Федор Успенский - История Византийской Империи VI – IX вв. Том 2.
За капитальными общегосударственного значения вопросами внутренней политики отступала до некоторой степени на второй план упорная и давняя и чуть не каждый год возобновлявшаяся война с арабами. Перестав быть той стихийной силой, которая нигде не встречала преграды, арабы в IX в. после испытанных поражений и разделения калифата обратились в чрезвычайно беспокойных и надоедливых соседей, которые делали наезды на пограничные области империи, грабили страну и уводили в плен население, чем наносили громадный ущерб благосостоянию византийского государства.
В самом калифате произошли перемены, изменившие дальнейшую историю мусульманства в смысле перемещения центра тяжести и перехода главного влияния от арабской народности к персам, а от них — к туркам-сельджукам и затем османским. В политическом отношении это было устранение с исторической сцены Омейядов и победа над ними Аббасидов, победа, искусно и осторожно подготовленная в Центральной Азии, вследствие чего административный и религиозный центр мусульманства передвинулся из сирийского Дамаска в иранский Багдад.
В то же время в центре мусульманства получают широкое развитие наука, литература и искусство; в развитии мусульманской культуры играют роль, впрочем, не арабы, а принявшие ислам иностранцы, и, главным образом, персы и арамеи: чрез посредство последних мусульмане усвоили плоды эллинистической культуры. Высокий культурный подъем в калифате нашел отражение, между прочим, в пространных и окрашенных вымыслами фантазии повествованиях о посольствах, отправляемых из Константинополя в Багдад и обратно от калифа к византийскому царю. Таковы посольства Иоанна Грамматика, геометра и астронома Льва, с другой стороны-путешествие арабского ученого Мухаммеда ибн Мусы в империю20. Весьма вероятно, что эти сношения сопровождались значительными заимствованиями в Константинополе арабской архитектуры и искусства.
Во всяком случае, сферы влияния калифата и империи часто до такой степени совпадают между собой, что периоды упадка и подъема мусульманства неизменно совпадают со слабостью или усилением империи. Занимающий нас теперь период, с точки зрения Византийской империи, представляет собой подготовку духовных и материальных сил к широкой и разнообразной деятельности; с точки зрения калифата — начало ослабления и действия разрушительных элементов; со второй половины IX в. это взаимодействие сил двух обширных миров чрезвычайно рельефно обнаруживается в истории калифата и империи. Для Византийской империи больше значения имела восточная граница, чем юго-западная, отделенная морем и защищаемая флотом. Но все попытки мусульман прорвать восточную границу и прочно утвердиться в Малой Азии разбились об упорное сопротивление царей Аморийской династии.
Наиболее важным в общегосударственном смысле вопросом времени Михаила II следует признать беспрерывные войны с мусульманами и наступательное движение арабов на западные и восточные окраины империи и на острова. Расширение калифата по Азии, Африке и Европе сопровождалось важными затруднениями в смысле управления обширными подчиненными арабами землями и далеко не было благоприятно для распространения мусульманства как религиозного принципа. Нужно также принять в соображение и то обстоятельство, что. в смысле мировой державы распространившееся на три части света мусульманство и само не могло остаться верным первоначальным своим принципам. Так, чтобы иметь финансовые средства, пришлось пожертвовать основным правилом государственного права, по которому вновь присоединившиеся к магометанской вере народы приравнивались к природным арабам и освобождались от повинностей. Немало розни вносили племенные счеты в недрах самого арабского народа и образовавшиеся вследствие того притязания на господство некоторых родов.
В Африке обнаружилась этнографическая противоположность в среде мусульманства, местные берберы стали стремиться к первенству над пришлыми завоевателями. Вследствие этого, пользуясь временными затруднениями калифата, часть африканских мусульман отделилась от династии Омейядов и образовала самостоятельное княжение, или эмират. В 800 г. аглабит Ибрагим, став во главе нового движения, принудил калифа Гарун-аль-Рашида признать его законным и вассальным эмиром, обязавшись платить ему установленную дань и признавать его своим сюзереном. Происходившие в Африке события во все времена имели отражение в Сицилии столько же потому, что здесь был центр византийского господства на Западе и опорный пункт для всех притязаний на возвращение утраченных заморских владений, сколько и потому, что утверждение мусульманской власти в Африке было постоянной угрозой для византийской Сицилии. Около 700 г. арабы захватили остров Кос-суру, находящийся почти на половине пути между Сицилией и Африкой, и поставили себя, таким образом, в ближайшее соседство с островом. С тех пор морские набеги африканских корсаров на острова и Южную Италию сделались бичом для прибрежных стран Средиземного моря, страх сарацинского нашествия и полона является весьма обычным в современных жизнеописаниях святых и в летописях; христианская Европа в 8 и 9 вв. платила дорогую дань мусульманам многочисленным полоном, накопленными в культурных странах сокровищами и неимоверными бедствиями.
