Софья Хазанова - Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство
Р. Г. Скрынников ссылался на свидетельства Пискаревского летописца, когда писал о народных волнениях после смерти Грозного: «…В случае успеха Бельский мог ликвидировать регентский совет и править от имени Федора единолично, опираясь на военную силу. Над Кремлем повеяло новой опричниной. Но Бельский и его приверженцы не учли одного важного фактора. Таким фактором была народная стычка у кремлевских ворот, послужившая толчком к восстанию». В подтверждение своего вывода Р. Г. Скрынников привел цитату из Пискаревского летописца: «Народ всколебался весь без числа со всяким оружием». Историк пришел к выводу, что факты заставляют признать участие в вооруженных выступлениях против вместе с городскими низами и купечества и дворян. Именно они подали сигнал к восстанию, вспыхнувшему сразу после смерти Грозного, что отмечено и в Пискаревском летописце. Молодой сын боярский, повествует летописец, проскакал тогда по столичным улицам, вопя во весь голос «в народе, что бояр Годуновы побивают»[142].
О народных волнениях, цитируя Пискаревский летописец, Р. Г. Скрынников писал и в другой монографии – «Россия накануне Смутного времени»[143]. В работах «Борис Годунов», «Россия накануне Смутного времени» Р. Г. Скрынников опирался на этот же памятник при описании сражений с татарами под Москвой в 1591 г., богомолья в церквях за царицу Ирину[144]. Последнее он выделил особо: «Православный люд был изумлен, услышав в церквях многолетие царице. Летописцы отметили этот факт как неслыханное новшество»[145]. Таким образом, исследователь объяснил, почему сообщение о богомолье за долголетие царицы Ирины попало в летописец.
Но Пискаревский летописец, в отличие от других источников, уделяет внимание царице Ирине не только из-за нарушения традиционного порядка православной литургии. Р. Г. Скрынников считал, что летописец проявлял особый интерес к царице, и привел для доказательства своего мнения статью Пискаревского летописца о строительстве крепости в Астрахани: «Ввиду опасности турецкого нападения на Астрахань русское правительство отдало приказ о строительстве крепости на переволоке между Доном и Волгой, названной Царицыным в честь Ирины Годуновой»[146]. Но автор не объяснил причину особого внимания летописца к царице, т.к. не проанализировал это сообщение в контексте самого памятника.
Большой интерес историков вызывали статьи свода, связанные с Григорием Отрепьевым и другими событиями Смутного времени. Исследователи обратили внимание на рассказ Пискаревского летописца о скитаниях Григория Отрепьева по монастырям, но дали им совершенно различную оценку. Здесь, как и в ряде сообщений об опричнине, разногласия вызвала прежде всего достоверность события, описанного в Пискаревском летописце. В. Б. Кобрин не сомневался в том, что рассказ Пискаревского летописца соответствует действительности: «Автор летописца, хорошо осведомленный о различных слухах, бродивших по Руси, рассказывает, что Отрепьев перед побегом в Польшу проник в монастырь, где содержалась царица, "и, неведомо каким вражьим наветом, прельстил царицу и сказал ей воровство свое. И она ему дала крест злат с мощьми и камением драгим сына своего, благоверного царевича Дмитрея Ивановича Углецкого"»[147]. Р. Г. Скрынников же, наоборот, считал сообщения об этих событиях фантастическими, принадлежащими перу не слишком хорошо информированного человека: «Самый загадочный эпизод в биографии Отрепьева – его блуждания по провинциальным монастырям. Современники знали о них понаслышке и неизменно противоречили друг другу, едва начинали перечислять места, в которых побывал чернец. Хронология их рассказов и вовсе легендарна. Один из летописцев записал, что Гришка прожил три года в монастырьке под Галичем, а потом два года „пребываше и безмолствоваше“ в Чудове, но, кажется, этот летописец был не особенно осведомленным человеком. Железноборский Галичский монастырь Ивана Предтечи он почему-то именовал Живоначальной Троицы Костромского уезда. Совсем фантастичен его рассказ о посещении Отрепьевым царицы Марии Нагой в монастыре на Выксе»[148].
