Александр Широкорад - Польша. Непримиримое соседство
Государевы же бояре и воеводы, увидев такой над городом умысел, против замыслов литвы для обороны города со своей стороны повелевают зажжённое смоляное тряпьё на литву и на щиты их метать, чтобы от огня щиты их загорелись, а сами они от удушливого дыма из-под стены выбегали или же там сгорали. Литовские же воины, понуждаемые силой, всё это терпели и стояли, упорно и настойчиво подсекая стену.
Государевы же бояре и воеводы повелели провертеть сквозь деревянную и каменную стены частые бойницы и из тех бойниц стрелять по подсекающим из ручниц и копьями их колоть. Кроме того, лили на них горячую смолу, дёготь и кипяток, зажжённый просмолённый лён на них кидали, и кувшины с порохом в них бросали. Те литовские гайдуки, что надёжно укрылись, продолжали долбить стену; другие же, охваченные огнём и дымом, не в силах терпеть, стремглав выбегали из-под стены. Чтобы ни одному из этих проворных литовских гайдуков не дать убежать, были расставлены опытные псковские стрельцы с длинными самопалами. Некоторые литовские градоемцы так глубоко продолбили стену, что уже и без щита могли её подсекать, и ни горячей водой, ни огнём пылающим их нельзя было выжить, но и против этих, особенно смелых, благомудрые государевы бояре и воеводы с мудрыми христианскими первосоветниками придумали для спасения города следующее: повелели навязать на шесты длинные кнуты, к их концам привязать железные палки с острыми крюками. И этими кнутами, спустив их с города за стену, стегали литовских камнетёсов и теми палками и острыми крюками извлекали литву, как ястребы клювами утят из кустов на заводи; железные крюки на кнутах цеплялись за одежду и тело литовских хвастливых градоемцев и выдёргивали их из-под стены; стрельцы же, как белые кречеты набрасываются на сладкую добычу, из ручниц тела их клевали и литве убегать никоим образом не давали»[25].
Но Баторий не унимался и решил атаковать стены города через реку Великую. На другом берегу реки было построено несколько осадных батарей. Пять дней по стенам били тяжёлые пушки. В конце концов часть стены рухнула, и 2 ноября поляки по льду реки пошли на приступ. Однако русские воеводы не дремали и за пять дней подтянули к стене напротив осадных батарей несколько десятков своих пушек. Причём на сей раз русские пушкари не вели контрбатарейной стрельбы, а, замаскировав пушки, ждали штурма. В итоге подбежавшие к пролому поляки были встречены страшным залпом из пушек и ручниц. Уцелевшие бросились назад, «оставив на льду реки мост из трупов».
После 2 ноября поляки заметно приуныли, дисциплина упала, и королевское войско проспало стрелецкий полк Фёдора Мясоедова. Не только стрельцы, но и многочисленный обоз с продовольствием проследовал без единого выстрела через позиции осаждающих. Поляки заметили отряд, лишь когда арьергард стрельцов проходил через городские ворота.
В 3 часа ночи 6 ноября польские войска начали тихо отволакивать осадные орудия из туров и траншей. К рассвету укрепления осаждающих были пусты.
Теперь Баторию ничего не оставалось делать, как мириться. Посредником в переговорах с Иваном IV стал нунций иезуит Антоний Поссевино. Он прибыл 18 августа 1581 г. к царю Ивану в Старицу в качестве посла папы Григория XII. Вместе с ценными подарками папа прислал царю книгу о Флорентийском соборе и грамоту, где писал: «Посылаю твоему величеству книгу о Флорентийском соборе печатную; прошу, чтобы ты её сам читал и своим докторам приказал читать: великую от того божию милость и мудрость, и разум получишь. А я от тебя только одного хочу, чтоб святая и апостольская церковь с тобою в одной вере была, а всё прочее твоему величеству от нас и от всех христианских государей будет готово».
13 декабря 1581 г. в деревню Запольной Ям съехались польские и русские послы. Польшу представляли воевода брауловский Януш Шбаражский, воевода виленский и гетман литовских Криштоф Радзивилл и секретарь (писарь) великий князь литовский Михаил Гарабурда. Русскую сторону представляли князь Дмитрий Елецкий и думный дворянин печатник Роман Олферьев-Безнин. В качестве посредника присутствовал тот же Поссевино.
Замечу, что, приехав в Запольной Ям, послы убедились, что деревня в основном была сожжена, и им пришлось отправиться в деревню Киверова гора в 15 верстах от Запольного Яма. Переговоры шли бурно, и об изменении места переговоров в документах не упомянули, поэтому в историю договор 1582 г. вошёл по имени сгоревшей деревни, а с лёгкой руки историка С. М. Соловьёва её переименовали из Ям Запольной в Ям Запольский. Поэтому в советских учебниках истории писали, что 6 января 1582 г. был заключён русско-польский Запольский мирный договор. Что он не Запольский, а Запольный, мы уже знаем, и был это не мирный договор, а всего лишь перемирие сроком на десять лет.
