Hidetaka Nishiyama - Shadow Warriors
В источниках на этот счет имеется совершенно точное указание. Летопись «Сёку Нихонги» утверждает, что «Сунь-цзы» был привезен в Японию Киби-но Макиби, который дважды плавал в качестве посла в Китай. Первый раз – в 716-735 гг., второй –в 752-754 гг. Во время пребывания в Срединном царстве Макиби усиленно изучал китайскую классику. Вернувшись на родину, он привез с собой большую коллекцию книг, и среди них знаменитые трактаты по военному искусству: «Сунь-цзы», «У-цзы», «Лютао», «Саньлюэ» и другие.
Киби-но Макиби был не только коллекционером литературных произведений, но и прекрасно усвоил их наставления. Согласно «Сёку Нихонги», он даже применял на практике советы Сунь У –в войнах с врагами японских императоров и в обучении воинов.
Однако некоторые данные позволяют предположить, что «Сунь-цзы» и другие китайские военные трактаты попали в Японию еще раньше. Их могли привезти китайские или корейские иммигранты, коих немало переселилось на острова в I-VI вв. н.э. Так в японских источниках можно найти скрытые цитаты из «Сунь-цзы». Например, в «Нихонги» под 527 г. император Кэйтай наставляет главнокомандующего своей армии Мононобэ-но Аракапи-но Опомурази: «Доблесть достойного полководца состоит в том, чтобы распространять добродетель и насаждать снисходительность; управляя людьми, проявлять сдержанность. В бою же он –как быстрая река, в сражении он –как буря… Сам награждай и наказывай…». В этих наставлениях явно чувствуется влияние «Сунь-цзы». Таким образом можно предположить, что знаменитый трактат о военном искусстве попал в Японию задолго до середины VIII в., когда его список привез Киби-но Макиби. Во всяком случае, в «Нихон гэндзайсё мокуроку» (891 г.) упоминаются 6 разных списков «Сунь-цзы».
Корейские «уроки»
Возможно, японцы не смогли бы оценить всей глубины и значимости «Сунь-цзы» и других трактатов китайских стратегов, если бы у них не было «учителей», на практике демонстрировавших превосходство выверенной теории перед спонтанными акциями малообразованных варваров. Такими учителями для обитателей страны Восходящего солнца были корейцы, на несколько столетий раньше приобщившиеся к китайской цивилизации. Интересно, что первое упоминание в японских текстах слова «шпион» (яп. кантё) связано как раз с корейцами. В 22 свитке «Нихонги» под 9 годом правления императрицы Суйко (601 г.) сообщается: «Осень, 9 луна, 8 день. Шпион (кантё) из Силла [по имени] Камада добрался до Тусима (Цусима). Его схватили и доставили ко Двору. Он был сослан в Камитукэно (позже иероглифы, обозначающие эту провинцию стали читаться как Кодзукэ)».
В другой раз корейцы сумели при помощи хитроумного плана выкрасть своего принца из японского плена.
Вот как рассказывает эту историю корейская летопись Тонкам (том 4, 18; 418 г.): "Пак Чэсан из Силла поехал в Ва и умер там. Младший брат вана Мисахын приехал из Ва. Перед этим Пок-хо (другой брат вана, который был послан заложником в царство Когурё) вернулся. Ван обратился к Чэсану со словами: «Моя любовь к двум моим младшим братьям подобна любви к левой и правой рукам. Сейчас у меня есть только одна рука. Какую же это имеет цену?»
Чэсан сказал: «Хотя мои способности –это всего лишь способности загнанного коня, я посвятил себя службе своей стране. Какая причина может быть у меня для отказа от этого? Однако Когурё –это великая страна и кроме того ее ван мудр. Твой слуга смог заставить его понять одним словом. Что же касается Ва, нужно использовать стратагему, чтобы обмануть их, а не убеждать их губами и языком. Я притворюсь, что совершил преступление и скрываюсь. После того, как я уйду, я прошу тебя арестовать семью твоего [покорного] слуги.»
Так он поклялся своей жизнью не встречаться более со своей женой и детьми и отправился в Нюль-пхо. Якорная цепь уже была выбрана, когда его жена приехала за ним, горестно причитая. Чэсан сказал: «Я уже взял свою жизнь в свои руки и уезжаю на верную смерть.»