В. И. Корецкий ссылался на Пискаревский летописец, когда писал о борьбе за власть в боярских кругах в 1606 г.: «Факт острой борьбы за власть в боярских верхах в мае 1606 г. подтверждается Пискаревским летописцем. Однако там на Лобное место с Шуйским выходил не Голицын, а Мстиславский. О кандидатуре Мстиславского писали Горсей и Маржерет»[149]. Таким образом, исследователь, приводя примеры из других источников, подтвердил достоверность сообщения о событиях 1606 г. Пискаревского летописца.
Пискаревский летописец содержит сведения не только по общей русской истории, но и по некоторым частным вопросам. Многие исследователи обращаются к информации, содержащейся в Пискаревском летописце, при изучении истории строительства, книгогопечатания, металлургии.
Как уже отмечалось, в XIX в. первым сослался на Пискаревский летописец как источник по истории строительства Покровского собора священник Иван Кузнецов[150]. Пискаревский летописец, по его мнению, вполне достоверно объясняет пристройку лишнего Никольского придела в соборе в честь прибытия в Москву иконы святителя Николая. Летописец является, как считал И. И. Кузнецов, единственным источником, содержащим подобные известия о строительстве в храме лишнего придела. Но в составе Пискаревского летописца читается не только заметка о строительстве храма Василия Блаженного, но и о других сооружениях.
Как источник по истории архитектуры Пискаревский летописец широко привлекал А. Л. Баталов. Известный историк архитектуры показал, что памятник содержит многочисленные известия о строительной деятельности времен Федора Иоанновича, Бориса Годунова: об изготовлении рак святым Кириллу Белозерскому, Макарию Калязинскому, сооружении Вознесенского собора в Московском Кремле, планах по строительству «Святая святых», сооружении деревянного города Царева-Борисова, сооружении Годуновыми самого большого колокола для Кремля и др., причем сообщения Пискаревского летописца в ряде случаев помогают уточнить датировку тех или иных храмов. Пискаревский летописец позволил отнести новый собор Пафнутия Боровского, сменившего постройку 1466 г., к концу XVI в., причем в летописце он ошибочно назван Успенским[151]. Исследуемый нами памятник содержит также упоминание о некоторых московских монастырях, например о Иоанно-Предтеченском монастыре, где произошло чудо, предшествовавшее рождению великого князя Василия II[152]. Майкл Флайер обратил внимание на то, что Пискаревский летописец сообщает дату учреждения «царского трона» в Успенском соборе, тогда как многие основные источники этого периода, в том числе Никоновская летопись, обошли молчанием это событие[153].
Заметки о строительстве привлекли внимание и Р. Г. Скрынникова. Историк привел статьи из Пискаревского летописца, в которых содержатся сведения о строительной деятельности Бориса Годунова и книгопечатании при нем: «Годунов проявлял исключительную заботу о благоустройстве столицы и укреплении городов. В Кремле был сооружен водопровод с мощным насосом, благодаря которому вода из Москва-реки поднималась по подземелью на Конюшенный двор. Борис велел выстроить каменный мост через Неглинную против Тверской улицы… При Борисе Годунове книги были "печатаны в разных городех" »[154]. Исследователь рассматривал Пискаревский летописец как источник, сообщающий дополнительные сведения о строительстве типографий и книгопечатании времен Бориса Годунова. По мнению Р. Г. Скрынникова, Пискаревский летописец дает представление о Борисе Годунове как о правителе, проявлявшем особую заботу об украшении и благоустройстве столицы, поэтому он и привел в своем исследовании сведения из этого источника.
Помимо Р. Г. Скрынникова, заметка о книгопечатании вызвала интерес у О. А. Яковлевой и Л. Н. Теплова. Исследователи также обратились к Пискаревскому летописцу для изучения книгопечатания времен Федора Ивановича и Бориса Годунова[155]. Они пришли к выводу, что фактов о книгопечатании, приводимых в своде, недостаточно для каких-либо широких обобщений, тем более для вывода о том, что книгопечатание в начале XVII в., помимо Москвы, получило распространение и в других городах, в частности в Казани. Поэтому, чтобы получить новые факты по истории книгопечатания, необходимо детальное текстологическое исследование Пискаревского летописца и других современных ему памятников. О. А. Яковлева и Л. Н. Теплов отметили также, что заметку о строительстве можно истолковать и как сообщение о попытке устройства типографий в разных городах, и как свидетельство о том, что книги печатали на протяжении нескольких лет в Москве.
