедре в течение нескольких лет собрались значительные силы: Б. Д. Греков, А. И. Малышев, Н. И. Ульянов, В. П. Викторов, и др. К работе на факультете были привлечены С. Н. Валк, Н. Ф. Лавров, В. Н. Кашин, М. Д. Приселков, С. Н. Чернов, И. И. Смирнов, А. В. Предтеченский, К. В. Кудряшов, Н. А. Корнатовский.[1199]
Наряду с учеными старшего поколения видное место на кафедре сразу же заняла молодежь: В. В. Мавродин, Е. С. Лейбович, Ф. А. Фургин, В. А. Овсянкин, С. Б. Окунь.[1200] Отныне вся жизнь В. В. Мавродина будет связана с историческим факультетом Ленинградского университета.
В 1938 г. В. В. Мавродину без защиты была присвоена ученая степень кандидата исторических наук, причем, отзыв на его работу дал Б. Д. Греков.[1201]
Все эти организационные сдвиги в высшем образовании в науке ознаменовались концом «школы Покровского». Молодой ученый принимает участие в разгроме «школы». По мысли Мавродина, Покровский отрицает диалектику исторического развития, превращает историю в абстрактную социологическую схему, построенную не на основе марксизма, а на базе эклектической смеси. Покровскому чуждо понимание прогрессивности перехода к высшим этапам исторического развития. Весь период феодализма он рисовал одной сплошной серой краской, стремясь не к изучению всей многосложности исторического процесса, а к нивелированию с целью создания социологической схемы.[1202]
Отсюда его тяготение к выявлению во что бы то ни стало общего в различных периодах истории СССР, а не того, что эти эпохи отличает, и как бы нарочитое утверждение о реакционности тех эпох, которые на самом деле были прогрессивными. К этому сводится трактовка образования Московского государства, петровских реформ. Наши современные оценки феодализма, наше современное отношение к носителям феодальной и крепостнической эксплуатации Покровский переносил на отдаленные эпохи, и все, что исходило от лагеря феодалов, заносилось по разряду реакционных периодов.[1203]
Венцом творческих исканий В. В. Мавродина в области изучения Киевской Руси в 1930-е гг. стала его книга «Очерки истории Левобережной Украины». Она явилась ценнейшим вкладом в созидание марксистской теории генезиса феодализма на Руси. В ней Владимир Васильевич, мобилизовав весь имеющийся материал источников, в том числе археологических, в отличие от своих коллег-историков, сосредоточился не на явлениях X–XII вв., а на социальных сдвигах, происходивших в обществе восточных славян до X в.[1204]
Ученый ставит перед собой задачу «обрисовать историю одной из частей Украины, а именно Днепровского Левобережья, с древнейших времен до второй половины XIV в., т. е. до захвата Левобережной Украины Литвой».[1205]