Согласно условиям перемирия, Россия отказывалась в пользу Речи Посполитой от всех своих владений в Прибалтике и от владений своих вассалов и союзников: от Курляндии, уступая её Польше; от 40 городов в Ливонии, переходящих к Польше; от города Полоцка с поветом (уездом); от города Велижа с округой. Речь Посполитая возвращала царю захваченные в течение последней войны псковские коренные земли: «пригороды» Пскова (то есть города Псковской земли — Опочку, Порхов и др., попавшие в зону военных действий); Великие Луки, Невель, Холм, Себеж — исконные новгородские и тверские земли, захваченные в ходе последней трёхлетней войны.
В русском экземпляре договора за царём сохранялся титул «царя», то есть императора (цесаря), в польском варианте он не упоминался. В русском экземпляре царь именовался также «властитель Ливонские и Смоленский», а в польском «властителем Ливонским» именовался польский король, а титул «Смоленский» не принадлежал никому.
Историк Н. М. Карамзин, оценивая Запольский договор, назвал его «самым невыгодным и бесчестным для России миром из всех, заключённых до того времени с Литвой».
5 октября 1582 г. произошло крайне неприятное как для историков, так и для читателей событие — папа Григорий XII заменил старый юлианский календарь на новый, позже получивший название григорианский. 5 октября 1582 г. по приказу папы велено было считать 15 октября. Естественно, что царю Ивану римский папа был не указчик, и в России остался юлианский календарь, или, как его у нас назвали, старый стиль.
В XVI и XVII в. разница в старом и новом стилях составляла 10 дней, а далее с каждым веком увеличивалась на один день.
Глава 3 Сигизмунд III и Брестская уния
2 (12) декабря 1586 г.[26] умер Стефан Баторий. 20 декабря об этом стало известно в Москве. Недавний опыт показал, как важно было для Москвы избрание короля в Польше. Поэтому Борис Годунов и другие бояре решили выставить кандидатуру царя Фёдора (1557–1598) и активно участвовать в избирательной кампании.
20 января 1587 г. в Польшу было отправлено посольство во главе с думным дворянином Елизаром Ржевским. В царской грамоте говорилось: «Вы бы, паны рады, светские и духовные, смолвившись между собою и со всею землёю, о добре христианском порадели, нашего жалованья к себе и государем нас на Корону Польскую и Великое княжество Литовское похотели, чтоб этим обоим государствам быть под нашею царскою рукою в общедательной любви, соединении и докончании; а мы ваших прав и вольностей нарушать ни в чём не хотим, ещё и сверх прежнего во всяких чинах и вотчинах прибавлять и своим жалованьем наддавать хотим». О будущем местопребывании короля польского и русского царя Фёдора было сказано, что он поочерёдно будет править то в Польше, то в Литве, то в Москве. В Польше же и Литве будут по-прежнему управлять радные паны и сноситься с иностранными послами по второстепенным делам. С важными же делами послы должны прибывать в Москву к царю Фёдору, а с ними вместе по два радных пана из Польши и Литвы.
Увы, Борис Годунов повторил ошибку Ивана Грозного. Ляхам и литве нужны были не обещания, пусть даже вполне реальные, а наличные «бабки», и притом немедленно.
Ночью к московским послам тайно явились воевода трокский Ян Глебович и коронный стольник князь Василий Пронский и прямо потребовали денег на подкуп радных панов. Послы отвечали, что об этом им наказа нет, да и казны с ними нет.
Наконец на втором съезде сейма радные паны уже среди бела дня и публично заявили послам: «Даст ли им государь на скорую оборону 200 тысяч рублей? Без чего об избрании Феодора говорить нельзя». Послы ответили, что государь государства не покупает, но если он будет избран, то послы займут и дадут панам до 60 тысяч польских золотых. Паны возразили, что этого мало. Послы увеличили сумму до 100 тысяч, но паны не согласились и на это. Они говорили: «Царь обещал давать шляхте землю на Дону и Донцу; но в таких пустых местах какая им прибыль будет? Да далеко им туда и ездить. У нас за Киевом таких и своих земель много. Как вам не стыдно о таких землях и в артикулах писать! Будет ли государь давать нашим людям земли в Московском государстве, в Смоленске и северских городах?» Послы отвечали: «Чья к государю нашему служба дойдёт, того государь волен жаловать вотчиною и в Московском государстве».