Юрий Галенович - Прав ли Дэн Сяопин, или Китайские инакомыслящие на пороге XXI века
Ханьцы должны попытаться узнать всю правду о Тибете, а не слушать только пропагандистские утверждения КПК. Почему следует верить пропаганде КПК относительно Тибета, если мы знаем, что КПК лжет по другим вопросам? спрашивал Вэй Цзиншэн. Он подчеркивал, что КПК обманывает китайский народ; она возбуждает рознь между ханьцами и людьми других национальностей. Ханьцы сопротивляются нажиму на них, почему же ханьцы должны угнетать другие народы? Сегодня и ханьцы и тибетцы находятся под гнетом КПК; плюс к тому они страдают от национального угнетения, от режима насилия.
* * *
У Вэй Цзиншэна свой взгляд на интеллектуалов или на интеллигенцию, отличающийся от расхожего. С его точки зрения, интеллигенты в КНР отличаются от интеллигенции в развитых странах и в некоторых развивающихся странах.
Интеллигенция или образованные люди в Китае и в этих странах - это не одно и то же. Собственно говоря, утверждает Вэй Цзиншэн, у китайских интеллигентов или образованных людей, людей, получивших образование, обладающих знаниями в результате учебы в высших учебных заведениях, длинная история. Может быть, более длинная, чем в других странах. И именно эта история наваливается тяжелым бременем на их плечи, гнетет их. На протяжении более двух тысяч лет интеллигенты-конфуцианцы имели нечто общее, им можно дать общую характеристику. Дело в том, что они всегда обращали свой взор снизу вверх, то есть на правителя, на правителей, на власть имущих, то есть на того или на тех, кто распоряжался властью, обладал властью. При этом они чувствовали себя в зависимости от режима; все их помыслы были сосредоточены на одном-единственном желании ? заполучить какую-либо официальную должность, стать чиновником.
При этом ученые самого высокого класса стремились к должностям высших сановников или чиновников. Нельзя сказать, что сегодня уже нет такой тенденции. Она продолжает существовать. Очень многие интеллигенты стремятся найти опору в режиме Компартии Китая; они просто не способны встать и выпрямиться, распрямиться, занять самостоятельную позицию и воззвать к народу, обратиться к народу со своим призывом.
В 1979 г. некоторые друзья-иностранцы спрашивали Вэй Цзиншэна: почему существует такая разница между ролью, которую играет интеллигенция в СССР, в других странах Восточной Европы, и ролью, которую интеллигенция играет в КНР? В СССР и восточноевропейских странах именно интеллигенты всегда первыми выступали вперед с призывами к народу. Ведь в соответствии со здравым смыслом именно интеллигенты формируют элиту общества, создают его сливки, они должны говорить вслух то, что думает народ, они должны представлять народ, быть его рупором. Почему же китайская интеллигенция молчит; почему она предоставляет рабочим право высказываться, предпочитает, чтобы говорили рабочие? (Себя в данном случае Вэй Цзиншэн относит не к интеллигенции, а именно к рабочим.)
В 1979 г. Вэй Цзиншэн объяснял своим друзьям-иностранцам, что китайская интеллигенция совершенно иная по сравнению с западной интеллигенцией. Китайской интеллигенции присуще сознание своей зависимости, привычка смотреть снизу вверх на власть. Мало того, здесь играет роль подсознательное убеждение (о котором интеллигенты, как правило, не говорят), что на простой народ, на рабочих и крестьян, можно смотреть сверху вниз.
Все это, вместе взятое, имеет результатом своего рода "ущербность", "замедление", "задержку в развитии", "неполноценность", мешая китайским интеллигентам, удерживая их от участия в революциях, или в реформах, или в деле достижения Китаем прогресса; китайские интеллигенты всегда оставались позади социальных движений в целом. Это очень серьезная проблема для Китая.
На это накладывается и еще одно обстоятельство. После социальных потрясений и смут, особенно таких, как "культурная революция" и другие ненормальные ситуации, в роли интеллектуальной элиты не обязательно выступает часть так называемой интеллигенции. Вэй Цзиншэн утверждал в связи с этим, что в континентальном Китае в последние десятилетия, во второй половине ХХ в., многие люди не имели возможности учиться в университетах и получить дипломы о высшем образовании; следовательно, формально они не были интеллигентами. Однако интеллектуальные способности человека приобретаются вовсе не только по мере получения образования, в школах и университетах. Часто они даются от рождения. Среди рабочих и крестьян могут существовать, причем во множестве, интеллектуалы высокого уровня. Таков мой взгляд на эту проблему, говорил Вэй Цзиншэн.
Себя Вэй Цзиншэн относит к рабочим-интеллигентам, то есть к интеллектуалам - выходцам из рабочего класса, интеллектуалам, которые в то же время принадлежат к рабочему классу. Целиком и полностью опираясь на самообразование и свои собственные размышления, он достиг уровня, который близок интеллектуальному уровню интеллигента. Среди рабочих и крестьян, в Китае практически много таких людей, полагает Вэй Цзиншэн. Такие интеллигенты, выходцы из рабочих и крестьян, в Китае часто становятся лидерами. Они формируют или конституируют особый тип лидеров в обществе; можно сказать, что они-то и являются действительными вожаками общества, лидерами в социальном смысле этого слова. Они выдвигаются вперед, чтобы говорить, защищая интересы рабочих, крестьян и рядовых людей; и они добиваются своих целей.
