Сергей Куличкин - Душа и слава Порт-Артура
На престол вступил новый российский император Александр III.
В России начались годы всеобщей подозрительности, финансовой реформы и винной монополии. Александр Александрович был сторонником русского духа, и это коснулось едва ли не всех областей общественной, политической и даже сугубо бытовой жизни. В армии на смену офранцузенным кепи пришла добротная русская мерлушка, тесные мундиры заменила получившая столетнюю жизнь гимнастерка, а бритые лица, опушенные «легкомысленными» бакенбардами, буйно заросли бородами.
Именно в это время выпускники Николаевской инженерной академии получили на грудь долгожданных серебряных орлов. Роман Кондратенко возвращался на Кавказ, но уже не в Тифлис, а в Батум, в Чорохскую инженерную дистанцию.
Батум встретил новоиспеченного военного инженера неприветливо. Шел проливной тропический дождь. Улицы города, более походившего на захолустное местечко, затопили потоки воды. Несколько европейских домов нелепыми башнями возвышались над скопищем убогих домишек и хибар. И только порт выделялся совершенством и благополучием.
В представлении начальству и знакомстве с окрестностями прошла неделя, надо было приступать к работе, но конкретного дела не предвиделось. Роман начал нервничать, вспомнил знакомую обстановку саперного батальона и окончательно впал в уныние. И тут судьба преподнесла ему такой подарок, о котором можно было только мечтать.
Ровно через месяц после прибытия Кондратенко поручили разработать проект новой крепости в Батуме взамен имевшихся там береговых батарей. В результате последней войны возникла возможность возродить русский флот на Черном море. Военным и морским министерствам предстояло решать новые задачи. Кроме укрепления основной базы флота, крепости Севастополь, было необходимо обеспечить защиту Черноморского побережья Кавказа. Батумская, или, как ее стали называть, Михайловская, крепость была одним из звеньев в цепи подобных укреплений.
Кондратенко с усердием принялся за дело государственной важности. Почти два года он занимался этой работой. Несколько раз приезжал в Тифлис к брату Елисею. Тот тоже неоднократно посещал Батум, и в каждую встречу едва ли не единственным предметом их бесед был проект крепости.
Каждый камень, каждая кочка на предполагаемом месте строительства крепости были тщательно обследованы. Кондратенко рассмотрел более двадцати типичных исходных вариантов, известных инженерной науке и наиболее приемлемых для его проекта, но в каждом находил серьезные недостатки. Многие из готовых проектов опирались на идею неприступности самой крепости, не учитывая ее главного назначения — зашиты определенного района, в котором она располагалась. Исходя именно из этого, Кондратенко основное внимание уделил правильному расположению батарей, которые могли вести перекрестный огонь без серьезных маневров, оставаясь при этом достаточно защищенными. Основной задачей для них было прикрытие всего укрепрайона, а не только собственно крепости.
Решив эту главную задачу, Роман Исидорович с не меньшей дотошностью принялся разрабатывать проекты всевозможных подсобных помещений — укрытий для личного состава, мастерских, кладовых, пороховых погребов. Достаточно хорошо изучив абхазскую низменность, позаботился он и об устройстве вентиляции помещений, погребов хранения боеприпасов, так как климат Батума отличался чрезмерной влажностью. Каждая, даже самая незначительная деталь проекта была обсчитана им самостоятельно. Вскоре он мог без труда на глаз определить, сколько и какого материала потребуется для проведения тех или иных работ, какое время они займут и какого количества людей потребуют. Через двадцать лет, в Порт-Артуре, эта способность окажется для него неоценимой.
В конце 1883 года проект был окончен. Кондратенко откомандировали в Главное инженерное управление отстаивать проект. Он пробыл в Северной столице несколько месяцев. Многим не понравилось в его проекте отступление от общепринятых правил. Другие, в основном молодежь, увидели в нововведениях большой и несомненный успех. В целом проект был принят. Вскоре Кондратенко получил чин штабс-капитана.
Творческая работа закончилась. По возвращении в Батум назначенный исполнителем работ в Чорохской военно-инженерной дистанции Кондратенко сразу же окунулся в гущу будничных дел.
