Борис Синюков - Логическая история цивилизации на Земле. Дополнительные доказательства моей теории (Часть 2)
Мне посчастливилось два месяца прожить в пустыне, через которую Ибн — Фадлан достиг переправы через Амударью, чтобы попасть в Бухару. Но лучше бы этого «счастья» не было, так как я, прибыв из Сибири в самый разгар лета, в начале августа, чуть там не изжарился живьем. При 45 в тени. Меня туда послала Родина, чтоб я там подучился в дополнение к горному делу командованию танковым взводом. А броня танка, кстати, нагревалась до 70 градусов, а мы в нем сидели. Фадлану, конечно, было легче, он южанин, а я — сибиряк и даже уснуть не мог, не намочив простыню под краном и завернувшись в нее.
Так вот, достигнув точки, где довольно полноводная река Мургаб прямо — таки проваливается в песок, надо свернуть направо, переправиться через Амударью и еще столько же проехать на верблюдах и ты — в Бухаре. Только никакой дурак не поедет с Инда в Бухару, чтоб потом добраться до Южного Урала. Не говоря уже о Волге. Что он там делать будет? Это примерно как москвичи в отпуске собрались бы сходить пешком во Владивосток. Причем не вдоль железной и обычной дороги, а сбоку от нее, по тайге. Причем имея за душой не рубли в кошельке, а кредитную карточку «Эмерикен экспресс». Причем на всем 10–тысячекилометровом пути ни один встречный не знает, что это такое — кредитная карточка?
Торговая эстафета
Она у меня описана в другой работе, здесь же кратко сообщу, что ни один дурак, накопав золота в Магадане, не повезет свою добычу на собаках сквозь таежные дебри прямо на московский базар. Или тот же старатель с озера Баскунчак соль — в Корею. Во — первых, он не знает пути и никогда не сможет его узнать, так как погибнет на первой же сотне километров от злого умысла местных жителей, зверя, или провалившись в болото, сверзившись в пропасть, или просто от голода, кружа около какой — нибудь горы. Во — вторых, где торговый путь, там и — разбойники, обшарят до трусов на первых же 30 километрах, а если бог пронесет на первый раз, то ведь разбойники живут через каждые 30 километров, а до Тихого океана — аж страшно считать. Поэтому торговля — эстафетная изначально. Не огурцами, разумеется, а экзотикой: чаем в Ханты — Мансийске, ханты — мансийскими мехами — в Индии. При каждой передаче товара по эстафете цена его возрастает. Но самое главное в том, что свой отрезок пути эстафетный торговец знает наизусть, в том числе, как избежать встречу с разбойниками. Или же — как поладить с ними. Или как защититься.
Исходя из этого, географ — любитель может, конечно, пристраиваясь к караванам, проследовать с ними 3–5 этапов, тщательно замаскировавшись на каждом этапе под индивида, присущего данному этапу, например, вымазавшись сажей, если следует с эфиопами, чтобы разбойники и местные жители его не вычислили, иначе спросят: а ты что здесь делаешь?
Это я к тому говорю, что Фадлан не торговец и не географ, он — посол, а послы без денег не ездят. Но надо знать, что разбойникам плевать, что у посла охранная грамота из Багдада, он ведь грабит невдалеке от Тихого океана. Поэтому послы в те поры ездили примерно как армия, идущая в поход на другую страну. А уж исходя из этого, послов надо вообще вычеркнуть из тогдашней истории, если они не едут из соседнего села, где всех возможных послов знают в лицо. И еще не надо забывать про менталитет. История Фадлана написана не ранее того, как был придуман дилижанс. Или русская ямщицкая тройка. Но это 19 век, в каждом городе — полиция и все подчиняются королю или царю. А тогда менталитет не распространялся дальше 30 километров, и на каждом таком этапе эстафеты — вполне могли поджарить и съесть. Только торговое племя умело противостоять таким невзгодам. Поэтому я и говорю, что история Ибн — Фадлана скомпилирована уже после того, как был придуман дилижанс. И авторы компиляции даже не могли себе представить путешествие без дилижанса. Поэтому их так смешно читать, если вспомнить о менталитете.
Цель
Цель — совершенно сказочная. Например, какое — нибудь племя из дебрей Амазонки написало и передало каким — то сверхъестественным способом письмо турецкому султану, чтобы тот построил им город с крепостными стенами, как будто племени откуда — то известно, как о городах, так и о крепостных стенах. Ведь этого невозможно представить, точно так же, как представить у этого племени холодильники в каждом шалаше, питающиеся электричеством от ближайшего дерева посредством лиан. И, представьте, султан посылает Ибн — Фадлана, наперед зная, что ему на Амазонку никогда не добраться, так как никому в султанате вообще неизвестно, где эта Амазонка находится.
