Фаина Гримберг - Рюриковичи или семисотлетие «вечных» вопросов
Возможно сделать осторожный вывод о том, что вследствие церковных гонений на народную светскую культуру культура эта развилась в формы низовые, табуированные, обсценные (т. е. «непристойные»)…
Не так-то просто говорить о древнерусском язычестве. Первые «русы» — «пришельцы» — принесли свои скандинавские культы; в захоронениях найдены, например, амулеты, имеющие отношение к почитанию бога-громовержца, «молоточки Тора». Впрочем, у скандинавского Тора был аналог — древнерусский Перун. Ибн-Фадлан рассказывает о том, как «русы» поклоняются деревянным столбикам (вероятно, наподобие античных «герм»), символизирующим богов. Древнерусская летописная традиция зачастую смешивает славянских и угро-финских жрецов языческих божеств, и те и другие именуются «волхвами». Никаких подробных описаний древнерусских языческих божеств и их культов мы не имеем; и это понятно, летописцу-христианину было бы недостойно, непристойно и даже и мучительно о подобном писать. А вот что пишет Н. И. Толстой в предисловии к энциклопедическому словарю «Славянская мифология»: «Собственно славянские мифологические тексты не сохранились: религиозно-мифологическая целостность «язычества» была разрушена в период христианизации славян. Возможна лишь реконструкция основных элементов славянской мифологии на базе вторичных письменных, фольклорных и вещественных источников». До нас дошли имена некоторых божеств: Перун, Велес, Дажьбог и т. д. Можно предположить, что они имели достаточно развившиеся культы. Известно свидетельство Повести временных лет о брошенном в волны Днепра при крещении киевлян «идоле» Перуна; вероятно, это была большая деревянная скульптура с элементами золочения, серебрения; брошенная в воду она плыла…
И, говоря о древнерусской мифологической системе, о возможности ее реконструкции и изучения, нельзя не упомянуть о труде Андрея Сергеевича Кайсарова «Славянская и российская мифология». А. С. Кайсаров — один из первых серьезных и добросовестных исследователей «русского язычества». Он получил образование в Германии, преподавал в университете в Дерпте. «Славянская и российская мифология» написана на немецком языке, впервые книга была издана в 1804 году в Геттингене. На русском языке была издана в 1807 и 1810 годах (перевод Андрея Аллера). Автору было чуть более двадцати лет. Небольшое его сочинение представляет собой попытку энциклопедического словаря с добросовестно написанной вступительной частью. А. С. Кайсаров участвовал в войне с Наполеоном и погиб в 1813 году близ немецкого городка Гайнау в возрасте тридцати лет.
Для того чтобы оценить труд Кайсарова, нужно, конечно, сравнить то, что пишет он, с писаниями современных ученых. Вот, например: «Конечно, встречаются нам инде немногие и притом весьма рассеянные известия, которые однакож сообщают то одни только имена, то недостаточные и темные повествования. Тут нужен дух опытного критика, чтобы из этого хаоса образовать нечто целое». Это написано юношей в начале XIX века! Но ведь, в сущности, то же самое пишет опытный ученый Н. И. Толстой в конце века двадцатого… Или вот о Бабе Яге: «Древнейшие русские повести (сказки? — Ф.Г.) описывают нам ее гнусною, сухощавою старухою, высокого росту, с костяными ногами, и пр., и пр., и пр.! Экипаж ее совершенно соответствовал красотке, которая в нем ездила: это была ступа, которую богиня погоняла пестом железным, находившимся у ней в руках.
В тех же сказках замечательны еще следующие стишки:
Баба Яга,
Костяная нога,
В ступе едет,
Пестом погоняет,
След помелом заметает…».
С тех пор прошло почти двести лет; изменилась методология, сформировался семиотический подход к изучению фольклора; но нельзя сказать, что о той же Бабе Яге с тех пор собрано намного больше сведений; нет, невзирая на все фактические погрешности и неточности, работа молодого Кайсарова интересна и сегодня…
Здесь стоит отметить, что на формирование у Кайсарова интереса к «дохристианским национальным корням», настоящего научного интереса, несомненно оказало влияние современное его учению в Геттингене движение общественно-политическое за объединение немецких княжеств в «единую Германию»; этому движению человечество обязано многими и многими интересными культурными явлениями: от возникновения самого понятия «фольклор» и начала фольклористических исследований до немецкого национал-социализма включительно; впрочем, мы об этом еще будем говорить в связи со «Словом о полку Игореве»…
Итак, мы теперь примерно представляем себе наших персонажей. Вернемся же непосредственно к истории правления первых Рюриковичей. Полулегендарного Рюрика сменил Олег-Хельги, которому удалось захватить южнославянский город Киев, провозглашенный «матерью городов русских». Вероятно, «русы» для Хельги еще были «нордманнами», но впоследствии это выражение «матерь городов русских» применительно к Киеву обрело настоящий древнерусский смысл.