Через некоторое время он поехал в страну Ва, где стал выдавать себя за мятежника. Правитель Ва засомневался в этом. Перед этим люди из Пэкчэ приезжали в страну Ва и сделали ложный доклад, сказав: «Силла и Когурё сговариваются вместе, чтобы напасть на Ва». Правитель через некоторое время послал войска охранять границу. И когда когурёсцы, вторгнувшись в Силла, убили и этих стражников, правитель Ва понял, что история, рассказанная людьми из Пэкчэ, была правдой. Но когда он услышал, что ван Силла заключил в тюрьму семьи Мисахына и Чэсана, он подумал, что Чэсан действительно был мятежником. Поэтому он послал армию для нападения на Силла, а Чэсана и Мисахына сделал [ее] проводниками. Когда она добралась до одного острова в море, военачальники стали тайно совещаться, как им разгромить Силла и вернуться с женами и детьми Чэсана и Мисахына. Чэсан, зная это, ежедневно отплывал с Мисахыном на лодке под предлогом прогулок. Люди Ва ничего не подозревали. Чэсан посоветовал Мисахыну тайно вернуться в свою страну. Мисахын сказал: «Как хватит у меня сердца покинуть тебя, господин мой, и вернуться одному?» Чэсан сказал: «Предположим, что мне удастся спасти жизнь моего принца и осчастливить великого вана, этого будет вполне достаточно, почему же я должен так любить жизнь?» Мисахын заплакал и удалился, чтобы бежать назад в свою страну. Чэсан один спал в лодке. Он поднялся под вечер и дождался пока Мисахын не был уже далеко. Люди Ва, когда они обнаружили, что Мисахын исчез, связали Чэсана и погнались за Мисахыном, но надвигались тьма и туман, и они не смогли догнать его. Правитель Ва был разъярен. Он бросил Чэсана в тюрьму и спросил его: «Почему ты тайно отослал Мисахына?» Чэсан сказал: «Как подданный [страны] Кэрим (Силла) я просто хотел исполнить желание моего повелителя». Правитель Ва разгневался и сказал: «Поскольку ты теперь стал моим вассалом, если ты будешь называть себя подданным Кэрим, ты должен быть подвергнут пяти наказаниям. Но если ты назовешь себя подданным страны Ва, я непременно щедро награжу тебя». Чэсан сказал: «Я лучше буду псом-игрушкой Кэрим, чем подданным страны Ва. Пусть меня лучше выпорют в Кэрим, чем я буду получать звания и награды в стране Ва.» Правитель Ва разгневался. Он содрал кожу с ног Чэсана, срезал осоку и заставил его пройти по ней (по ее стерне). Потом он спросил у него: «Какой же страны ты подданный?» Он отвечал: «Я –подданный Кэрим». Он также заставил его стоять на раскаленном железе и спросил его: «Какой же страны ты подданный?» Он отвечал: «Я –подданный Кэрим». Правитель Ва, видя, что ему не сломить его, предал его смерти через сожжение".
В целом, в области шпионажа корейцы следовали китайским образцам. Поэтому роль шпионов чаще всего выполняли послы.
Интересную информацию об использовании шпионов дает корейская летопись «Самгук саги». В разделе «Летописи Когурё» рассказывается, что в 11 году правления вана Юри (9 г. до н.э.) когурёсцы использовали своего шпиона для борьбы с сяньбийским царством: "Летом, в четвертом месяце, ван созвал своих сановников и сказал им: «Сяньбийцы, надеясь на неприступность [своих владений], не хотят с нами мира и дружбы. Когда [им] удобно, они нападают и грабят [нас], а когда невыгодно –уходят [к себе] и защищаются. [Вот почему они] вызывают беспокойство [нашего] государства. И если [среди вас] найдется человек, который сможет покорить их, я награжу [его] очень щедро». Выступил Пубунно и ответил: «Сяньби –это крепкая и неприступная страна, люди же ее смелы, но простоваты. Справиться силой трудно, легче согнуть их хитростью».
Ван спросил: «Как же тогда действовать?» Пубунно ответил: «Надо заслать к ним [нашего] человека шпионом. [Он] распространял бы ложные слухи о том, что государство наше маленькое, войско слабое, мы боимся выступить [куда-либо в поход]. Тогда наверняка сяньбийцы, пренебрегая нами, не станут делать [военных] приготовлений. Дождавшись подходящего момента, я возьму лучших солдат, поведу окольными путями, укрою [войска] среди гор и лесов, наблюдая за столицей [сяньбийцев]. Ван [тем временем] пошлет худых (слабых) на вид солдат, которые появятся к югу от этой крепости. Те же [сяньбийцы] непременно оставят свою крепость и бросятся преследовать [как можно] дальше [наше войско]. [Тогда] я направлю лучших солдат на штурм их крепости, а ведомые лично ваном смелые всадники ударят с другой стороны. И таким образом можно будет одолеть их».
Ван последовал этому [совету]. И действительно, когда сяньбийцы открыли ворота и устремились в погоню за солдатами [Когурё], Пубунно со своим войском [стремительно] ворвался в город. Сяньбийцы, обнаружив это, в большом страхе бросились назад, к крепости. Пубунно преградил путь к крепости и завязал [упорное] сражение, перебил великое множество [врагов]. [Тогда] с развевающимися знаменами и барабанным боем выступило вперед [войско] вана. Сяньбийцы со всех сторон получали [удары] неприятеля. Оказавшись в безвыходном положении и обессилев, [они] покорились и стали зависимой (вассальной) страной".
