Денис Абсентис - Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти
Связаны с видениями и истерией также и крестовые походы пастухов 1251 и 1320 гг., народный поход 1309 года и некоторые другие. Особенно впечатляюще выглядел крестовый поход пастухов в 1320 году, о котором даже Морис Дрюон писал: «Вскоре после этого над всей Францией пронесся вихрь безумия. Какой-то слепой, полумистический порыв…» Покинувшие свои семьи и деревни крестьяне в возрасте от пятнадцати до двадцати лет, которым девушка в образе голубя велела организовать новый крестовый поход против иноверцев, в результате объединились в бродячие банды, опустошавшие Европу. А на следующий год движение плавно перетекло в «заговор прокаженных», которые якобы отравили воду по всей Франции. Обезумевший народ массово предавал сожжению обитателей лепрозориев и истреблял евреев, догадываясь, что дело в каком-то отравлении, но виня не хлеб, а воду, и веря, что коварные прокаженные как-то смогли отравить даже все полноводные реки.
Более локальные эпидемии эрготизма шли практически все время, выливаясь в постоянное массовое движение паломничества к святым местам, где люди надеялись излечиться от смертельной болезни. Наиболее специфическим для эрготиков был знаменитый путь в Сантьяго-де-Компостелу, который мы вправе назвать Дорогой Смерти.
Глава 4
Дорога Смерти
Путник, нет никакого пути, путь возникает сам собой, когда идешь.
Антонио МачадоИспанский поэт был не совсем прав. Если мы спустимся с абстрактных философских высот на реальную почву, то увидим, что некоторые пути не возникают сами по себе — они нуждаются как в появлении у идущего сильного стимула вообще куда-то идти, так и в серьезной рекламе маршрута теми, кому воспользоваться наличием такого стимула оказывается выгодным. В средневековье развитием такого бизнеса занималась церковь. Массовость пилигримов в христианском мире в средние века позволила Гете сказать, что европейское сознание родилось в паломничестве.
Но времена меняются, и к началу 1980-х на Пути святого Иакова (исп. Сантьяго), одном из бывших основных маршрутов пилигримов, можно было встретить лишь десяток-другой человек в год. Церковь попыталась было возродить старую традицию, но безуспешно. Римский папа Иоанн Павел II во время совершения паломничества в Сантьяго-де-Компостелу в 1982 году призывал: «Старая Европа, я взываю к тебе из Сантьяго, с плачем полным любви: найди себя заново. Будь собой. Узнай свои истоки. Найди свои корни». Европейцы свои паломнические корни искать не захотели и призыв папы проигнорировали — давно заброшенный священный Путь (el Camino — исп.) не ожил, год спустя количество паломников едва перевалило за сотню. Стало ясно, что рекламировать маршрут надо как-то по-другому. В 1986 году паломничество по Пути Иакова совершил Пауло Коэльо и написал об этом книгу «Дневник Мага». В ней Коэльо описал свое путешествие по легендарному Пути, пройденному миллионами пилигримов во времена средневековья. Мистическая книга популярного писателя-католика оказалась куда действеннее призывов папы, и уже год спустя количество паломников стало неуклонно расти. В 1987 году дорога была объявлена Советом Европы первым Европейским культурным маршрутом. Государственный Совет Испании, оценив по достоинству пиар-акцию, проведенную Коэльо, с радостью наградил автора в 1999 году Золотой медалью Галисии. Путь святого Иакова был занесен в список охраняемых памятников ЮНЕСКО и вошел в число признанных и поддерживаемых ООН как часть культурного достояния человечества. В ночь на 1 января 2004 года состоялась церемония «открытия врат» кафедрального собора, на которой было зачитано послание папы Римского Иоанна Павла II. Празднование Года апостола Сантьяго и церемонию в Сантьяго-де-Компостеле транслировали по телевидению на весь мир. В 2010 году число паломников приблизилось к 300 тысячам. Так уже позабытый было Путь Иакова был возрожден.
Теперь идущих по дороге в Сантьяго-де-Компостелу многочисленных паломников можно увидеть в любое время года. Однако только те из них, которым удается отправиться в путь в Год апостола Сантьяго, когда день святого (25 июля) выпадает на воскресенье, получают, согласно древней традиции, индульгенцию — отпущение грехов. Добравшись до соборной площади в Сантьяго-де-Компостеле, пилигримы спешат обнять статую святого, сидящего в усталой позе с посохом в руках, словно он только что завершил долгий путь к собственным мощам, покоящимся в крипте кафедрального собора города в пышном серебряном саркофаге. Затем счастливые паломники могут получить сертификат, скрепленный печатью местного епископа. Единственная неловкость касается статуи XVIII века, изображающей скачущего на коне Иакова и расположенной в самом соборе — христиане верят, что апостол Иаков ранее чудесным образом превращался в рыцаря на белом коне и помогал их предкам убивать мавров в битве 844 года при Клавихо. Поэтому обезглавленных арабов и берберов под копытами белого коня Иакова-Мавробойца (исп. Santiago Matamoros — так святого Иакова привычно называют в Испании) стали стыдливо прикрывать от глаз прихожан и туристов. А в 2004 году статую Иакова решили и вовсе убрать с глаз долой, ибо, как заявил епископский совет, «изображение убивающего мусульман христианского святого не соответствует новому духу католической церкви». Но потом капитул кафедрального собора передумал, и пока трупы мавров продолжают скрывать цветами.
