Александр Широкорад - Портреты Смутного времени
И за то великое изменное дело Махайло Нагой з братьею и мужики углечане по своим винам дошли до всякого наказанья. А то дело земское, градское, в том ведает бог да государь царь и великий князь Федор Иоаннович всея Руси, все в его царьской руке, и казнь, и опала, и милость, о том государю как бог известит.
А наша должная молити господа бога, и пречистую богородицу, и великих русских чюдотворцов Петра, и Алексея, и Иону, и всех святых о государе царе и великом князе Федоре Иоанновиче всея Руси и о государыне царице и великой княгине Ирине о их государьском многодетном здравии и о тишине межусобной брани».
На основании патриаршего приговора царь Федор приказал схватить Нагих и угличан, «которые в деле объявились», и доставить их в Москву.
Еще раз отмечу, репрессии в Угличе начались только после вынесения соборного приговора, а до этого комиссия Шуйского никого и пальцем не тронула. Есть и еще любопытная деталь, которую почему-то игнорируют наши историки. Многие «активисты» Нагих, как, например, тот же холоп Михаила Нагого Тимофей, до завершении следствия бежали из Углича. Угличане, оставшиеся в городе, были наказаны в соответствии со степенью участия в убийствах. Всего было наказано несколько десятков человек, одним отрубили голову, другим отрезали язык, а остальных сослали в Сибирь. Был «наказан» даже колокол в церкви у Спаса, в который бунтовщики ударили в набат. Колокол публично высекли плетьми, отрубили ухо, вырвали язык и отправили в Сибирь, где он был записан «первоссыльным неодушевленным».
Братьям Нагим заодно с убийствами у Угличе навесили поджоги домов в Москве летом 1591 года. По совокупности преступлений их разослали «по городам». Марию Нагую «за недосмотрение за сыном» отправили в Николовыксинскую пустынь (монастырь), где она была пострижена под именем Марфы. Позже ее перевели в Горицкий Воскресенский женский монастырь на реке Шексне.
Собственно, на этом угличская история и закончилась. О смерти царевича Дмитрия все забыли, тем более что в сентябре 1591 года царица Ирина вновь понесла. На сей раз ей удалось доносить ребенка. Если бы ей удалось родить здорового сына, то об инциденте в Угличе в многотомной «Истории России» Соловьева остался бы один абзац. Но, увы, 26 мая 1592 года у царя Федора родилась дочь, названная Федосьей. Она часто болела и умерла 25 января 1594 года. Через несколько лет и ее сделают жертвой «коварного» Бориса.
В начале 90-х годов XVI века власть Бориса Годунова значительно возрастает. Если в 1584-1586 годах он был «первым среди равных» бояр, то к 1593 году он становится неограниченным властителем. К 1595 году официальный титул Бориса Годунова приобрел следующий вид: «Царский шурин и правитель, слуга и конюший боярин и дворовый воевода и содержатель великих государств — царства Казанского и Астраханского». Такого титула никто и никогда не имел и не будет иметь в Московском государстве.
Борис Годунов стал крупнейшим землевладельцем в России. В начале 1587 года царь Федор пожаловал Бориса богатейшей вотчиной Вагой, а затем Комарицкой и другими волостями. Борис, как конюший и правитель, бесконтрольно распоряжался всей казной Московского государства.
Усилению власти Бориса способствовали также его успехи во внешнеполитических делах.
В январе 1590 года многочисленное русское войско двинулось к шведской границе. При войске находился сам царь Федор Иоаннович. Воеводами были: в большом полку — князь Федор Мстиславский, занимавший после ссылки отца первое место между боярами; в передовом полку — князь Дмитрий Хворостинин. При царе, в звании дворовых или ближних воевод, находились Борис Годунов и Федор Никитич Романов.
Русские войска взяли крепость Ям. Князь Хворостинин разгромил у Нарвы двадцатитысячное шведское войско под командованием Густава Банера. Остатки войска были осаждены в Нарве. Хотя противнику и удалось отбить приступ русских к крепости, шведское командование сочло нецелесообразным продолжать войну.
25 февраля 1590 года в лагере русских под Нарвой шведский фельдмаршал Карл Хенрикссон Хорн подписал перемирие сроком на один год. По условиям перемирия шведы возвращали русским крепости Ям, Ивангород и Копорье. Шведы предлагали окончательный мир, но русские основательно мириться без Нарвы не хотели.
Перемирие со шведами не продержалось и девяти месяцев. В ноябре 1590 года шведы внезапно напали на крепость Иван-город, но были отбиты. В декабре шведские отряды «пожгли села близ Яма и Копорья».
