Black Sabbath. Симптом Вселенной - Уолл Мик
— Я посмотрел на обложку и сразу в нее влюбился — девчонка на переднем плане, а посередине все такое черное! Я так и не прочитал то стихотворение, но сразу решил, что она просто убойная.
Упомянутое стихотворение было напечатано внутри раскрывающейся обложки, спрятанное в перевернутом кресте — еще один придуманный лейблом элемент упаковки, о котором группа узнала только сейчас. Белый стих был написан специально для обложки; начинается он так: «Все еще идет дождь, вуаль тьмы накрыла почерневшие деревья, которые, согнувшись от чьей-то невидимой жестокости, сбросили усталые листья…», и заканчивается так: «…у озера ждет молодая девушка, считая, что ее никто не видит, она улыбается, слыша далекий звон колокола и шум идущего дождя». А потом Симпсон поставил пластинку на проигрыватель, и ребята снова изумились, услышав начало: завывающий ветер, гроза, скорбный звон церковного колокола, а затем вступают гитары Тони, разрезая фоновый шум подобно топорам. Оззи чуть с ума не сошел.
— Я такой: ух ты! Мы прямо Pink Floyd!
Никто из них тогда не знал и не мог знать, что их пластинка — которую они сами впервые услышали с таким потрясением — станет одним из самых влиятельных рок-альбомов в истории. В то время критики были весьма скупы на похвалы, но Black Sabbath — конечно же, альбом они назвали именно так, следуя последней моде, а-ля Led Zeppelin и Deep Purple, вышедшие чуть ранее в том же году, — с годами стали считать краеугольным камнем для всего жанра хеви-метал. От артистов-новаторов вроде Metallica («без Black Sabbath не было бы Metallica», как однажды сказал мне Ларс Ульрих) и Nirvana, которую Курт Кобейн когда-то называл «смесью Black Sabbath и The Beatles», до самопровозглашенных подражателей вроде Мэрилина Мэнсона и Генри Роллинза. Позже даже звезды хип-хопа, которые хотели придать себе флер аутентичности — Ice-T, Busta Rhymes и покойный ODB (Ol Dirty Bastard), — рассыпались в похвалах Black Sabbath на сцене, в печати и даже на записях. Sabbath в первом альбоме удалось добиться не просто тяжести — это было нечто монументальное, совершенно изменившее правила игры. Альбом настолько отличался от всего, что было записано ранее, что сейчас по праву считается «Кумранскими рукописями» для хард-рока и хеви-метала.
Кроме монолитного заглавного трека, есть на альбоме и другие, не менее характерные композиции: например, Behind The Wall Of Sleep, название которой позаимствовано у Говарда Лавкрафта, из рассказа о некоем Джо Слейтере, пациенте сумасшедшего дома, который пробуждался ото сна, чтобы «парить в безднах пустоты, сжигая все препятствия, стоявшие на пути»; бурный рифф этой песни, казалось, взяли прямо из вскрытой вены. Группа продемонстрировала свою разностороннюю одаренность под конец песни, когда барабаны Билла Уорда улетают куда-то в космос, что так характерно для музыки Западного побережья США, а Гизер играет на бас-гитаре небольшое соло, которое на будущих американских версиях альбома назвали Bassically, но здесь, в оригинальном издании, оно звучит словно племенной ритуал призыва и без перерыва переходит в другую важнейшую песню альбома, N. I. B. Именно она практически стала шаблоном, вокруг которого строился тяжелый рок в начале семидесятых. Мощный, как поезд, блюз, какой обычно играли Cream, переходил в знаменитые сольные импровизации. Много лет эту аббревиатуру расшифровывали как Nativity In Black («Рождество в черном»), но на самом деле это было типично небрежное название для песни, вроде как посвященной любви дьявола к девушке. Группа дала ей имя Nib («Острие»), по одному из многочисленных прозвищ, которым остальные называли (не всегда с любовью) беднягу Билла Уорда — оно было вдохновлено его все удлинявшейся бородой, заканчивавшейся острым кончиком.
— Борода напоминала кончик пера, поэтому мы назвали песню Nib, — смеялся Гизер. — А потом я вставил туда точки, чтобы все казалось более таинственным…
Впрочем, в самой песне, в отличие от названия, никакого юмора нет.
— Это что-то типа нашей насмешки над любовными песнями. Мы ненавидели слушать такие песни, вот я и решил написать сатанинскую песенку о любви. Строчка «I’ll give you the moon and the stars» [7] звучала словно идеальная фраза для пикапа, потому что дьявол на самом деле может дать тебе и то и другое.