В пять часов пополудни все прибывшие паломники собираются в соборе на специальную службу и возносят хвалу Господу за то, что он дал им сил пройти весь путь до конца. Больше всего присутствующим запоминается ритуал, сопровождающийся весьма оригинальным способом курения благовоний с помощью специального серебряного сосуда метровой высоты. Внутри огромной курильницы — тлеющие угли и ладан. Пять дюжих галисийских рыбаков начинают изо всей силы раскачивать это самое больше в мире кадило, и оно со свистом пролетает над головами собравшихся, распространяя вокруг божественный аромат ладана. Зрелище производит сильное впечатление, особенно когда эта увесистая штука набирает приличную скорость. Поскольку недавно в ладане обнаружено психоактивное вещество (ацетат инценсола), обладающее антидепрессивным, успокаивающим действием (где-то здесь, видимо, корни поговорки «бежать как черт от ладана»), а также, вероятно, усиливающее чувство эйфории во время религиозных церемоний[95], мы уже не удивимся тому, что в 1622 году, надышавшись дымом, рыбаки настолько расслабились, что уронили эту курильницу на головы паломников. Говорят, правда, что милостью Божию никто не пострадал.
Святое путешествие в Сантьяго совершили в разное время английский король Эдуард I, французский монарх Людовик VII, святой Франциск Ассизский, фламандский художник Ян ван Эйк, а также миллионы безвестных паломников, которые шли по этому пути в течение тысячелетия.
По легенде Год апостола отмечается с 813 года, когда в Сантьяго-де-Компостеле таинственно появились мощи святого. Тогда монах-отшельник Пелагий (Пелайо) обнаружил некий ковчег, к которому его привела путеводная звезда. Святой Дух снизошел на него, и сообщил откровение об обретении мощей апостола Иакова, сына Зеведеева, брата Иоанна, обезглавленного в Иерусалиме примерно в 43 году по приказу Ирода Агриппы. Причем, как заметил Пелагий, отрубленная голова апостола чудесным образом приросла обратно. Монаху поначалу никто не поверил, но много десятилетий спустя король Альфонс III вспомнил об этой истории, решил, что дело это политически полезное и экономически выгодное, и в 896–899 годах издал указ о постройке на месте находки небольшого собора. Само место было названо Компостела (лат. campus stellae, «место, обозначенное звездой» — так говорит фольклор, скорее же от compositum — «кладбище»). Появилась легенда, что св. Иаков проповедовал в Испании, и после мученической кончины его останки были доставлены на лодке в Галисию ангелами. Со временем мощи апостола Иакова, объявленного небесным покровителем страны, стали величайшей реликвией Испании, в Сантьяго-де-Компостела потянулись паломники, а сам город получил прозвище «христианской Мекки». Здесь даже созывались поместные соборы Римско-католической церкви.
«Паломники являлись необходимым элементом средневекового пейзажа», — писал Мулен. Церковь, естественно, такой туризм всячески поддерживала и развивала, поскольку он являлся серьезным источником ее дохода.
Церковь и особенно монашеские ордена были озабочены организацией паломничеств. Они вели нечто вроде туристической пропаганды, которая была способна обеспечить популярность того или иного маршрута, того или иного места поклонения, при случае создавая об этом целую поэму (в этом отношении «Песнь о Роланде» — великолепный туристический справочник). Монашеские ордена устраивали паломничества, потому что индивидуальное путешествие было в буквальном смысле невозможно. Отмечалось, что группы паломников достигали 700 и более человек. Монахи разрабатывали маршрут, остановки в пути, обеспечивали гостиничное обслуживание для торговцев и паломников, центры приема нищих, госпитали, места ночлега, создавали «инициативные группы», которые на языках паломников указывали им маршрут, горные перевалы и броды, места питьевой воды, святыни, которым следует поклониться по дороге, предупреждали о многочисленных опасностях, которых следует избегать. Монахи рассказывали предания, героические поэмы, чудесным светом озарявшие путь паломника. Естественно, говорилось и о том, что, согласно Священному Писанию, ждет грешников, которые будут осуждены в наказание, и какая награда достанется праведникам. Таким образом, монахи отвечали за «культурно-просветительские мероприятия». И это еще не все. Они публиковали путеводители, и первый из них (середина XII века) — это Liber Sancti Jacobi (Книга св. Иакова — лат.), к нему, по желанию паломников, отправлявшихся в Сантьяго-де-Компостелу, даже прилагался баскский словарик. В итоге, «применительно к этим маршрутам паломничества была составлена целая дорожная карта раннего Средневековья» (Р. Латуш). Туризм той эпохи — религиозный. Религиозный и благочестивый, но не свободный от опасностей, ведь паломников подстерегали разбойники, часто им на пути попадались волки, иногда дорога была утомительной и плохо размеченной вехами. Непредвиденной могла оказаться погода в горах, паломники часто заболевали. Да и в самих паломнических группах могла собраться разношерстная публика. Некоторые примыкали к паломникам из желания украсть что-нибудь. Другие были кающимися грешниками, которых в целях исправления церковь отправила в паломничество. Порой ожидаемого изменения нравов и поведения не происходило. Случалось, что паломники умирали от истощения, усталости, непривычки к чужим местам, от ненастья, незнакомой пищи. В аббатствах госпитальеров для них предусматривались кладбища[96].