Летом 1591 года против шведов в Эстляндию была выслана сильная рать, большим полком которой командовал воевода Петр Никитич Шереметев, а передовым полком — князь Владимир Тимофеевич Долгоруков. Шведам удалось разбить передовой полк, а Долгорукова взять в плен.
Летом того же 1591 года несколько шведских судов начали грабить берега Белого моря, но получили отпор и ретировались.
В октябре-ноябре 1592 года русские войска впервые за много лет начали наступление в Финляндии. Они подвергли огню и мечу территорию от Выборга до Або (Турку).
В ноябре 1592 года умер шведский король Юхан (Иоанн) III. На престол взошел Сигизмунд III Ваза, который уже был королем Польши с 1587 года.
Русское правительство во избежание долговременной войны со Швецией и Польшей вынуждено было пойти на уступки новому королю. Говоря «правительство», мы подразумеваем Бориса Федоровича Годунова, который постепенно становился фактическим правителем государства. Слабоумный же царь Федор практически не вмешивался в вопросы внешней политики России.
18 (27)[11] мая 1595 года у мызы Тявзин на реке Нарове, к северу от крепости Нарва, был подписан Тявзинсий мирный договор. Согласно условиям договора:
— Россия уступает Швеции княжество Эстляндское со всеми замками: Нарва, Ревель, Вейсенштейн, Везенберг, Падис, Тольсборг, Нейшлот, Боркгольм, Гапсаль, Лоде, Леаль, Фикал.
— Швеция возвращает России замок Кекскольм (Корелу) с уездом и признает принадлежность русскому государству Ивангорода, Яма, Копорья, Нотебурга, Ладоги. Обязуется не нападать на Псков, Холмогоры, Кольский острог, Сумек (Сум-посад), Каргополь и Соловецкий монастырь.
Тявзинский договор давал определенные гарантии для транзита товаров в Россию и из нее, но лишал Россию возможности строить флот и порты на Балтике. Так, Выборг и Ревель открывались свободно для русского купечества, а Нарва — для шведского купечества, но не для иностранцев. Торг мог вестись только на нарвской стороне, но не на ивангородской. Для русских купцов взаимно открывались города Швеции, Финляндии и Эстляндии для торговли в соответствии с существующими пошлинами. Для всех иностранных купцов и судов Нарва должна быть закрыта. Русские не имели права создавать порты в городах Ингерманландии, например, в Ниене и Луге.
В целом мир оказался не выгодным для России и был следствием грубых просчетов наших дипломатов. Протестантская Швеция и католическая Польша физически не могли управляться одним монархом. Шведы испугались контрреформации и восстали против короля Сигизмунда III. Во главе восстания стал дядя короля герцог Карл Зюдерманландский (впоследствии король Карл IX). В 1598 году войско Карла разбило королевскую армию в битве при Стонгебру. В следующем году личная уния с Польшей была официально расторгнута.
Поняв свою ошибку, Годунов отказался ратифицировать Тявзинский договор. Однако иные внешние и, главное, внутренние проблемы не дали возможности Годунову вернуться к вопросу выхода России к берегам Балтийского моря.
Фактическое присоединение Сибири произошло не при Иване Грозном, а при царе Федоре в правление Годунова.
В 90-х годах XVI века клан Романовых по-прежнему оставался верным союзником Годунова. Можно допустить, что Романовы не испытывали особо нежных чувств к правителю Борису. Но при жизни царя Федора у них не было никаких шансов занять место Бориса хотя бы. потому, что братья Никитичи были слишком молоды, а все старшие Романовы-Захарьины вымерли. Конфликт Никитичей с Годуновым при жизни Федора мог кончиться ссылкой Романовых, а в самом крайнем случае — потерей влияния обоими кланами и приходом к власти тех же Шуйских. Поэтому повторяю: до 1598 года никаких серьезных конфликтов между Годуновыми и Романовыми не было, и считать «ненавистными» Никитичей Борис просто не имел оснований.
Наоборот, в 1593-1598 годах Романовы и их родственники сделали быструю карьеру, вызвавшую зависть и злость у титулованной аристократии. Тот же Федор Никитич стал одним из трех руководителей Боярской думы. В 1596 году Федор Никитич был назначен царем Федором (читай Борисом Годуновым) вторым воеводой правой руки. С ним немедленно заместничал боярин Петр Никитич Шереметев, назначенный третьим воеводой в большом полку. Шереметевы, как и Романовы, вели свой род от Федора Кошки и Андрея Кобылы, но Петр Никитич Шереметев посчитал для себя унизительным служить с Федором Никитичем Романовым. Он не явился к царю («у царской руки не был») и на службу не поехал. Федор разгневался, вряд ли тут дело обошлось без Годунова, велел сковать Петра Шереметева и в таком виде на простой телеге отправить на службу. Шереметев еще несколько дней поломался, но, в конце концов, смирился с назначением.
