Романюк Константинович - По землям московских сел и слобод
Откуда же произошло это несколько странное для современного уха название - "хамовники"? Происхождение слова не совсем ясно: его якобы связывают с финским словом "hame", ("юбка"), заимствованным из германского и готского "hamr" - "одевать", или с древнерусским словом "хам" ("полотно"), встречающимся в русских текстах весьма рано. Так, в найденной в Новгороде берестяной грамоте, получившей N 288 и относящейся к XIV в., было написано о том, что "хаму 3 локти" нужно было выбелить и расшить разноцветными шелками. В сравнительно недавно обнаруженной грамоте (N 644, 1985 г.), датируемой началом XII в., автор письма, женщина по имени Нежка, обращаясь к своим братьям Завиду и Нежате, употребляет слово "хамець", т. е. уменьшительное от слова "хам" - "полотнишко": "А водале еси ми хамече (ты дал мне полотнишко)",
По крайней мере, в XVII в. слово "хамовник" не вызывало никаких вопросов - оно означало ткача. Сюда, в излучину Москвы-реки, в конце XVI в. переселили ткачей из деревни Константиновки близ Твери, и Хамовная слобода в Москве стала называться Тверской Константиновской, а вся местность Хамовниками. Слобода была не маленькой: в 1638 г. в ней насчитывалось 38 дворов, а в 1653 г. - уже 90.
В Хамовники можно попасть по двум основным городским магистралям - с Пречистенки по Большой Пироговской улице (бывшей Большой Царицынской), и с Остоженки по Комсомольскому проспекту (часть его, ближайшая к Садовому кольцу, носила название Чудовки).
Чудовка начиналась от Крымской площади и продолжалась до Хамовнического плаца напротив одноименных казарм. Ее название произошло от подворья кремлевского Чудова монастыря-с левой стороны улицы, выходя к берегу Москвы-реки, находился его большой участок, ("дворовая и огородная земля" для подворья была отдана Чудову монастырю в 1613 г.) на котором стояли два каменных и несколько деревянных строений. Уже в нашем столетии монастырь выстроил на части подворья доходный четырехэтажный дом по проекту архитектора И. П. Машкова (N 3, 1909 г.). За ним, тоже на бывшем участке Чудовского подворья, в советское время построили жатой дом N5(1951-1952 гг., архитектор Г. К. Яковлев).
За Теплым переулком (с 1965 г. ул. Тимура Фрунзе) начинается, возможно, наиболее интересная часть Комсомольского проспекта, и тут сразу же обращает на себя внимание одна из самых красивых московских церквей:
святителя Николая, что в Хамовнической слободе, горкой кокошников поднимающаяся к сиянию золотых крестов. Она была приходской для ткацкой слободы и называлась "что в Хамовниках", а иногда "что у митрополичьих конюшен" - церковь стояла среди полей и лугов, продолжавших обширное Остожье. на которых паслись стада лошадей. Впервые церковь упоминается как деревянная в 1625 г., а в 1657 г. она значится в документах уже каменной. Современное живописное здание церкви заложили 21 мая 1679 г. несколько в стороне от существовавшего исстари и через три года - летом 1682 г. - освятили законченное и украшенное здание. Трапезная с приделами и колокольня были выстроены позднее, а настенная роспись относится к 1845 г. В церкви два придела: южный - святителя Алексия, митрополита Московского (1694 г.), и северный (1757 г.), занимающий часть трапезной, престол которого до 1872 г. был освящен в память святителя Дмитрия Ростовского, а сейчас в честь чтимой иконы Богоматери "Споручницы" (то есть поручительницы за грешных), прославившейся в 1844 г. в Никольском Одрине монастыре. Эта небольшая икона находится почти прямо против входа в храм.
Особенно привлекает внимание откровенная декоративность церкви, ее яркая контрастная раскраска - она похожа на детскую расписную игрушку. Прекрасна щедро украшенная изразцами шатровая колокольня церкви с ее 32 "слухами". Любопытно, что она в некотором смысле наша "Пизанская башня", но, правда, не так сильно наклонившаяся, как ее итальянская "сестра".
