Никифор Вриенний - Исторические записки (976 – 1087)
Когда эти были уже не далеко друг от друга, – наемники и неприятели начали переговариваться между собой, – и вдруг все наемное войско, под начальством Папаса, перешло к неприятелю и, соединившись, они пытались окружить войско кесаря. Сюда же с отборной частью своей фаланги прибыл и Русель. При этом нападении варваров произошла сильная битва, и многие пали с обеих сторон. Переломав копья, враги обнажили мечи и, сражаясь вблизи, друг другу наносили раны.
15. Когда битва, таким образом, шла, командовавший задним отрядом (арьергардом) видя, что наемники перешли к неприятелю и стараются окружить предводимую кесарем фалангу должен подать помощь; а он отступил со своими силами, хотя был человек храбрый, что доказал во многих случаях. Пользуясь этим, враги безбоязненно окружили войска кесаря. Находившиеся при нём варвары в продолжение некоторого времени стояли твердо, поражая неприятеля, они и сами были поражаемы им; но когда увидели, что на них нападают спереди и сзади, начали приходить в замешательство. Кесарь своим бесстрашием подкреплял их дух, и они держались, сколько было сил; но вскоре изнемогли и уже не в состоянии были отражать нападавших; потому что большая часть из них была убита. Тогда он, не хотевший даже теперь спасаться бегством, взят был в плен.
Между тем одолеваемый неприятелем, обратился в бегство и отряд Андроника. Но сам Андроник, хотя весь покрыт был ранами (ему нанесены были смертельные раны), все еще ездил и искал отца. Узнав же, что отец его взят в плен, он при всей возможности спастись, так как был уже вдали от стрел и места битвы, предпочел своему спасению подвергнуться за отца опасности, и потому, поворотив лошадь, устремился в середину врагов и перебил многих из них мечом; а когда был уже недалеко от кесаря, – сделался просто неудержимым и не походил на человека смертного, но казался бессмертным и бесплотным. Не смотря на то, что поражали его копьями, он был неустрашим: одних убивал, других прогонял, стараясь пробиться туда, где находился плененный отец его. Враги, видя неудержимую стремительность юноши, сбежались все и, одни стрелами, другие длинными копьями поражали его лошадь и его самого, пока, наконец, покрытый ранами конь повалился на землю вместе с всадником. Тогда варвары, окружив его, хотели сорвать с него шлем и мечом отрубить голову храброго мужа. Но кесарь, оттолкнув державших его, бегом устремился к нему, упал на своего храброго сына в изнеможении от множества ран, и дав знать варварам, – кто это, спас от неминуемой смерти.
16. Таким был конец битвы между ромеями и изменниками кельтами около Сангарского моста.
Возгордившись победой, варвар обошёл прилежащие к Сангарии города, и все покорил себе; потом, пришедши в Вионию, где был кесарев дворец и довольно укрепленный замок, построенный у подошвы Софона, расположился отдыхать на тамошних полях и стал думать, как бы завоевать себе ромейское царство. Между тем кесарь был у него в чести, и видя, что сын его, храбрый Андроник, сильно страдает от ран, окружил его всей заботливостью. Смотря на такие страдания своего сына, кесарь сокрушался скорбью, болезновал сердцем и стал просить Руселя отправить его в столицу. Русель согласился, потребовав, однако, в заложники старших сыновей Андроника, и по прибытии их, отправил отца домой. Там получил он надлежащее лечение, а Русель между тем сыновей его держал в крепости в качестве пленников. В это время сделали нечто достойное памяти дядьки их (сыновей). Часто ходил к ним один из тамошних земледельцев. Сблизившись с ним, они спросили его, знает ли он дорогу в Никомидию, и уверившись, что знает так хорошо, что даже ночью и не по дороге, может пройти между горами и дойти до Никомидии, задумали дело умное и вместе смелое – тайно через ворота вывести детей, когда стражи ночью уснут, и спасти их бегством. Проводником он избрали этого самого земледельца и убедили его к тому обещанием денег. Выбрав ночь темную и безлунную, похитив ключи от ворот, они выпустили его из крепости и велели ему дожидать себя недалеко от ворот, а сами, оставаясь внутри, наблюдали за стражами. Когда же все они заснули, дядька старшего из сыновей, миловидного Михаила (имя дядьки было Леонтакий), евнух, человек расторопный, разбудил дитя, объяснил ему дело, отворил ворота и вывел его, а другой дядька между тем сказал, чтобы и он поспешил разбудить и вывести своего мальчика. Тот действительно поспешил, но ему не посчастливилось. Когда он сходил вниз – на лестнице что-то затрещало.