Другими словами, так как написано это путешествие, оно — невозможно. Допущение, что Ибн — Фадлан — самостийный географ, мы тоже отмели как нереальное. Значит, «Записки…» — роман, каковые пишутся из опыта собственного наблюдения за окружающей жизнью, по тем временам на расстоянии не далее тридцати километров, либо — из перелопачивания ранее написанного, а по тем временам — из рассказанного очевидцами, притом — через вторые — десятые руки, примерно как анекдоты.
Единственным источником этих рассказов могут быть только торговцы, притом торговцы данного участка (этапа) торговой эстафеты, переданные через соседние этапы с добавлением на каждом этапе собственных умозрений наподобие детской игры в испорченный телефон.
По роману Л. Толстого «Война и мир», конечно, можно изучать историю Наполеоновских войн, если представить себе, что ни одной другой бумажки об этих временах не сохранилось. Именно так надо изучать историю по роману Ибн — Фадлана. А теперь я остановлюсь только на тех фактах из романа, которые дают пищу уму, но не сердцу.
Непереварившиеся семена в куче навоза, которые курочка склевала
1. «Я видел дирхемы Бухары разных сортов, они состоят из меди, красной меди и желтой меди, из которых берется количество без веса. Сто из них равны дирхему из серебра». Во — первых, Бухара в то время — окраина еврейского мира, так как там еще не научились точно дозировать в монетах медь разных месторождений. Во — вторых, обогащение меди — грубое, примерно как в Японии, где в японской меди содержалось даже в 1850–х годах очень много золота и западноевропейцы скупали его по цене меди, а потом более высокими технологиями отделяли. В — третьих, в Центральной (Средней) Азии медь стоила в 100 раз дешевле серебра, загляните на сегодняшнюю биржу.
2. «…они не упоминают других дирхемов». Значит, часть торгового племени в данном ареале «окуклилась», (см. статью «Окукливание»), торговый путь еле намечен, нерегулярен, то есть не как нынешняя Транссибирская магистраль. Поэтому торговое племя стало внешне здорово походить на аборигенов, в историки их позже назовут «тюрками» с многочисленными их каганатами.
3. «…мы выехали из Бухары, возвращаясь к реке, и наняли корабль до Хорезма. … мы ехали несколько дней». Вот поэтому — то я и говорю, что основной способ освоения новых земель — реки. Попробовали бы этот же путь проехать на верблюдах рядом с Амударьей.
4. «…между вами и этой страной, о которой вы говорите, — тысяча племен неверных». Это сказано Ибн — Фадлану, собравшемуся на Южный Урал, в Хорезме. Значит, здесь не было никаких тюркских каганатов, каковых историки насчитали до десятка, глядя в потолок. Они врут наподобие романиста Ибн — Фадлана насчет бороды, о которой — ниже.
5. «Итак, мы спустились из Хорезма в аль — Джурджанию. Я видел хорезмские дирхемы обрезанные и свинцовые и неполновесные…, их менялы продают игральные кости, чернильницы и дирхемы». <…> Но только Аллах… сделал дрова дешевыми для них». Итак, наш романист — на берегу Арала зимует четыре месяца (раджаб, шабан, рамадан, шавваль), греясь почти дармовыми дровами, что соответствует нынешней природе — устье Амударьи около четырех месяцев во льду. Но главное не в этом, а в «обрезанных» дирхемах, каковые стали рублями — рубленными на две — три части дирхемами. Но надо учесть и инфляцию, так как дирхем напополам — полтина, на три части — алтын, каковые стали после очередного «упорядочения масштаба цен» пол — рублем и тремя копейками. Примерно как майор — старше лейтенанта, а вот генерал — майор младше генерал — лейтенанта. Но и это еще не все.
Рубли — рубленные динары, конечно, попали на Русь Московскую по Волге, только не из Хорезма. Ибо оттуда, где сейчас зимует Ибн — Фадлан, нет пути на Волгу, отсюда есть путь только на Урал, хотя и не самый хороший, лучший путь на Урал — по Иртышу и Тоболу. Поэтому рубли могли попасть на «святую» Русь в абсолютно равной вероятности либо с Кавказа, либо с Уральских гор, из Великой Перми. В дальнейшем я буду тщательно следить за тем, как Ибн — Фадлан у русских историков попадет на Волгу. А пока — о бороде, к которой все никак не могу подойти.