Конечно, КПК с помощью так называемых рациональных и законных ограничений сдерживает деятельность таких людей, подавляет ее и старается не допускать. Я говорю здесь о правовых или юридических ограничениях, продолжал Вэй Цзиншэн, потому что законы, навязанные компартией, целиком и полностью направлены на то, чтобы подавлять простых людей, подавлять свободу слова. При этом речь идет о так называемых "рациональных ограничениях" потому, что КПК внушает: поскольку у этих людей нет дипломов о высшем образовании, то власти могут как бы вполне правомерно заявлять, что эти люди не принадлежат к интеллигенции. На самом деле, по мнению Вэй Цзиншэна, не столь важно, имеется у человека диплом о высшем образовании или нет. Важнее подчеркнуть иное: в Китае есть люди с интеллектом, интеллигенты или интеллектуалы, которые стремятся к тем же целям, что и интеллигенция в СССР и в странах Восточной Европы.
Далее Вэй Цзиншэн упоминал в качестве примера, что кое-кто проводит аналогии и утверждает, будто Вэй Цзиншэн - это "китайский Сахаров" или что-то в этом роде. Конечно же, заявлял Вэй Цзиншэн, я не считаю такое сравнение очень точным, поскольку люди отличаются друг от друга. Я и Сахаров отличаемся один от другого, весьма отличаемся. Однако такие аналогии или сравнения показывают, что среди рабочих и крестьян Китая есть интеллектуалы высокого уровня, которые делают ту же работу, то же дело. Никогда нельзя утверждать, что весь народ, вся нация уже потеряны; ни в коем случае так утверждать нельзя, говорил Вэй Цзиншэн.
* * *
Вэй Цзиншэн прилетел в США 17 ноября 1997 г. В Америке его больше всего поразило то, как много рядовых иностранцев, обычных граждан, проявляют громадную заботу о правах человека в Китае, при-чем с большой искренностью. Ранее, находясь в Китае, Вэй Цзиншэн не мог себе этого представить.
В США Вэй Цзиншэн увидел кинофильм "Красный закоулок", выпущенный на экраны в 1997 г. и рассказывающий о континентальном Китае; в главных ролях в этом фильме снялись актеры Ричард Гир и Бай Лин. Отвечая на вопрос о том, точно ли в фильме показаны условия, в которых в КНР содержатся заключенные в тюрьмах, Вэй Цзиншэн сказал, что в действительности все обстоит гораздо хуже, чем это показано в фильме, хотя и фильм правдив. Но то, что показано в фильме, это азбучные истины.
Американцы, по словам Вэй Цзиншэна, удивлялись тому, как можно обращаться с людьми так, как это показано в упомянутом кинофильме. По мнению Вэй Цзиншэна, так рождается сочувствие американцев к китайцам, к тому, чтобы и китайцы могли пользоваться демократией, правами человека и свободами.
Понимая, что в США существуют свои проблемы, касающиеся судебной системы, Вэй Цзиншэн в беседе с актером Ричардом Гиром и актрисой Бай Лин подчеркивал, что в своем фильме они не пошли достаточно далеко, ибо им не удалось без экивоков показать, что в тюрьмах Китая к заключенным относятся не как к человеческим существам. Такого рода чувства трудно выразить словами и передать на экране. Но когда вы находитесь в такой тюрьме, подчеркивал Вэй Цзиншэн, в этой атмосфере, вы можете почувствовать, ощутить с полной очевидностью, что к вам относятся не как к человеку, не как к человеческому существу.
В кинофильме "Красный закоулок" есть сцена, в которой в камере китайской тюрьмы сначала ополаскивают плошку в унитазе, а затем в нее наливают баланду. Вэй Цзиншэн отметил неточности. Прежде всего, в фильме показано, что сначала попытались ополоснуть чашку из-под крана, но, так как воды там не было, это было сделано в унитазе. На самом же деле в китайской тюрьме, по свидетельству Вэй Цзиншэна, умывальников нет. Когда он находился в камере смертников, воду вообще приходилось брать из унитаза всегда, это было "нормой"! Чтобы ополоснуть чашку, умыться, почистить зубы - воду всегда надо было брать из унитаза. Кроме того, все это происходило совсем не так, как показано в фильме "Красный закоулок". Вода подавалась в камеру не круглые сутки; воду в унитаз давали только дважды в день. Если у заключенного открывался понос или с ним случалось нечто в этом роде и если он не мог терпеть до следующего включения воды и опорожнялся, тогда в камере царило невообразимое зловоние. Но надсмотрщики не обращали на это внимания. Существовало правило: вода в унитаз подается лишь два раза в сутки, причем так, что смыть его можно только один раз.