Постепенное завоевание Сицилии арабами началось при императоре Михаиле II Травле (820–829) и вызвано было вмешательством третьего эмира из династии Аглабитов Сиадет-Аллаха (817–838) во внутренние дела острова. В то время как император Михаил находился в первые годы по вступлении на престол в борьбе за власть с самозванцем Фомой, не только мусульманский элемент поднял голову на Востоке и на Западе, но и отдаленные провинции империи пытались порвать свою связь с непопулярным и эгоистичным константинопольским правительством. Освободительное движение начал турмах Евфимий; это был второй военный чин в администрации фемы, который, по-видимому, возвысился еще до прибытия сюда стратига Фотина в 826 г. Теперь, когда Фотин принял меры к восстановлению на острове императорской власти, турмарх Евфимий, принявший уже титул императора, выступил против него со своими местными военными силами и нанес ему полное поражение, взял в плен и предал смерти. Но вскоре начались раздоры между Евфимием и подчиненными ему чинами; один из назначенных им правителей, называемый в арабских известиях Балатом, или Палатом, и находившийся с ним в родстве Михаил Палермский перешли на сторону законной власти и стали теснить его. Находясь в затруднительном положении, Евфимий посадил на корабли оставшуюся верною ему партию и отправился в Африку с намерением предложить эмиру Сиадет-Аллаху верховную власть над островом. Находясь в гавани Сузы, он вступил в переговоры с правительством эмира, которому предстояло решить важную проблему о военном походе в Сицилию и вместе с тем об открытой войне с Византийской империей.
Решение этого вопроса было предложено на обсуждение совета знатных в Кайруане. Главное затруднение заключалось в том, чтобы установить точку зрения на заключенный с Сицилией договор в 813 г.: можно ли считать его уже нарушенным, или нет. Против умеренной партии, которая советовала предварительно собрать точные данные о положении дел в Сицилии, выступил с решительным мнением кади города Абу-Абдаллах Асад, указавший, между прочим, на то, что в сицилийских тюрьмах и доселе томятся мусульманские пленники, что пророк завещал правоверным войну с неверными; его призыв к войне победил осторожных и колеблющихся. Означенный кади и ранее пользовался большим влиянием на эмира и имел известность первого знатока церковного и гражданского закона; по своему же званию кади Кайруана владел судебной и полицейской властью над мусульманами и пользовался влиянием во всех государственных делах. Общее мнение склонилось также в пользу того решения, чтобы военная экспедиция против Сицилии поручена была начальству кади Асада, и хотя соединение военного звания несовместимо было с положением кади, тем не менее, встретившееся затруднение было разрешено авторитетом Сиадет-Аллаха.
Таким образом, в гавани Сузы, где стояли суда византийского самозванца Евфимия, начала подготовляться морская экспедиция, подогреваемая высоким религиозным одушевлением. Собралось около 10 тыс. пехотинцев и 700 всадников — лучшая военная сила африканских арабов, — для посадки которых было заготовлено 100 морских судов. 14 июня 827 г. африканский флот отправился в Сицилию, на этот раз не с целью грабежа и наживы, а с намерением приобщить к исламу новую страну. Через три дня мусульманский флот пристал к Сицилии в гавани Мазара, к югу от Лилибея, где самозванец имел встретиться со своими сторонниками. Немедленно обнаружилась полная невозможность примирить интересы мусульманской и христианской партий. Предводитель арабского флота, охотно пользуясь услугами Евфимия и его приверженцев для выяснения своих ближайших задач в Сицилии, не мог, однако, предоставить ему самостоятельности и не соединял своего отряда с повстанцами против императорской власти. Вследствие чего скоро произошли недоразумения между Асадом и Евфимием. Против африканцев и их союзников на острове едва ли могла организоваться большая сила, которую должны были составить оставшиеся верными законному правительству гарнизоны городов и незначительная часть туземного ополчения под предводительством упомянутого выше Балата. Хотя арабские источники чрезмерно преувеличивают количество выступавших против Асада неприятелей и восхваляют его личную доблесть, но в сущности первое сражение Асада с христианами, окончившееся поражением последних, было столкновением с небольшим отрядом; все ведет к заключению, что Сицилия была в то время лишена военной защиты.
