Борис Синюков - Смешная русская история (статьи)
Прежде чем задать свой назойливый вопрос, добавлю: у русских тоже полно монет «нечитаемых», как их называют русские историки, то есть, написанных еврейскими буквами на русском языке. Насчет того, что евреям «предложили помогать советами» — детский лепет, а не «логика» как считает Кёстлер. Сегодня и экономическому дураку понятно, что король не Лешек и Мешко, а «дом бен Йозефа», и этот «бен» — князь не «чеканщик» — подмастерье, а владелец всех отчеканенных в его «доме» монет. Поэтому, чем выводить рулады надо прямо сказать, что власть в Польше и Венгрии принадлежит евреям. И что самое главное, это евреи становились собственниками земли (в отличие от остальной Европы), а земля – это наследственные титулы самого высокого ранга. Не из хазар ли и Радзивиллы, богатейшее семейство Польши? Тем более что наша Повесть временных лет называется Радзивиловской летописью, и «найдена» именно у него в подвале, в Кенигсберге. А Лаврентьевская летопись – из Лаврентьевской библиотеки клана Козимо Медичи, точнее его внука Лоренцо (Лаврентия) Великолепного. И досталась она нам в те поры, когда мы были еще католиками, и крестились двумя перстами. (Подробности в других моих работах).
Вот теперь и задам свой вопрос: неужели евреи из хазар у нас на Руси все это не проделывали? А прямо–таки перепрыгнули нас, торопясь в Польшу. И отвечу: проделывали, только потом все документы пожгли. Тем более что у нас строевого леса больше, чем в Польше. А Кёстлер заметил: «Некоторые виды деятельности вообще стали в Польше чисто еврейскими. К ним относилась торговля лесом, в связи с чем вспоминается, что дерево было главным строительным материалом и важной статьей экспорта в Хазарии; то же можно сказать о транспорте, о превосходных еврейских конных бричках». Наконец–то вспомнили о лесе, а то все пенька да пенька. И Гоголю с его «одним топором, да долотом» вместе с «расторопным ярославским мужиком» на вид ставлю «отличные еврейские конные брички». «Другим специфическим еврейским занятием было содержание постоялых дворов, мельничное дело и меховая торговля», как раз то, без чего Россия вообще существовать не может. Так неужели ни одного еврея не осталось в России, чтобы все это организовать, включая царскую казну, бояр, дворян и средства для их существования? В том числе крепостное право, такое удобное для «избранного народа». Ведь в Польше–то они его создали.
И еще маленькая цитата, не из Кёстлера, а из Иосифа, сына царя Аарона, брата Моисея: «…сын из царских сыновей. Чужой не может сидеть на престоле моих предков, но только сын садится на престол своего отца. Таков наш обычай и обычай наших предков с того самого дня, как они находятся на этой земле, в отношение которой да благоволит воцаряющий всех царей навсегда мой царский престол до конца всех поколений». Это как раз то, что позднее приняли все народы: от отца к сыну. А в древней Руси было от старшего брата – к младшему, притом, как правило, не к кровному, а названному. То есть, у нас было бандитское наследование (подробности в книге), и без евреев нам бы его не пришло даже в голову менять.
Выше я показывал, что западное еврейство – не меньшая сила, чем восточное, хотя Кёстлер и хотел преуменьшить его роль. Сейчас я приведу цитаты из самого Кёстлера, показывающие, что я прав, а не он. Приводить я их буду короткими фразами, освобождая их от долгих объяснений автора, указывая страницы. Итак, с. 162: «К концу первого тысячелетия н.э. больше всего евреев Западной Европы жило во Франции и в Рейнской области. <…> Головокружительный взлет и еще более стремительное падение английского еврейства всего за два с четвертью столетия контрастно высветили фундаментальные факторы, определившие судьбу всего западного еврейства. <…> С. 163: …социально–экономическое влияние евреев было несообразно велико, учитывая их скромное количество. <…> В экономике средневековой Англии эта крохотная еврейская община играла ведущую роль – гораздо большую, чем в Польше… <…> …ибо одним им была ведома тайна функционирования экономики. <…> С. 164: Примерно тогда же (906 г.) заговорили о евреях в Шпайере и Вормсе, чуть позже – в Трире, Меце, Страсбурге, Кельне… <…> В этих городах (Эльзас и долина Рейна) много израильтян, людей мудрых и богатых. С. 165: …в экстренном случае любое (еврейское) правило могло быть отменено «ассамблеей из ста делегатов из стран – Бургундии, Нормандии, Франции и из городов – Майнц, Шпайер и Вормс». С. 171: …на всей территории бывшей Австро–Венгерской монархии и на Балканах появились еврейские поселения. Значительное еврейское население существовало не только в Вене и в Праге; в одних Каринтийских Альпах не меньше пяти населенных пунктов носят название «Юдендорф», «еврейская деревня», в горах Штирии насчитывается еще больше «Юденбургов» и «Юденштадтов». К концу 15 века евреи были изгнаны из обеих провинций и двинулись в Италию, Польшу и Венгрию…»
По–моему достаточно, нет уголка Западной Европы, где бы евреи не были обнаружены самим Кёстлером. Вот они–то и принесли с собой в Западную Европу «греческую» демократию. И родом они из западного колена, которое прошло из Йемена в Эфиопию, Египет, Южное побережье Средиземного моря до Босфора и Гибралтара, а потом растеклось по всей Западной Европе. Восточное же колено сделало абсолютную монархию и отобрало права у человека в Месопотамии, Персии, Кавказе, Хазарском каганате, России, Польше и Венгрии.