Возможно, самой впечатляющей песней была Sleeping Village, которая начиналась со зловещего бренчания акустической гитары и жужжания варгана. Оззи хрипло сетует: «Red sun rising in the sky…» [8], а спящая деревня просыпается под его ядовитыми лучами. Молчание, а потом одна из гитар Айомми снова поджигает трек, и начинается трехчастный инструментал, развивающийся от траурного до дьявольского, а затем, в облаке шума от заводящихся гитар, начинается следующая песня, возможно, самая лучшая демонстрация мощи Sabbath на всем альбоме — The Warning. Эту песню Эйнсли Данбара они заиграли в клубах буквально до дыр, и она стала «взлетной полосой» практически для всех песен в их репертуаре, но лишь здесь, на последнем треке дебютного альбома, мы слышим настоящую горькую сердцевину характерного саунда Sabbath, созданного ими в 1969 году. Песня звучит медленнее и куда более зловеще, чем оригинал Retaliation двухлетней давности, и длится почти в пять раз дольше. Шестидесятые были золотой эпохой для рок-музыкантов, которые брали существующий материал и превращали его в свой собственный — от энергичной версии битловской With A Little Help From My Friends, от Джо Кокера до мощнейшего кавера Джими Хендрикса на All Along The Watchtower Боба Дилана. Но Sabbath не просто вдохнули в старую песню новую жизнь: на The Warning они перестроили всю вселенную хард-рока и хеви-метала. Они сочинили собственное почти четырехминутное вступление (Sleeping Village), а потом прошли ту точку, где оригинал постепенно исчезает из виду и появляются новые горизонты, над которыми сгущаются тучи; Тони, Гизер и Билл по очереди солировали, словно пытаясь перещеголять друг друга. Если послушать последние восемь минут The Warning отдельно, то можно подумать, что это играет импровизационная джаз-группа — примерно те же области в то время исследовал Майлз Дэвис, и из его записей вырос альбом Bitches Brew. Только вот это были не сливки нью-йоркского джаза, которые выпендривались, чтобы потом сказать «Ну вот, теперь ты убедился, что я круче», а «четыре олуха из Бирмингема», как их окрестил Оззи, которые играли все, что придет в голову, и их было не остановить. Даже продюсер Роджер Бэйн в конце концов перестал подавать им знаки и разрешил Тони солировать еще 18 минут. Когда все закончилось, музыканты не смотрели друг на друга. Они просто собрали аппаратуру и уехали, словно стыдясь того беспорядка, который устроили в студии.
Даже более легкие песни альбома все равно звучали как что-то совсем другое, что-то тяжелое. Это были The Wizard, стаккатный психоделический ритм-энд-блюз, оставшийся со времен Earth, где губная гармошка Оззи звучит словно сирена, а текст Гизера появился благодаря его увлечению Толкиеном (сам «чародей» — это, конечно же, Гэндальф), и Evil Woman, которая провалилась как сингл, но ее все равно решили включить, чтобы заработать хоть немного денег для Fontana на тот невероятный случай, если кто-нибудь купит альбом.
Бэйну понадобился целый день, чтобы отредактировать, свести записи и превратить их в законченный альбом. Он проделал это настолько хитроумно, что последние взрывы шума, завершавшие первую сторону пластинки, завершили затем и вторую.
Четверка была изумлена, впервые подержав свой первый альбом в руках и послушав его, но впереди их ждал еще больший шок. Альбом Black Sabbath вышел в пятницу, 13 февраля 1970 года — этот пиар-ход тогда не привлек вообще ничьего внимания, но позже его отмечали постоянно, словно дата действительно стала знамением. И он сразу же попал на двадцать восьмое место в британских чартах. На него никто не писал рецензий, на британском радио он прозвучал лишь благодаря усилиям Джона Пила, этого неустанного помощника новичков, а о группе почти ничего не знали даже в родном Бирмингеме. Но у группы повсюду, кроме Лондона, были настолько преданные фанаты, что в то время, когда альбомы стали внезапно продаваться лучше синглов, Black Sabbath практически случайно попали в струю, оказавшись в авангарде нарождавшейся рок-аудитории, которая покупала только «альбомно-ориентированные» группы. Led Zeppelin добились похожего успеха всего год назад, а Uriah Heep — спустя несколько месяцев после альбома Sabbath. Модную музыкальную прессу застали врасплох — и они так и не простили все эти группы за то, что оказались в таком положении. Если фанаты, ходившие на их концерты в Мидлендсе и других местах, играли, по выражению лондонской прессы, на опережение, то это, должно быть, значило, что сами по себе эти группы ничего не стоят. По крайней мере, именно так работала их извращенная логика. Тем временем альбомы Black Sabbath продолжали продаваться, и они вдруг стали играть в клубах все большего размера.