Сам Киев («Кияба» арабских источников) очень интересен и во многом загадочен. Так, согласно Повести временных лет, Олегу-Хельги пришлось бороться за Киев со своими же «коллегами» — варягами Асколдом и Диром, которые также принадлежали к дружинной корпорации Рюрика и правили Киевом. Сведения об Асколде и Дире противоречивы; их поход на Константинополь, убийство их Олегом, хитростью заманившим их на корабль, — все это, возможно, уже фольклорное, легендарное переосмысление каких-то реально происходивших событий. Но, вероятно, достоверным следует считать то, что Киев в качестве довольно обширного по тем временам укрепленного славянского поселения существовал «до прихода варягов». Повесть временных лет содержит характерный легендарный мотив о трех братьях — основателях города-государства и их сестре. В этой мифологеме, то есть в древнерусском ее варианте, явно «выпал» еще один, «четвертый» персонаж — божество или герой, с которым «сестра» сочетается ритуальным браком. Патриархальный свадебный обряд, вероятнее всего, возник из обряда «посвящения в правители»; отсюда — сохранившиеся надолго «ролевые» обозначения молодых супругов как «царя и царицы», «короля и королевы»; украшения наподобие венцов на их головах и т. д.; на одном из своих этапов подобная обрядность предусматривала роли «сестры-невесты» и «братьев» — охранителей ее девственности… К сожалению, в загадочном «киевском варианте» многое, вероятно, не будет разгадано никогда; и прежде всего, имена персонажей. Так, неясно происхождение имени Щек, не прояснено, что же такое «Хорив». Лучше обстоят дела с именем «самого главного брата». «Кий» — славянское «молот», «дубина». Что же касается их сестры по имени Лыбедь, то здесь возможно признать достоверным только то, что имя явно славянское, но не имеет ничего общего с известной красивой птицей… Повесть временных лет говорит о том, что Кия называли «перевозчиком через реку»; и сообщив это, летописатель возражает, что «перевозчик» не может быть правителем. Подобное возражение — явное доказательство отдаленности во времени «первого, славянского Киева» от начала древнерусского летописания. О чем, в сущности, может свидетельствовать наименование Кия «перевозчиком»? Именно о том, что он был правителем. В сущности, «держать перевоз» и есть одна из первичных функций «князя», «вождя». Именно при переправе через водную артерию, на воде, люди особенно беззащитны; здесь легко осуществить нападение с берегов и из засады; та же Повесть временных лет сообщает об «умыкании» женщин именно «у воды». «Держать перевоз», «быть перевозчиком через реку» — и означало контролировать переправу, обеспечивать безопасность судам, исключать нападения. За это обеспечение безопасности взимались те или иные разновидности пошлины (древнерусское «мыт»)…
Таким образом, можно считать достоверным, что «варягам» пришлось бороться и друг с другом, и (как на севере, так и на юге) с местными славянскими правителями, уже существовавшими в условиях «раннегородской» цивилизации, фактом подобной борьбы является и конфликт Ольги-Хельги, жены Игоря, с древлянским правителем Малом. Но прежде чем говорить об этом конфликте, надо сказать и об Игоре-Ингварре, наследовавшем Олегу. Нам фактически ничего не известно о его правлении, летопись упоминает лишь его походы все на ту же Византию в середине X века. Походы эти были удачными; вероятно, захвачено было много добычи, что, возможно, и побудило правителя-полководца титуловаться Ингварром, то есть «находящимся под покровительством Ингвио, божества богатства и изобилия». Один из этих походов привел к заключению договорных отношений с Константинополем. Судя по именам, приведенным в византийских источниках, среди приближенных Игоря еще преобладают «лица скандинавского происхождения». Каким образом Игорь был связан с Рюриком? В сущности, уже невозможно это установить; но версия о том, что он мог быть сыном Рюрика — явно позднего происхождения, она как бы выпрямляет генеалогическое древо Рюриковичей. А вот с Олегом Игорь, вероятно, связан через свою супругу Ольгу-Хельгу. Она и Олег — одного происхождения, Олег устраивает брак Игоря.
