Михаил Швецов - Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига
Да, массовое уничтожение надписей на памятниках, «подправка» следов прошлого, скорее всего, началось вместе с прибытием экспедиции Наполеона. «Уничтожали следы русско-турецкой династии мамелюков» [6*].
ФН там же пишут: «Сегодня огромные каменные сооружения Египта отодвинуты скалигеровской хронологией в ветхую древность, поэтому у здравомыслящих исследователей давно возник естественный недоуменный вопрос. Как же смогли «древние» египтяне за несколько ТЫСЯЧ ЛЕТ ДО НАШЕЙ ЭРЫ возвести чудовищные каменные сооружения, — пирамиды, обелиски, сфинксы, статуи, храмы, — при помощи якобы примитивнейших орудий (каменных топоров, деревянных клиньев, тростниковых верёвок и т. д.)? Кстати, европейцы в ту эпоху якобы вообще ещё не покинули холодных пещер и диких лесов.
Например, Хорхе А. Ливрага писал: «Значительную часть наиболее крупных памятников Египта … на самом деле невозможно было возвести теми способами и из тех материалов, которые, как считается, были использованы при постройке… Не знаем мы и того, как египтянам удавалось СВЕРЛИТЬ С ТАКОЙ ЛЁГКОСТЬЮ САМЫЙ ТВЁРДЫЙ ДИОРИТ для своих каноп… А между тем эта лёгкость ДОКАЗЫВАЕТСЯ результатами измерений глубины проникновения режущего инструмента в материал ЗА ОДИН ОБОРОТ».
Выдвинем гипотезу. Так как, согласно нашей реконструкции, почти все эти сооружения создавались в XIV–XVII веках НАШЕЙ ЭРЫ, то использовалась, естественно СТАЛЬ. ВОЗМОЖНО, С АЛМАЗНЫМИ НАКОНЕЧНИКАМИ СВЁРЛ.
Наша гипотеза находит косвенное подтверждение. «Нередко упоминают о СТАЛЬНОМ долоте, найденном в наружной каменной кладке пирамиды Хуфу (Хеопса, начало XXX в. до н. э.); однако, наиболее вероятно, — тут же начинает успокаивать разволновавшегося читателя Микеле Джуа, — что этот инструмент попал туда В ПОЗДНЕЙШУЮ ЭПОХУ, когда камни пирамиды растаскивали как строительный материал».
Добавлю: ещё одна, воочию, гипотеза ad hoc.
Значит, пирамида современной истории, скорее всего, уже восстановлению не подлежит.
Теперь, давай, посмотрим, как научные дискуссии закончились новой победой наследников Реформации и отдались эхом в художественно-публицистической литературе для народа. Передо мной книга-катехизис, книга-агитка Брукнера за «правильный» образ мышления в египетской истории [92*]. Цель этой и подобной ей книжек — внушить читателю мысль, что Шампольон — гений, а Наполеон — авангард Запада в борьбе с тёмными силами Востока. Но начинается она весьма забавно. Много-много места уделяет автор агитки (аж, 60 страниц) так называемым грабителям могил, которые, якобы, во все века уничтожали и оскверняли памятники в честь бывших повелителей. Они же, якобы, стаскивали в какое-нибудь одно погребальное место мумии разных фараонов, живших на тысячи лет друг от друга (по скалигеровской хронологии). Читатель сразу должен прочувствовать, что воры и осквернители праха и есть те самые люди, которые мешали и мешают учёным знать истину. Автор другого издания посвятил разграблению египетских исторических ценностей даже целую книгу [93*].
Если бы всё было именно так, то об этом не стоило бы и писать: воры были всегда. Но эти книги имеет целью скрыть от незатейливого читателя подлинную правду: Шампольон и солдаты Наполеона пришли в Египет ради уничтожения следов ордынского правления. Ведь надписи на памятниках «древнего» Египта рассказывают о средневековой истории Европы[6*]!
Брукнер делится сведениями об открытии Картером захоронения Тутанхамона, тело которого было погребено в нескольких вставленных друг в друга гробах из чистого золота. (Но лишь ФН поняли значение подобного факта: это так похоже на русскую матрёшку! К тому же сходных аналогов нет в мире, да, и золота больше, чем в России не было нигде). Автор заваливает читателя давно сфабрикованными ложными идеологическими штампами: мамелюки — дикари (читай: их надо уничтожать как тормоз прогресса), Наполеон — долгожданный наследник Александра Великого, иероглифы — неразгаданная загадка. Так он готовит почву для появления на сцене книжной истории Жан-Франсуа Шампольона.
