Коллектив авторов - Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу
В это время гостивший в Таганроге новороссийский генерал-губернатор М. С. Воронцов пригласил Александра I посетить Крым, «уверяя, что можно еще вернуться обратно до наступления дождей и холода». Графу Воронцову хотелось показать императору край, в котором уже начали строить каменные дороги и «много было сделано в его генерал-губернаторство». Желание императора «отложить столь желанное прежде путешествие в Крым» по настойчивой просьбе Воронцова «переменило Его намерение», и он обещал графу объехать Крым и сдержал свое обещание{123}. Поскольку здоровье Елизаветы Алексеевны шло на поправку, царь поручил генералу Дибичу составить маршрут путешествия, который после представления монарху был по его требованию сокращен. Окончательный вариант поездки был рассчитан на семнадцать дней.
20 октября 1825 г. Александр I в сопровождении небольшой свиты взял курс на Крым. Это путешествие оказалось последним в его жизни. Первые дни проходили благополучно, «государь был очень весел и разговорчив». Переночевав в Мариуполе, он вместе с графом Воронцовым проследовал до Симферополя, куда прибыл 24 октября. На следующий день царь продолжил путь к южному берегу полуострова «и проскакал 35 верст верхом», добравшись до Юрзуфа «по чрезвычайно трудным дорогам и усеянными камнями тропинкам». «Экипажам было велено ожидать Государя в Байдарах», отчего монарх принимал «несовершенно сходною с обыкновенно употребляемою» пищу. Это было, по мнению «доктора Виллие, главною причиною болезни Государя»{124}. Продолжив путешествие, Александр I посетил Никитский сад, имение Ореанду, которое приобрел у графа Кушелева-Безбородко. Рядом с Ореандой в Алупке находилось поместье графа Воронцова, здесь «Государь обедал». Затем он отправился 27 октября в путь, «проехав оттуда более сорока верст по дурной горной дороге» и «прибыл в Байдары, где его ожидали царские экипажи»{125}.
Из Байдар в Балаклаву Александру I пришлось добираться «через горы, на вершине которых дул холодный ветер, а при подошве был сильный жар», что «заставляло Его Величество часто открывать и покрывать голову. Этот внезапный переход от холода к жару, – писал Н. И. Шениг, – предрасположил его к болезни. На пути к Севастополю он почувствовал изнеможение»{126}. Несмотря на это монарх вместе с генералом Дибичем по прибытии в Балаклаву стал осматривать греческий батальон, а затем, отправив свиту в Севастополь, верхом на коне в одном мундире без шинели направился в Георгиевский мужской монастырь. «День был теплый и прекрасный, – пишет Н. К. Шильдер, – но к вечеру подул северо-восточный ветер и настал чувствительный холод. Не подлежит сомнению, что император Александр простудился во время этой неосторожной и несвоевременной поездки в Георгиевский монастырь и, таким образом, утомительные переезды 27-го октября послужили исходной точкой поразившего его вскоре смертельного недуга»{127}.
Отчего здоровый организм Александра I, привыкший за долгие годы к трудным и долгим путешествиям, в поездке по южному берегу Крыма дал сбой и не справился со смертельным недугом? Отправляясь в путешествие, император был обеспокоен состоянием здоровья императрицы и нежеланием Аракчеева заниматься государственными делами при известии о существовании заговора. Осенняя поездка оказалась особенно трудной и опасной для здоровья царя из-за «дурных горных каменистых дорог», частой смены погоды и посещения тех мест, где «господствовала лихорадка». К тому же царь, не обращая внимание на нездоровье, тратил много времени и сил на смотры. Два дня пребывания в Севастополе 28 и 29 октября были в основном посвящены обозрению укреплений, кораблей, казарм, госпиталей, в которых воздух «был чувствительно сыр и холоден». В Бахчисарае, несмотря на нездоровье, он посетил расположенный на высокой скале Чуфут-Кале и на обратном пути – Успенский мужской монастырь.
Оказавшись в начале ноября в Евпатории (Козлове), а затем в Перекопе, монарх, болезненное состояние которого усиливалось, продолжал посещать церкви, мечети, синагоги, казармы и госпитали. И уже на обратном пути он «стал более задумчив и менее прежнего разговорчив». В Мариуполе, куда государь со свитой прибыл 4 ноября, лейб-медик Я. В. Виллие нашел, «что у Него сильная лихорадка; ногти Его были сини, а в теле озноб и дрожь». Врач предложил царственному пациенту остаться в городе, но он не согласился: «Его Величество спешил для свидания с императрицей, ожидавшей его прибытия в назначенное время, т. е. 5-го ноября»{128}. Утомленный и ослабевший, царь в закрытой полостью коляске отправился из Мариуполя в Таганрог, куда прибыл в шесть часов вечера.
