Марлис Штайнер - Гитлер
«Передвижные отряды убийц», как Рауль Хилберг назвал их в своем фундаментальном труде, выполняли прямые приказы Гитлера, данные в конце февраля и начале марта 1941 года; они вписывались в логику краткосрочной войны. Победим, а там видно будет. Окончательное решение предполагало создание еврейской «резервации». Когда и почему его заменил приказ на физическое уничтожение?
Одни современные исследователи выдвинули гипотезу, согласно которой решение о массовом уничтожении было принято не центром, а явилось результатом бюрократического процесса; другие, допуская существование постепенно развивавшегося процесса, приходят к выводу – и последние данные его подтверждают, – что Гитлер принял это решение либо в середине июля, либо в период с конца сентября до начала октября. Главным аргументом в пользу середины июля служит эйфория, в которой тогда пребывал фюрер, уверенный в скором поражении Красной армии. Результатом стало массовое уничтожение населения СССР и европейских евреев. Историк, настаивающий на конце сентября – начале октября, убежден, что, напротив, эйфория успела выветриться и Гитлер наконец осознал, что войну не удастся закончить к началу зимы. Отсюда – его желание «отплатить за пролитую кровь» и заранее отомстить за возможное поражение.
Ни одна из этих гипотез не вызывает полного доверия. Чтобы прийти к каким-либо выводам, следует проанализировать общую обстановку того времени, обращая особое внимание на способ принятия решений Гитлером. Очевидно, следует взять от каждой гипотезы нечто существенное и добавить к ней дополнительный элемент. Только тогда мы сможем понять, как немыслимое стало реальностью. В середине июля Гитлер еще верил в близкую победу – вспомним его встречу с Ошимой 15-го. Однако не забудем также и о большом совещании 16-го, когда он давал генералам указания насчет дележки «русского пирога». Именно на следующий день Гейдрих издал приказ об уничтожении «всех евреев» из числа захваченных военнопленных.
Несколькими днями позже небеса омрачились и начался летний кризис, в результате которого даже здоровье фюрера пошатнулось. К концу августа стало очевидно, что все ошиблись и победа отнюдь не дело завтрашнего дня. Тем не менее к концу сентября Гитлер явно приободрился и казался настроенным более оптимистично, чем его генералы, – об этом свидетельствуют дневники Геббельса. Даже после 15 октября, когда из-за дождей продвижение войск и моторизованных частей практически остановилось, он все еще пребывал в хорошем расположении духа, исполненный надежды на то, что до начала холодов удастся закрепиться на позициях, которые послужат плацдармом для весеннего наступления.
Многие историки согласны, что решение об урегулировании еврейского вопроса Гитлер принял в течение июля. Об этом говорит письмо Геринга Гейдриху, написанное 31 июля 1941 года и приказывающее принять «необходимые подготовительные меры» для «комплексного решения еврейского вопроса в зоне немецкого влияния в Европе». Этот текст, судя по всему составленный Эйхманом, не оставляет места сомнениям: речь шла о разработке мер, применимых ко всем евреям Европы – однако не об их исполнении. Известно также, что Гитлер требовал держать его в курсе действий эсэсовских отрядов, проявив особый интерес к их «работе» в начале августа. 15 и 16-го, получив от Гитлера приказ в случае беспорядков уничтожить всех заключенных концентрационных лагерей, Гиммлер присутствовал при массовой бойне, учиненной эсэсовским отрядом «В». На него это произвело неизгладимое впечатление; он сказал, что смерть от пули – далеко не самый человечный способ убийства (непонятно только, кого он имел в виду – жертв или палачей). Как бы там ни было, рейхсфюрер СС немедленно принял решение о производстве специальных грузовиков – передвижных газовых камер, сделанных по образцу тех, что использовались при проведении «эвтаназии». Первые испытания прошли 16 и 18 сентября в Минске и Могилеве. 18-го Гиммлер письменно сообщил гауляйтеру Вартегау Грейзеру, что по воле фюрера рейх и протекторат Богемия-Моравия должны быть как можно скорее очищены от евреев. Их следовало собрать в Лодзи, чтобы следующей весной переправить «дальше на восток».
24 сентября в штаб-квартире Гитлера собрались многие руководители армии и рейха. Гитлер радостно поделился с ними планом еще до 15 октября захватить Москву. Огромные надежды он возлагал на подводные лодки и вступление в войну Японии. В целом он оценивал положение как чрезвычайно благоприятное, говорил о том, что Сталину уже 62 года, и не верил, что США вступят в войну.
Однако Гитлер согласился с тем, что и сам стареет и что чем дальше, тем труднее ему будет принимать решения. Поэтому пора изгнать евреев из Германии, и начать следует с городов – Берлина, Вены, Праги. В оккупированных странах к евреям надо применять драконовские меры. Вскоре после этого началась серия операций «Ночь и туман», подразумевавшая депортацию «врагов Германии» из Франции, Бельгии, Голландии и Люксембурга.