За Долгим Хамовническим переулком (ул. Льва Толстого) начинался Хамовнический плац - обширное незастроенное пространство, предназначенное для строевых упражнений войск, расквартированных в Хамовнических казармах, комплексе зданий, занявшем почти весь квартал между Трубецким (пер. Хользунова) и Ксеньинским переулками. До конца XVIII в. войска в Москве размещались в частных домах: существовала так называемая "постойная повинность", ложившаяся тяжелым бременем на обывателей и в особенности на небогатых; если состоятельные домовладельцы строили где-то подальше от своих жилищ или даже на отдельных участках избы для воинского постоя, то бедные были вынуждены мириться с присутствием воинских команд прямо у себя дома. В конце XVIII в. власти решили, что будет и дешевле и лучше для воинской дисциплины соорудить отдельные казармы, и поэтому начали взимать налог на их постройку. В 1790-х-начале 1800-х гг. в разных местах Москвы - и в центре и на окраинах - появились монументальные здания, еще и сейчас украшающие наш город: Покровские казармы около одноименных ворот Бульварного кольца, Красные казармы в Лефортове и Хамовнические казармы,
Хамовнические казармы находятся на месте текстильной фабрики, стоявшей здесь в начале XVIII в. Заботясь о развитии отечественной промышленности и особенно тех ее отраслей, которые работали непосредственно на военные нужды, Петр 1, в числе прочих, основал казенную полотняную фабрику в Хамовниках, в той местности, где уже имелись готовые рабочие кадры для нее. Для фабрики передали конфискованные дворы у попавших в опалу Лопухиных, как в самом городе, так и на окраине. В 1707 г. в Хамовниках устроили прядильное отделение, но через некоторое время, убедившись, что под казенным управлением фабрика прозябает (работа "производилась чрез многие годы великим казенным убытком"), и справедливо полагая, что частный хозяин не позволит ей захиреть, Петр в 1718 г. отдает фабрику "компанейщикам" во главе с Иваном Тамесом, с тем, чтобы на ней производились "полотна, и скатерти, и салфетки, и тики добротой против заморских". Компанейщикам давались немалые привилегии: они не служили, освобождались от постойной повинности, торговали первые пять лет беспошлинно, и Петр указывал "всем чинитъ всякое вспоможение, чтоб к тому вступающие люди вящую охоту имели и деньгу в ту компанию вкладывали без опасения".
О происхождении Ивана Павловича Тамеса известно немногое. Он, вероятно, был сыном гравера Павла Тамеса, одного из тех иноземцев, которых в большом количестве пригласил Петр из Западной Европы во время "великого посольства" в 1697-1698 гг. Достоверно известно, что у Ивана Павловича был сын Иван, называвший себя голландским купцом (однако на его могиле на Введенском кладбище значилось "John Tames, Esq.", что заставляет предполагать его английское происхождение).
Об Иване Павловиче Тамесе сохранились воспоминания известного писателя XVIII в. П. И. Рычкова, отданного к нему в детстве для обучения языкам, бухгалтерии и коммерции: "Сей господин Тамес был муж великого сведения не только в коммерции, но и во многих других делах, и за его разум и многие полезные проекты к заведению и распространению в России разных мануфактур находился в особливой милости у его Величества, высокославные памяти государя императора Петра Великого".
Полотняная фабрика Тамеса на протяжении нескольких десятков лет была самой крупной в Москве: вначале, в 1720 г., на ней работали 841 рабочий и имелось 443 стана, расположенных в разных местах Москвы. Так, ткацкое ее отделение, контора и склад помещались в Белом городе, в Малом Знаменском переулке, а в Хамовниках находилось прядильное отделение. Здесь в 1720 г. к уже немалому своему участку Тамес прикупил еще несколько соседних владений (вдовы П. Сафоновой, капитана флота И. П. Шереметева, учителя Н. Вяземского), и с 1725 г. стал единоличным владельцем фабрики. В 1729 г. И. П. Тамес умер, и фабрикой стал управлять его сын Иван, который еще более увеличил ее: так, в 1752-1753 гг. он купил в Хамовниках II смежных владений. В межевой книге 1755 г. значится "двор с каменным и деревянным строением Ивана Иванова сына Тамеса", а "во оном дворе 8 десятин 441 квадратная сажень". Но кроме этого участка, на котором, в основном, находились производственные строения, ему по улице Чудовке принадлежал "двор с садом и прудом" общей площадью более 5 десятин. В 1775 г. ни одна из четырех имевшихся тогда в Москве полотняных фабрик даже и примерно не могла сравниться с тамесовской: так, если у Тамеса было тогда 259 станов, на которых работало 283 рабочих, то на второй по мощности фабрике Афанасия Гончарова у Яузских ворот было всего 10 станов с девятью (!) рабочими.
Но в конце XVIII в. полотняная фабрика разоряется. Наследники продают ее другим владельцам, и в конце концов ее участок, фабрику, станки и оборудование, а вместе с ними и крепостных крестьян, приписанных к фабрике, приобретает в 1802 г. казна. Оборудование и крестьян потом продали за ненадобностью купцам Колокольникову и Грачеву (они имели фабрики неподалеку), а тамесовский дом предположили "чрез выстройку его сделать удобным ко вмещению войск". Хамовнические казармы, комплекс которых состоит из трех одинаково решенных корпусов, предназначенных для трех батальонов, строили в 1807- 1809 гг. (на фасаде здания две даты: 1807 и 1926; первая относится к началу строительства, а вторая - к реставрации), и, как предположили исследователи, автором их был архитектор Луиджи Руска, чей проект практически воплощал сын выдающегося зодчего М. Ф. Казакова - Михаил Матвеевич.