Оказывается, ещё, будучи школьником, он освоил греческий, латинский языки, упражнялся в переводах древнееврейских текстов. Изучал сирийский, арамейский, арабский и коптский языки с большой настойчивостью. В тринадцать лет он поражал всех своей жаждой знаний, читал сочинения античных историков. Работы Гораполлона ему тоже были знакомы, — значит, он уже мог понимать египетские иероглифы! Так почему же вдруг европейские учёные возложили на Шампольона лавры первопроходца иероглифики? В 17 лет он написал книгу о Египте и стал членом Академии в Гренобле. Его слава росла не по дням, а по часам. Когда же он очутился в Египте, то мог начать писать его историю уже не только на бумаге, но с молотком и зубилом — чтобы она посильней отличалась от той, которую знал Гораполлон. Но об этом-то автор и не сообщает. Зато поёт хвалу чудо-инструментам из бронзы, якобы, используемым «древними» при строительстве всех культовых сооружений: ещё одна гипотеза ad hoc, которую при известной смелости мог бы развеять не только сегодняшний, но и школьник из позапрошлого века. Знай: люди очень внушаемы. Если учитель говорит и пишет «люминий», то это и будет правильно для послушного ученика. Но не надо думать, что Шампольон был злодеем-одиночкой. Вовсе нет. Он стал лишь исполнителем чужой (читай: масонской) воли, которая посягнула на наше с тобой прошлое. Об этом Брукнер также забыл упомянуть. Зато поведал великий Бальзак: даже выдающиеся или публичные люди могут быть марионетками в руках закулисных кукловодов («Утраченные иллюзии»).
14 мая 2013 г.Надо сказать, что политическое и научно-историческое открытие Египта так или иначе связано с именем его завоевателя в конце XVIII века, Наполеона I. Зачем же для этого приходить туда обязательно с оружием? Считается, что он рассматривал эту страну как перевалочную базу на дороге в Индию, да и сам об этом писал [94*]. Почему же он взял с собой гражданских лиц, 175 учёных и художников, а также всю мыслимую и известную литературу о стране на Ниле? Известнейший немецкий публицист так объяснил [95*] намерения Бонапарта: «Это был вызов человека Запада мировой истории». Вряд ли на самом деле это что-то объясняет. Но Керам, ранее снискавший себе популярность весьма достоверным описанием культурно-исторической жизни американских индейцев [96], в книге о Египте, кажется, грешит против истины, оставаясь довольным собой. Он приводит много интересного фактического материала, но выводы и суждения сформировались не на его рабочем столе, а кем-то навязаны. И эти кто-то и дали ему заказ ещё на один бестселлер. Однако вернёмся к Наполеону.
Это он, во многом, определил выводы Керама, но и сам находился в плену тех же ложных и чужих идей, определивших дорогу в Африку. Книга «Египетский поход» явно вышла не из-под пера учёного или писателя. Её делал солдат. Поэтому она так походит на пространную штабную сводку. При чтении становится понятным, что её не мог написать человек по имени Бонапарт, так утончённо многажды изваянный «придворным» живописцем Давидом и художником картины, взятой издателем на обложку книги: стройный, длинноногий, нежный и справедливый мудрец. Скорее, автору «Египетского похода» подошло бы его собственное изображение на литографии Г. Дельпьера (1826 г.), хранящейся в Российской национальной библиотеке (Санкт-Петербург). Проще же её те найти в издании А. Дюма, которое мы цитировали выше [71], и в моей библиотеке. Здесь Бонапарт представлен совсем маленьким, коротконогим, узкоплечим, изнеженным толстячком, с жёстким выражением губ — подобной физиономией могут похвалиться и пермские милиционеры, выросшие в деревне, в семьях алкоголиков или дебоширов. Говоря проще — лица-то и нет.
Ты спросишь, а почему те знаменитые художники были столь неточны в существенных деталях? Скорее всего, потому, что они были если не зачинателями, то славными продолжателями жанра в живописи, бурно расцветшего при Советской власти и называвшегося социалистическим реализмом. Это такая форма в искусстве, когда желаемое тирану требуется выдавать за действительное, единственно узаконенное на подражание и существование. Да и сам Бонапарт там, где речь в его книге шла о военных операциях с указанием количества и названия полков, легко сходит с путей реальности и чеканит какую-то другую, неведомую ему самому. Потому что создание фантома было важнейшей целью похода, о которой он нигде не проговорился.
Самого себя он представляет триумфатором победы («которого не судят») и другом народа, вторгшегося в чужую страну ради одной ясной цели — уничтожения рода мамелюков (т. е. наших с тобой предков, правивших Египтом несколько сот лет). Даже обещает при случае принять ислам. Он тщательно описывает жизнь приморских городов на Средиземном море: Розетта, Дамьетта, Яффа, Газа, их снабжение и численность населения. Вот только с так называемым палестинским Иерусалимом и его «коренными» жителями евреями получается неясность, проистекающая от недоговорённостей. Вся его данность состоит из намёка на реальность: оказывается, город «лежит в развалинах, а порт обмелел» (с. 222). Но известен вопрос, поставленный ФН: «А был ли город?» Может ли мелководье считаться бывшим портом, а развалины — бывшим Иерусалимом?