Услышав треск, стражи вскочили и стали разыскивать, что это такое… Дядька предварил их ответом, что дитя выходило помочиться; но они начали еще заботливей спрашивать и исследовать о Михаиле. Отчаявшись (в усилиях) и боясь, чтобы не поймали и того, который убежал, дядька, оставшись внутри, стал отвечать на вопросы громким голосом. Тогда находившиеся вне – дядька и проводник, – услышав смятение, схватили мальчика и, попеременно неся его на плечах (он был очень мал возрастом), побежали изо всех сил. Итак, они убежали, а стражи потребовали огня и вошли в комнату, в которой стояли кровати мальчиков. Когда же увидели, что кровать бежавшего пуста, тотчас, кто сколько мог начали бить дядьку, стараясь узнать, где другой мальчик с его дядькой. Эти побои он вынес мужественно и ничего не сказал о своем замысле. Варвары дошли до такой ярости, что палкой перебили ему бёдра.
Надобно было видеть терпение этого евнуха, слабого телом, но с мужественной, как оказалось, душой, достойном похвал выше всякого выражения. Отчаявшись допытаться, варвары приготовили лошадей и послали погоню. Между тем как это происходило, добрый проводник, уподобляясь овце, бывшей некогда проводником Иакову, взяв этого нового Иосифа и умнейшего его дядьку, далеко уклонился от дороги и, взойдя на одну гору, заросшую лесом, наблюдал оттуда за своими преследователями: – их они видели, а сами не были видимы. Когда же те преследователи, перейдя через гору Софон, и дойдя до равнин Никомидии возвратились назад, – беглецы, видя их возвращение, сошли ночью с горы и к рассвету пришли в Никомидию. Так удалось спастись одному из заложенных внуков кесаря. Но об этом после.
17. Узнав о поражении ромейского войска и о том, что взяты в плен оба – и дядя кесарь, и сын его, начальник войска Андроник, василевс Михаил был весьма озабочен и послал последнего из сыновей кесаря, Константина Дуку, о котором мы упоминали прежде – человека смелого и храброго, с приказанием переправиться через Пропонтиду и собрать оставшееся от битвы войско. Этот, не будучи в состоянии перенести равнодушно несчастье отца и брата, скрежетал зубами как лев, и видно было, что он с усердием берется за дело. Вечером, простившись с василевсом, пошёл он домой, чтобы приготовиться (в путь); но к полуночи сильно заболел и подвергся невыносимым страданиям: призваны были лучшие врачи; но их искусство не принесло никакой помощи больному и к утру он скончался. Это было прибавлением к несчастьям кесаря.
Между тем варвар, получив еще больше смелости, задумал дело замысловатое, хотя конечно не о Господе. Это дело было – провозгласить ромейским василевсом кесаря и, обойдя с ним города, покорить их себе. Таким способом надеялся он снискать расположение и сильных людей столицы. Знаменитый кесарь сперва негодовал на это, сильно скорбел и, по поговорке – употреблял все меры, чтобы избежать этой драмы: но когда варвар двинул его на этот пост против его воли, – он принялся за работу жертвенно, сносился тайно с жителями города (столичного) и почти всех расположил в свою пользу, потому что всеми был любим, как человек, украшенный всевозможными доблестями и превосходивший честностью прочих людей того времени; и если бы не воспрепятствовало тому божественное промышление, легко овладел бы царским скипетром. Это обстоятельство побудило евнуха Никифора поусерднее взяться за государственные дела, что бы уничтожить замыслы (Руселя и кесаря); но, не надеясь на содействие ромейских войск, он отправил послов к туркам и убедил Артуха,[96] находившегося тогда у восточных пределов (империи), – предпринять против них войну, склонив его к тому деньгами и обещаниями. Артух (это был вождь сильный) выступил против них в поход с многочисленным войском.
18. Узнав, что турки выступили, и что Артух с бесчисленным множеством войск идет против них, – кесарь и Русель перешли через гребень горы, на которой находились крепость и по близости царский дворец (название крепости было Метаволи), и отыскав у подошвы Софона ровную и продолговатую долину, расположились на ней лагерем. Эту узкую долину избрали они, боясь, как бы небольшой отряд их не был окружен и истреблен многочисленным неприятелем; а вытекающая из Софона речка служила им вместо ограды. Артух быстро переправился через Сангарий и поспешил к Метаволи, но не находя здесь кесаря и Руселя, вслед за ними и сам перешёл тамошние теснины, потом, взойдя на вершину горы, называемой Мароксос, расположился станом и оттуда наблюдал за неприятелем, стоявшим недалеко от места, которое известно под именем Трисеи. Артух тотчас начал нападать на них и, сперва, бросал стрелы с окрестных высот, потом, разделив свое войско на три отряда, пытался окружить дружину Руселя и кесаря. Но с тыла неприятели не могли подойти к ним, потому что препятствовала гора, с трех же прочих сторон турки сильно налегали и старались разорвать латинскую фалангу.[97] Малочисленные ромеи, теснимые многочисленным войском турок и теряя лошадей, отовсюду поражаемых стрелами, решились, наконец, вдруг выйти против неприятелей, чтобы поразить их быстрым натиском конницы. Итак, собравшись все и сомкнувшись в ряды, они понеслись стремительно.