Представляется вполне вероятным, что именно в этот день Гитлер отдал Гейдриху приказ приступить к «очистке» рейха и протектората. Беспорядки в Богемии-Моравии, неспокойная обстановка практически во всех оккупированных странах, не говоря уже о настоящей войне в Сербии, а также все более критичное отношение самих немцев вполне могли оживить в его душе старые страхи перед революцией, инспирированной евреями. Геббельс отметил, что он обсуждал с Гейдрихом целую серию вопросов, касающихся евреев: как только будут решены военные проблемы на востоке, их следует немедленно «эвакуировать» в лагеря, построенные большевиками. Обсуждали также и желтую звезду, ношение которой стало обязательным с 1 сентября – нельзя было оставлять евреям возможность скрываться.
После 15 октября темпы продвижения вперед замедлились, и надежда решить проблему евреев, предоставив им территории на востоке, стала казаться все более призрачной. Их уже начали сгонять в лагеря для последующей депортации. Со второй половины месяца евреев, проживавших на территории рейха и протектората, стали свозить в лагеря, предназначавшиеся для русских военнопленных. Вскоре они были переполнены, поскольку число пленных также росло. Транспорта не хватало, и операции по депортации становились все более трудноосуществимыми. К тому же немцы сообразили, что небольшое число евреев может им понадобиться для использования на опасных или требующих особых знаний работах. Наконец, «передвижные отряды» перестали справляться с возложенной на них задачей: многие исполнители из отрядов СС демонстрировали признаки слабости и даже ужаса. Резко возросло число психических расстройств и случаев алкоголизма. Тогда обратились за помощью к «экспертам» по «операции Т4», бездействовавшим с 24 августа, когда Гитлер отдал им приказ о приостановлении деятельности.
К концу сентября началось создание широкомасштабной системы массового уничтожения людей. Месяцем позже были заложены первые «лагеря смерти» – Бельцек и Хельмно. 3 ноября в лагере Захенхаузен прошли новые испытания газовых грузовиков. Впрочем, в течение октября в принятых решениях проявились некоторые противоречия. Вспомним, что после 7-го наступление замедлилось, и Гитлер стал все чаще вмешиваться в руководство боевыми операциями. 10-го, во время одной из своих «застольных бесед», он заявил, что война обретает архаичную форму – из войны между народами она превращается в войну за пространство, а закон жизни гласит, что в беспрестанной борьбе на уничтожение выживает лучший. 14 октября фюрер дал пояснения относительно своего способа принимать решения. Обычно, говорил он, вопрос решается в течение 30–45 минут, однако предварительное обдумывание его начинается примерно за полгода до этого. В дальнейшем он больше не занимался данным вопросом, поскольку тот переходит в стадию исполнения, а это его не интересовало. Эти замечания касались ведения войны, но они могли быть также применимы и к другим областям деятельности. «Что бы я стал делать, – продолжал Гитлер, – если бы у меня не было доверенных людей, способных заниматься вещами, которыми сам я руководить не могу? Людей, которые, я уверен, станут действовать точно так же, как действовал бы я сам? Для меня самый лучший соратник – тот, кто меньше всего отвлекает меня, беря на себя 95 процентов принятия решений. Однако всегда остаются случаи, которые приходится решать в высшей инстанции». 17 октября, рассуждая о пространстве на востоке, фюрер отметил: «Местное население? Для начала мы его рассортируем. Ядовитый еврей? Мы его выгоним. Есть всего одна миссия – это германизация; мы должны привести к ней немцев, рассматривая всех остальных как индейцев. Нет, это не ненависть; ненависть нам незнакома; мы действуем по зрелом размышлении. Я изучаю этот вопрос с предельным хладнокровием. Я всего лишь исполнитель исторической миссии». 21 октября Гитлер пустился в долгие рассуждения о христианстве и евреях; упоминая Рим и его «большевизацию», он перешел к тому, что происходило с большевиками в СССР: «Если мы искореним эту чуму, то выполним миссию к пользе всего человечества». 22 октября Гиммлер снова виделся с ним в его штаб-квартире, однако в «застольных беседах» ни словом не упоминается о евреях. Зато 25-го в присутствии Гиммлера и Гейдриха фюрер вспомнил свое пророчество 30 января 1939 года, добавив: «У этой преступной расы на совести два миллиона убитых в мировой войне и сотни тысяч в нынешней. И пусть мне не говорят, что мы не должны отправлять их в болота. Кто будет заботиться о наших людях? Очень хорошо, что нас встречают с ужасом. Попытка построения еврейского государства была бы крахом». И позже: «Я долго бездействовал в отношении евреев. К чему искусственно создавать лишние трудности?»