Русь, водка, гои и изгои
Введение
Побудительной причиной для написания этой статьи послужила последняя книга А. И. Солженицина «Двести лет вместе», часть 1. Она же дала мне достаточно много новой информации, которой я не имел до прочтения этой книги звездного автора.
В своей неизданной еще книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» и нескольких статьях, тоже еще не опубликованных, я также рассматривал вопросы «сотрудничества» россиян и евреев во времена задолго до 1772 года, примерно с начала еврпейско–ближневосточной истории, точную дату которой специально не называю из–за приверженности к новой хронологии, а заканчиваю на царствовании первых Романовых. Так что исторически я и Солженицын в своих интересах не соприкасаемся. Тем не менее, он одновременно дал и дополнительные доказательства моей точки зрения на русско–еврейский вопрос, и, на мой взгляд, сильно омолодил его начало 1772 годом и здорово его упростил, чем я крайне недоволен.
Дело в том, что массовое внедрения евреев в русскую жизнь я связал с «растворением» в веках, иначе не назовешь этот процесс согласно официальной истории, Хазарского каганата. А Солженицын «привел» евреев в Россию в 1772 году при первом разделе Польши, «в который Россия возвратила себе Белоруссию – и с массовым 100–тысячным еврейским населением. От этого года надо датировать первое значительное историческое скрещивание еврейской и русской судьбы». Тем не менее, как скрупулезный человек, Солженицын привел во вводном разделе добытые им сведения о евреях на Руси во временах, как говорится, от Рюрика. Но не придал этим отрывочным и сумбурным сведениям абсолютно никакого значения, иначе бы он не написал только что приведенные мной слова.
Я же в своей упомянутой книге и статьях довольно схематично представил это внедрение евреев в русскую жизнь от Рюрика до Романовых, притом не только схематично, но даже и несколько неверно. Я им приписал изобретение русской водки, но массовое спаивание русского народа оставил на совести наших русских князей, бояр и дворян. Книга Солженицына заставила меня пересмотреть этот вопрос. Я приписал хазарским евреям, ставшим русскими, выбор места заложения Москвы на истоках трех великих восточноевропейских рек: Волги, Днепра и Дона, но потом поправился и признал, что Москва построена и расцвела на работорговле собственным народом через Дон с помощью донских казаков–разбойников в Кафе (Керчь), где евреи их массово скупали и перепродавали втридорога по всему Черноморью и Средиземноморью. Основной же путь проникновения евреев на Русь произошел через Волгу, в то время, когда устье ее и низовья потеряли интерес для торговцев и охранителей поваренной соли из озер Эльтон и Баскунчак – соль нашли в Западной Европе и научились ее выпаривать из морской воды значительно чище, чем прежде.
С помощью Владимира Ивановича Даля и энциклопедии «Жизнь растений» я нашел второй маршрут проникновения евреев в Россию по пути «из варяг в греки», который я отклонил от хрестоматийного, не доходя до реки Ловать, на восток, на Волок Ламский и далее на Кострому и Вологду, а затем через Великий Устюг – на Урал и в Зауралье, на реку Конду. Попутно я исправил «греков» на венецианцев, и знаменитый этот путь стал у меня называться: путь из Венеции в Зауралье, естественно, минуя Москву несколько севернее, которой тогда еще и не было. Главным предметом доставки по этому пути были не соболя, пенька и сало, хотя и их возили, а лес, строевой лес, части из которого, а именно – лиственницы на венецианские сваи, больше нигде не осталось. (Подробности – в других моих работах). Кстати, ученые, которые ломают голову над проблемой идентичности основного словарного запаса угров (венгров) и зауральской народности манси, могли бы остановиться на моей гипотезе. Она бы принесла им довольно ощутимые плоды, так как первая лиственница все же была найдена венецианцами на Карпатах, высоко в горах, но ее очень быстро вырубили. Ее там было очень мало.