Вид вернувшегося в Таганрог императора обеспокоил князя Волконского, который спросил монарха, как его здоровье. Царь ответил: «Я чувствую маленькую лихорадку, которую схватил в Крыму, несмотря на прекрасный климат, который нам так восхваляли. Я более чем когда-либо уверен, что, избрав Таганрог местопребыванием для моей жены, мы поступили в высшей степени благоразумно»{129}. В Таганроге болезнь монарха стала усиливаться, он слег в постель. За супругом заботливо ухаживала Елизавета Алексеевна, стараясь не оставлять его. Окружающие заметили, что Александра I что-то беспокоит. Князь Волконский полагал, что огорчение монарха было вызвано поведением графа Аракчеева, отказавшегося под благовидным предлогом приехать в Таганрог и вернуться к делам.
Болезнь императора стала принимать необратимый характер. Князь Волконский также не отходил от царя. Он писал своему другу А. А. Закревскому: «Во время болезни Государевой я не покидал его, ухаживал за ним, оказывая все пособия, какие только были нужны, и к несчастию моему все труды были тщетны. Всевышнему Творцу угодно было ниспослать на нас гнев свой, лишивши нас столь драгоценного Монарха. Одним утешением остается мне то, что я еще при конце его мог оказать ему последний долг»{130}.
Наступил роковой день 19 ноября 1825 г. Было пасмурное, мрачное утро, «площадь перед дворцом вся была покрыта народом, который из церквей, после моления об исцелении государя, приходил толпами ко дворцу, чтобы получить весть о положении императора»{131}. Вскоре стало известно, что в 10 часов 50 минут великий монарх отошел в вечность. До Петербурга весть о кончине императора Александра I дошла восемь дней спустя – 27 ноября. Извещал об этом князь Волконский, организовавший сразу же после смерти императора Чрезвычайную комиссию. По его распоряжению в столицу был отправлен медицинский акт о кончине монарха и письмо о состоянии дел. Сообщение о смерти Александра I повергло царственную семью – вдовствующую императрицу Марию Федоровну и великого князя Николая Павловича в крайне печальное и трудное положение.
28 ноября было проведено заседание Комитета министров, на котором было принято решение учредить Печальную комиссию в составе 30 человек, назначив ее верховным маршалом князя А. Б. Куракина. Впервые за всю историю русского императорского двора его глава умер вдали от места, где ему предстояло быть погребенным, поэтому перед Печальной комиссией стояла основная задача: «распорядить всю церемонию с подобающим Царской особе уважением и составлять обряды тому сообразные, представить оные на высочайшее усмотрение»{132}. Сама же Печальная комиссия ничего не решала. Все дела ежедневно докладывали Николаю I, и он каждый день рассматривал их, накладывая свои резолюции.
6 декабря в Таганрог князю Волконскому были высланы церемониалы 1796 и 1801 гг. «для определения порядка шествия в Петербург». Церемониал императорских похорон, разработанный Петром I, стал традицией ритуальной культуры при русском дворе. Изменения допускались лишь в особых случаях{133}. Таганрогская комиссия, занимаясь устройством траурной церемонии, испытывала большие трудности в сложившемся междуцарствии, получая распоряжения из Петербурга и Варшавы. В доме, где скончался Александр I, устроили траурный зал и катафалк. «11 декабря тело монарха было перевезено в Троицкий собор Александровского монастыря и установлено в порфире и золоченой короне на высоком о 12 ступенях катафалке под балдахином, поддерживаемом четырьмя колоннами, вокруг были расставлены канделябры с многочисленными свечами»{134}.
Несмотря на имевшиеся трудности в организации и проведении церемонии погребения Александра I, вызванные огромным расстоянием в две тысячи верст, Печальная комиссия и Таганрогская Чрезвычайная комиссия детально разработали сложнейший церемониал императорских похорон. На 40-й день кончины императора, 29 декабря, было назначено начало траурного шествия из Таганрога в Петербург. В строгом соответствии с разработанным церемониалом торжественная процессия переноса тела «странствующего монарха» в северную столицу медленно направилась через Харьков, Белгород, Курск, Орел, Тулу в Москву, привлекая внимание окрестных жителей. Это был последний путь просвещенного монарха по огромным просторам России.