Это был небольшой, но очень неприятный отрезок времени в жизни Романа Исидоровича. И дело не в том, что ему приходилось заниматься канцелярщиной, копаться в накладных, определять участок работ и руководить их исполнением, договариваться с подрядчиками и десятниками. Черновой работы Кондратенко никогда не боялся, выполнял ее старательно и умело. Более того, находил и в ней элементы творчества. Все было гораздо сложнее. Впервые он так близко, можно сказать, вплотную столкнулся с откровенным взяточничеством и воровством, которыми был насквозь пронизан военно-бюрократический аппарат. Подрядчики, все без исключения, воровали. Причем делали это в открытую, так как были уверены, что начальство, как военное, так и гражданское, покроет их. Уверенность покоилась на чистогане, который незаметно переходил в карманы военных мундиров и штатских сюртуков и воплощался в прекрасные дачи, возникающие на берегу моря, владельцами которых были ничем не примечательные поручики и капитаны. При скудном жалованье и существующей в Батуме дороговизне они едва ли могли и мечтать о таких покупках честным путем.
Сначала Роман Исидорович считал, что ему просто не везет с подрядчиками. Вскрыв махинации двух из них, он обратился с рапортом по команде. К удивлению, после этого имел разговор со старшим инженером, который намекнул ему, что не надо совать нос, куда не следует, а лучше самому подумать о материальном благополучии. Видя, как процветает казнокрадство, Кондратенко терял самообладание. Честный, непримиримый к лицемерию, он вскоре порвал отношения со многими сослуживцами и прослыл на дистанции сварливым и неуживчивым офицером.
Началась неприкрытая травля строптивого штабс-капитана. С тоской вспоминал Кондратенко кадетские споры, юношеские мечты. Даже недавняя работа над проектом крепости казалась бесконечно чужой. С некоторого времени он стал замечать холодность и со стороны начальника дистанции, которого уважал и который, как ему казалось, оставался едва ли не единственным порядочным человеком в этом гнуснейшем муравейнике. Причина этой холодности скоро выяснилась. Начальник сам погрел руки на одном из подрядов и теперь опасался выпадов со стороны молодого офицера.
Апогеем конфликта явилось столкновение Романа Исидоровича с одним из подрядчиков, молодым армянином. Кондратенко принимал от него выполнение работ в одном из опорных пунктов. Тут же собрался любопытствующий гарнизон во главе с прапорщиком. Подрядчик, весело улыбаясь и потирая пухлые руки, вертелся вокруг Романа Исидоровича, всем своим видом показывая, что дела у него идут блестяще.
Кондратенко, однако, видел много недостатков и причин для радости не находил. Его предположения подтвердил прапорщик, заявив, что работы выполнены из рук вон плохо. Роман Исидорович и сам видел несоответствие выполненных работ смете, видел, что неисправны печи и солдаты в первую же зиму будут мерзнуть. Он потихоньку закипал от возмущения, а подрядчик на его вопрос о причинах неисправностей, не стесняясь присутствующих солдат, развязно ответил:
— Когда будешь жениться, такой тебе с женой сделаем печка, будет жарко, — громко рассмеялся и, подмигнув, фамильярно потрепал инженера по плечу.
Здесь уж Роман Исидорович не сдержался и влепил негодяю пощечину.
В тот же день Кондратенко подал рапорт по команде. Но подрядчик оказался не прост. Чувствуя свою полную безнаказанность, он обратился в суд за оскорбление насилием. Роману Исидоровичу пришлось испытать еще одно унижение. Чорохская военно-инженерная дистанция старалась не допустить какого бы ни было разбирательства прежде всего потому, что начальство боялось, как бы Кондратенко в гневе не раскрыл на суде все махинации. К нему зачастили коллеги, старшие начальники. Все сочувствовали, клялись в дружбе и пытались выяснить, как поступит штабс-капитан. На суде Роман Исидорович объяснил, что посчитал жест подрядчика и его заявление наглостью, оскорблением офицерской чести и не жалеет о случившемся. Суд ограничился разбирательством дела.
Не желая больше оставаться в среде военных инженеров белой вороной, Роман Исидорович отправился в Тифлис просить совета у брата. Тот предложил ему идти в Академию Генерального штаба и начать все сначала.
Находясь под впечатлением недавнего, быстрый в исполнении решений, Роман Исидорович тотчас отправился к начальнику инженеров Кавказского военного округа и добился разрешения поступать в академию.
